Что ж, кем бы они ни были, морду разобьют одинаково больно.

Джип свернул в сторону выезда из города. Здания из красивых и ухоженных превратились в страшненькие, затем поредели. Сумерки сгущались и вдоль дороги зажглись фонари. Все чаще на обочине попадались рощи и поля.

Страх добавил мне смелости.

— Куда мы едем?

— Ты заткнешься или нет?

Я заткнулась, увидев табличку, возвещающую, что мы пересекли городскую черту. Горло сжало от страха.

Машина свернула в лесополосу, на знакомую проселочную дорогу. Кажется, я поняла, куда меня везут — дорога вела к дачам. Пару раз я отвозила сюда подругу с ящиками свежей рассады.

Было одно «но» — дорога утыкалась в лес. Иногда там можно встретить грибников, но вечером они грибы не собирают, особенно в не сезон. Отличное укромное место, чтобы пристрелить охотницу. Или еще что-нибудь с ней сделать.

Мы не стали углубляться в поселок, объехав домики, проступающие из серых сумерек, окольными путями. Свет почти нигде не горел. Машину трясло на ухабах. На улице было что-то около плюс пятнадцати, прохладно для мужской футболки, но я решила бежать, как только выпадет возможность.

Мы подъехали с торца дачного поселка, и машина остановилась. Я выглянула в окно — до чащи рукой подать, но остановились мы рядом с домиком.

— Пошли, — скомандовали мне и двери распахнулись.

Меня грубо выволокли из машины. Пришлось идти по сырой холодной земле босиком. Сзади меня схватили за руку, выкрученная рука заныла, словно мне растянули связки.

Дача, куда меня привезли, выглядела запущенной. Часть ступеней крыльца разрушена и сквозь них торчали засохшие стебли прошлогодней амброзии. Зеленые дощатые стены пузырились краской. Я наступила на первую шершавую ступеньку, сухое дерево топорщилось щепками.

Один из этих гадов сжал мне шею и толкнул фанерную дверь. Она тихонько отворилась внутрь, открывая просторную комнату — ни прихожей, ни кухни. Весь домик изнутри представлял одно помещение. С потолка на длинном проводе свисала лампа, яркий электрический свет выгнал тени из углов. Окна наглухо забиты досками.

— Мы ее привезли.

В конце комнаты на стуле сидел Вадим. Увидев меня, он поднялся, с улыбкой растирая ладони и сказал:

— Ну, привет, маленькая дрянь.

Меня втолкнули внутрь и дверь захлопнулась. Я осталась один на один с человеком, который имел ко мне серьезные претензии.

— Я буду кричать, — предупредила я.

— Язык вырву, — пообещал Вадим.

— Что вам надо? Опять Феликс? Я с радостью скажу, где он.

— Это я и сам знаю, — Вадим окинул меня неприятно-оценивающим взглядом.

Он был в той же куртке и не уменьшился в размерах, так что бронежилет не снял. Поигрывая телефоном, он двинулся ко мне.

Я отступила к двери и нажала на нее спиной. Она не поддалась. Мне захотелось попросить прощения за выстрел, когда я увидела, что у него дергается правый глаз. Я не вынесу новых ударов. На эту неделю лимит исчерпан.

— Вот взял бы и врезал тебе, — с удовольствием сказал он. — Вали в угол.

Я проследила направление кивка и увидела в углу старое одеяло. Видимо, для меня. Одеяло оказалось шерстяным, «кусачим», но я была рада и этому — босые ноги заледенели.

Я села на одеяло, не сводя настороженного взгляда с Вадима. Расхаживая по комнате, он набирал номер. Макушкой задел лампу и тени всколыхнулись на стенах. Вадим повернулся ко мне спиной, поднял трубку к уху и стал дожидаться ответа.

Он совсем меня не боялся. Если бы в меня выстрелили, я бы никогда не повернулась спиной к этому человеку — непозволительная беспечность. Я по-прежнему была для него не больше, чем офисной крысой.

— У нас она. На месте да, — Вадим коротко оглянулся. — Что дальше делать? Хорошо. Вы будете? Вам потом звонить? Ладно, отбой.

Вадим подошел ко мне, глядя сверху вниз.

— Слушай внимательно, — угрожающе произнес он. — Я позвоню Феликсу, и ты с ним поговоришь, ясно?

Я облизала пересохшие губы. Не хочу стать разменной монетой в этих играх.

— Зачем?

— Ты жить хочешь? Или тебе руки-ноги оторвать? — рассвирепел он.

— Ладно, ладно. Что говорить?

— Что хочешь, — ответил Вадим и начал набирать номер. — Главное, чтобы он понял.

Понял что? Этого я не спросила: тут не приветствуются вопросы.

Вадим прочистил горло и прижал трубку к уху. Ждал он долго. Интересно, если они не смогут дозвониться, Вадим распсихуется?

Через долгую минуту, он заговорил:

— Привет, ты меня узнал? Знаешь, зачем звоню? Надо встретиться, нет, ты не понял. У нас твоя… как ее… баба твоя, короче! Алло! — Вадим уставился на телефон, как баран на новые ворота. — Он сбросил!

Вадим обернулся, глядя на меня недоуменным взглядом.

— Ты жена его брата?

Я кивнула, не рискуя напомнить, что мы в разводе. Я поняла, какую незавидную роль мне приготовили в переговорах с Феликсом. Опять заложница.

Это Вадим свалял дурака, не потрудившись выяснить в каких мы отношениях, и кто мы вообще такие. Он снова начал тыкать в кнопки, сосредоточенно выпятив нижнюю челюсть.

— Так, теперь будешь говорить ты, — Вадим протянул мне трубку. — Убеди его, иначе мне придется тебе что-нибудь отрезать.

Я обреченно взяла трубку. Слушая длинные гудки, я понятия не имела, что скажу Феликсу, в голове было абсолютно пусто.

В трубке раздался сдавленный тенор:

— Что опять? Занят.

— Это я, — еле слышно сказала я. — Твои друзья хотят меня убить.

— Ты серьезно? — он тяжело дышал и говорил тихо. — Как не вовремя.

— Сделай что-нибудь, — проговорила я, напирая на последнее слово.

Трубку вырвали из рук.

— Теперь ты понял? — проорал Вадим.

Он побагровел, прерывисто дыша и стараясь не смотреть в мою сторону, стремительно вышел из домика. Я почувствовала, как меня бьет дрожь. Единственным источником тепла в комнате была лампочка, и я сильно мерзла. Страх не помог согреться.

На крыльце что-то обсуждали на повышенных тонах. Я прислушивалась, стараясь уловить смысл. Кажется, насчет Феликса. Выражение «тупоголовый баран» слабо применимо ко мне.

Стараясь держать их беседу под контролем, я осторожно встала и как можно тише обошла комнату. Это непросто: старый пол поскрипывал при малейшем движении.

Я попробовала на прочность доски в оконных проемах — прибиты намертво. Голоса на крыльце смолкли. Я успела вернуться на одеяло, прежде чем Вадим рванул дверь.

На меня он даже не взглянул, сел на стул и уставился перед собой — как манекен.

Я сидела в углу, стараясь даже не дышать. Помню, что рассказывал Чернов про этих ребят. Они застрелили жену Феликса и почти — его самого. Открутить мне голову им ничего не стоит.

У Вадима зазвонил телефон, и он вышел на крыльцо. Я прислушалась, но ничего не разобрала.

Я проигрывала в уме варианты: один был гаже другого. Может быть, Эмиль за мной кого-нибудь пошлет, как раньше? Очевидно, что он не появится здесь сам, но этим ребятам хватит и пары хилых вампиров в эффекте.

С улицы донесся звук двигателя. Кто-то сбежал по ступеням, следом хлопнули двери — они уезжают. Я вскочила, подкралась к двери, но тут она распахнулась — в проеме стоял Вадим.

— Куда собралась? — зарычал он и толкнул меня в плечо.

Я налетела на стену — пришлось вернуться на одеяло.

Вадим расселся на стуле, глядя на меня тяжелым взглядом и вдруг улыбнулся. Улыбка в сочетании с мрачными глазами выглядела нездоровой. Он просто сидел и чего-то ждал.

Я нервно дышала в замерзшие ладони, прикидывая, стоит ли идти на контакт. Нет, он слишком неуравновешенный. Будь он нормальным человеком, можно было бы попробовать, но среди похитителей нормальные люди не попадаются. Диалог с ними не построишь.

Я завозилась на одеяле, пытаясь согреться. Домик продувало насквозь, я как раз сидела на сквозняке. Заработаю пневмонию и хорошо бы отделаться только ею.