Странностей было много, поморщившись, охотница подошла к полке и, не раздумывая, взяла толстый том «Тварей Излома». Надо было хоть с чего-то начать разгадывать загадки.

— Может, тут найдется что-то о той самой сартожке?

В спальне на столике подле кровати ждал конверт. Кира даже остановилась нахмурившись. После всех историй со снами, ассасинами и ядами, стало слегка не по себе. Отчего-то вспомнилось, как изрыгал черную кровь сартог.

— Тьфу ты! Только поела, — ругнулась Кира. — Хотя… Скорее всего, послание еще на въезде в Орден проверили, так что переживать не стоит.

Сердце застучало быстрее, и Кира, боясь дать волю догадкам, пристроилась на краешке кровати. А затем протянула руку и взяла конверт.

«Ты была права в своих подозрениях, — гласила первая же строка. — Мое имя не Грейл тин Аллария. Когда-то меня звали иначе, но сейчас я Райхо. Один мудрец сказал: „В любви нет имен — есть только два сердца, бьющиеся как единое“. И он прав. Как бы меня ни называли, одно останется неизменным — мои чувства. Я отважился написать эти строки, потому что не желаю лгать. Целуя тебя, я был честен. Кира, бал — это не первая наша встреча, и, смею надеяться, не последняя. Если захочешь, я расскажу тебе намного больше, дай только знак».

Снизу шла приписка, что ответ можно оставить в семнадцатом стойле второй конюшни и нарисована подробная инструкция, как открыть тайник. Рисунок сопровождался веселыми рожицами и схематичной фигуркой в капюшоне, которая, преклонив одно колено, протягивала цветок. Охотница поймала себя на том, что видит в этом образе красавца ассасина, а от дурацкой улыбки уже ныли щеки.

— Киалана! — выдохнула она и сунула письмо под подушку.

Через некоторое время достала и перечитала. Снова спрятала. Снова достала.

«И что мне теперь делать? Может… Может, неспроста дед вопросы задавал о причинах?»

Как бы там ни было, а письмо от Грейла, точней от загадочного Райхо, одно воспоминание о котором заставляло пылать щеки, колотиться сердце и кружиться голову от предвкушения, прогнали все печали. Померк кошмар: «Я не одна ясновидящая в Ярросе, остальные же как-то живут? — образ мертвого сартога больше не вгонял в оцепенение, наоборот, подстегивал: — Я перерою всю библиотеку и вытрясу душу из Нааррона, но мы выясним, что значит Хаанас-Маалун и кто эта тварь, что пьет кровь и убивает младенцев».

А еще охотница вознамерилась встретиться с таинственным Райхо во что бы то ни стало.

Пасита тин Хорвейг пребывал в мрачном настроении, и прочие Защитники из тех, кто наблюдал за его тренировками, косились с некоторой опаской. Как ни странно, в Ордене он быстро поправился даже без присутствия Киры, и потенциал увеличился, и сила была покорна. Он мастерски разрисовывал арену морозными и огненными узорами разом, а мощи ударов мог позавидовать и кузнечный молот. Довольный собой он посмеивался, наблюдая как дежурные курсанты тихо ропчут, ведь каждый раз им приходилось основательно приводить тренировочную площадку в порядок.

Малый Совет провели сразу на следующий день после смерти сартога. Обсуждали, что тот поведал на допросах. На востоке было неспокойно. Из сбивчивой речи кочевника все же удалось кое-что понять. Один из южных улусов, далеко не самый могущественный, а скорее, слабейший, неожиданно стал подминать под себя соседей. Хан Великого улуса, поначалу только радовался и посмеивался над слабаками: дескать, наконец-то у них появился достойный предводитель. Но вдруг осознав, что на него движется орда вдвое превосходящая его собственную, испугался. Но и это не все. Судя по всему, сбывалась первая часть старинного пророчества о новом пришествии кровавого бога Хыынг-Нуура. Оказалось, далеко не все сартоги ему поклоняются, как принято считать в цивилизованном мире. Тогда-то Великий Хан и отрядил разведчиков, чтобы те добрались в Орден за… На этом пленник замыкался, и как не тужился, не мог больше вымолвить ни слова. Крутил головой, изображал что-то непонятное, не поддаваясь ни на уговоры, ни на угрозы. После случившегося решили, он знал о каре, которая его постигнет, стоит назвать имя. Иное теперь трудно предположить.

— Хаанас-Маалун. Дева-Зима, — в который уже раз произнесли губы Защитника. — А ведь, и правда, только Кира сможет запечатать Излом, пока оттуда не вырвалась какая-нибудь мерзость. — Но вот успеет ли овладеть силой к сроку?

Еще Паситу беспокоила Церемония Инициации. Махаррон заявил: внучка не знает подробностей, и намекнул — пусть лучше так и останется до поры. Старик не то боялся, что Кира вытворит какую-нибудь глупость, не то желал дать ей время, не то определялся с наиболее достойным кандидатом. Защитник вздохнул. Хотя Настоятель пока ничего не сказал напрямую, тин Хорвейг не сомневался, эта честь достанется именно ему.

«Во всех смыслах», — он усмехнулся.

Да и догадливый дядюшка Затолан успел шепнуть об этом ему во дворце.

«Одно радует, сартог утверждал, все случится не раньше следующего лета, а значит, время еще есть».

— Утречка, тин Хорвейг! — прервал размышления знакомый грохочущий голос.

— И тебе Маррак! — откликнулся Пасита.

— Мои поздравления! Теперь и твою рожу в «славном зале» повесят.

Защитник было вздрогнул, пытаясь сообразить, не разговаривал ли вслух?

«Может, после яда умом повредился и бормочу, что твой юродивый? — но тут же решил, скорее, речь идет о спасении Князя: — А что? Вполне могли и удостоить за такое дело».

Ну тут его огорошили еще пуще:

— Как сына назовешь?

Тин Хорвейг поперхнулся:

— Какого сына? — переспросил севшим голосом, и с подозрением уставился на здоровенного как скала наставника, пытаясь сообразить, кто из присутствовавших на Малом Совете мог проговориться: «Но даже если он знает о Церемонии, неизвестно понесет ли Кира, как-то рано меня поздравлять».

— Ну ты, брат, совсем оторопел! Видел бы сейчас свою рожу, — раздавшийся смех напомнил раскаты грома. — От радости ошалел, или я первый поздравил? Точно! — Маррак ударил похожими на две лопаты ладонями по коленям. — Ну, бывай! С тебя выпивка.

Похохатывая, он отправился своей дорогой, оставив Паситу в недоумении.

— Это, сартог меня дери всей ордой, что еще за новости?! — наконец, разразился он вслед удаляющейся спине и даже проделал несколько шагов.

Опомнился. Зло сплюнув, направился прежним путем, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли в кучу. Пока дошел до Ордена поздравили еще четырнадцать раз, ввергнув Защитника в тихое бешенство.

— Утречка тин Хорвейг! — отвратительно бодрый заучка встретился сразу за дверью в большом круглом зале, на белоснежном, гладком полу которого золотился в лучах утреннего солнца громовик. — Не представляешь, как я рад!

— Только рискни поздравить, и я оторву тебе голову, — ледяное шипение вкупе с бешеным выражением стальных глаз заставили Нааррона инстинктивно отступить на пару шагов. Парень, едва не упал, запутавшись в длинных полах хламиды, но тин Хорвейг поймал его, сграбастав за грудки.

— Я только…

— Что ты? Небось, сейчас заявишь, что та девка из Орешков разродилась, и что от меня дитенок?

— Ну… да, а…

— Я не могу иметь детей! — рык Защитника отразился от высокого, украшенного картинами битв потолка.

— Чего? — теперь уже пришла очередь Нааррона удивляться.

Увидев полезшие из орбит глаза, Пасита все понял и внезапно развеселился:

— Того! Ты, что ли, не знал? От этого дети бывают! Советую, собираться в дорогу — ребенок твой.

Оставив ошеломленного тин Даррена, Защитник свернул к лестнице, нужно было обсудить недоразумение с Настоятелем.

Кира наткнулась на брата, как только переступила порог Северной Башни.

— Нааррон, меня ждешь? Эй! Спишь, что ли?

Тот не откликался, блуждая безумным взглядом по плитам пола. Наконец, поднял голову:

— Кира… Кира! — Хранитель вцепился в плечи сестре. — Боги!

— Да что с тобой такое? Говори толком! Случилось еще что? — охотница насторожилась, потому как внутренне постоянно ожидала дурных вестей. — Излом? Орда? Не молчи же!