Лорд Сатем проверил подарок, и Галэн снова оказался непозволительно близко от Льяры, а я ничего не мог поделать, хоть и видел, как ей это не нравится. Потерпи, моя хорошая, я найду какой-нибудь способ. Обязательно что-нибудь придумаю. Мы переживем это, и я все объясню, потерпи только еще немножко. Уговаривал я не то ее, не то себя самого, не смея потянуться к ней даже эмпатией. Боясь, что стоит лишь коснуться ее сознания, и меня уже ничего не остановит от кровавой расправы.

Сжал зубы, татуировка явно не справлялась. Хорошо, если глаза еще не волчьи. Сосредоточенно уставился в стену напротив и, погрузившись в себя, впервые за долгое время принялся уговаривать зверя.

– Убьем Галэна, и дело с концом, – вкрадчиво предложило черное чудовище с торчащими из пасти клыками, и я был близок, чтобы согласиться.

Стоп! Не волк. Сразу раал’гар, значит, мои дела плохи.

– Нельзя! Уймись немедленно!

– Но ты ведь желаешь этого сам. Льяра на… твоя, и только твоя. Зря ты не воспользовался моментом, когда была такая возможность. Они не посмели бы оспорить твое право.

– О каком праве ты мелешь? Знай свое место, или будем говорить по-другому!

– Снова запрешь меня в клетку? – мне показалось, или морда зверя исказила усмешка? – Она лишь иллюзия. Ты – это я, а я и есть ты. Вердерион, ты смотришься в зеркало. Раз чувствуешь себя чудовищем, значит, тебе этого хочется. Попробуй стать свободным. Сбрось оковы хоть раз. Не пытайся бороться.

Я вдруг вспомнил, как напал на Оэльрио в коридоре.

– Нет! Я – не ты. В отличие от тебя, я знаю, что такое долг и честь!

– И много чести подвергать ее этому унижению? Она нужна нам как воздух. Льяра – наше спасение! Твое спасение!

Я не нашел что ответить, но тут меня словно выбросило в реальность. Я был шокирован. Никогда раньше не слышал, чтобы оборотники беседовали со своей ипостасью. Может, я схожу с ума? Надо бы с врачевателем хорошим посоветоваться.

Пока справлялся с шоком, Галэну вздумалось выйти. Подозреваю, подразумевалось, что взгляд странных, ненормально-фиолетовых глаз, которым он меня окинул, заставит меня как минимум расплакаться. Я едва не прыснул и крепче сжал за спиной руки, чтобы не сломать ему нос. Заставил себя не реагировать на провокацию мальчишки.

Когда король завел речь о невинности, я, мягко говоря, удивился и порадовался отсутствию принца. А следом накрыло возмущение. Да как они смеют?! Кто же так делает?! Следом мелькнула крамольная мысль: зверь в чем-то прав. И в этот момент Амелия куда-то повела любимую, а та, что странно, не подумала противиться.

Нет уж, не выйдет! Я бесцеремонно направился следом. Вот и возможность. Задам главный вопрос и пойму, как действовать дальше. В голове уже рождался план, еще бы как-то избавиться от Амелии.

– Убьем? – внес предложение раал’гар.

– Заткнись!

И что это он разговорился?

Я тряхнул головой и заставил себя отвести взгляд от Амелии, с ужасом понимая, что уже примеряюсь, как лучше свернуть ей шею. Откуда столько кровожадности? Как ни странно, жжение под татуировкой чуть стихло. Зверь отступил или просто затаился и ждет, когда я расслаблюсь?

Мы подошли к дверям кабинета, и я было сунулся следом за Льярой, но на грудь легла рука:

– Вердерион, ты же не пойдешь следом? – проворковала бывшая любовь всей моей жизни.

Льяра вышла через минуту, и от нее веяло какой-то безысходностью. Она не ответила на заданный мной вопрос. Прошла мимо, будто не заметила.

Но… Почему я не пошел?

Что-то было не так. Догадка крутилась где-то близко, но я никак не мог ее поймать. Я явно что-то упустил из виду, согласие Льяры на брак с Галэном совсем выбило из колеи, и теперь ныло сердце, каждый вдох отдавался тупой болью.

Верд Аллакири, ты идиот! Вместо того чтобы спросить, что же случилось, ты ляпнул первое, что не давало покоя. Обидел ее, как будто остального было мало!

С такими тяжелыми мыслями я вернулся к себе, машинально раздевшись, лег в кровать и мгновенно провалился в спасительную бездну.

Льяра

Проснулась около полудня с чувством дикого голода и головной болью.

– Льяра, как ты? – осторожно поинтересовалась Кэс.

– Нормально, – соврала и, поморщившись, села на кровати.

Уложенные вчера волосы превратились в паклю, и я машинально потрогала абы как торчащие спутанные пряди. Остатки косметики доставляли дискомфорт, а зубы просто умоляли, чтобы их почистили. Все это было хорошим стимулом, чтобы подняться с постели и привести себя в порядок.

Подошла Тилья и осторожно присела рядом:

– Утром Верд Аллакири заглядывал, но увидел, что ты спишь, и передал это, – она протянула белую лаковую шкатулку, перевязанную синей ленточкой, под которую была подсунута записка.

Внутри обнаружился амулет вызова.

Не сейчас. Я закрыла коробочку и убрала в шкаф.

– Есть хочешь? Мы взяли тебе рагу с говядиной. Давай разогрею?

Кивнула. Если после еды голова не пройдет, попрошу Тилью помочь.

Чувство голода побороло даже желание вымыться, организм оборотника взял свое, и я глотала пищу, толком не разжевывая и почти не чувствуя вкуса. Поблагодарив подруг, пошла в ванную, и там меня ожидаемо накрыло. Посильнее включив воду, отпустила на волю рыдания. Плакала взахлеб, желая выплеснуть весь ужас, который пережила, очиститься от унижения, которому подверглась. Смыть всю обиду на Верда и на папу.

После слез пришло опустошение, но все же стало немного легче.

Завернувшись в пушистое белое полотенце, вышла, ни на кого не глядя. Интересно, слышали? Конечно, слышали. Меня невозможно было не услышать.

В тягостном молчании приблизилась к столу, приметив, что на нем лежат кольцо и ожерелье. Ну и хорошо, нельзя разбрасываться подобными вещами, еще ведь придется вернуть. Камни редкой красоты и огранки не вызывали чувства радости. Я и раньше не особо интересовалась украшениями, а теперь, пожалуй, вообще стану шарахаться от каждого подарка.

Кэс взяла меня за руку и усадила за стол, придвинула чашку с травяным успокаивающим чаем. Я машинально разобрала запах на составляющие, определила компоненты, их истинные названия, классификацию. Вспомнила, где произрастают и каковы основные свойства. Поняла, что не зря столько готовилась и сегодня могу себе позволить отдохнуть. Эта мысль еще немного подняла настроение.

– Льяра, расскажи нам, – попросила Тилья, осторожно погладив мне пальцы.

Слова будто сами потоком полились наружу. Слез больше не было, я говорила ровно и спокойно, удивляясь себе – как так выходит? Но главное, что по мере повествования в груди поднималась злость, вытесняя страх и прочие чувства.

Когда закончила, воцарилось молчание.

– Может, стоит рассказать все Верду или хотя бы Райду? – предложила Кэс.

– Или обоим? – добавила Тилья. – Самим нам точно не справиться.

– Верду не надо. По крайней мере, не сейчас, – не знаю, что больше останавливало от этого шага – обида или же страх за любимого.

– Вот бы как-то выкрасть эти фотографии, – Тилья даже раскраснелась от негодования.

Я усмехнулась.

– У Галэна есть древнее устройство, которое может их делать. Я знаю, как оно выглядит, отец как-то показывал. Боюсь, что нужно начать с него, но где принц его хранит, мы не знаем. Да и вариантов слишком много. Собственный дворец в Файбарде, поместье в Эрессолде, и комната здесь – это только те, о которых известно. Так просто туда не пробраться. Нужно придумать что-то еще. Может, как-то его скомпрометировать? Узнать о Галэне что-то эдакое. Такое, чем его действительно можно будет пронять.

Девчонки дружно закивали, соглашаясь.

– Может, все же расскажешь все Вердериону? Уверена, он найдет способ решить эту проблему, – снова предложила Кассандра.

– Боюсь, если я скажу Верду, он просто свернет принцу шею и у него будут неприятности. Видели бы вы его вчера. Он так сильно и неожиданно разозлился, как будто у меня и правда был выбор. Если бы я рассказала о произошедшем, то Галэн меня бы сумасшедшей выставил. Я слишком испугалась, чтобы соображать, да и из-за этой дряни и правда была не в себе, – я поддела пальцем проклятое ожерелье.