Я был зол на себя, но не мог остановиться, лишь краснел и хватал воздух, прижимая руку ко рту, чтобы разразиться новой порцией сдавленного кашля.

Краем глаза заметил, что девчонка едва сдерживает смех. Великая Мать! На ее лице написано… удовлетворение? Да она же открыто радуется моему позору! Эта мысль почему-то показалась добрым знаком. Может, наказание не будет столь суровым? Может, Ханимус перегнул палку? Великая Мать! О чем я думаю? Будто не знаю устава…

Наконец я смог унять кашель и, извинившись, вновь застыл с каменным лицом.

– Сатем, – ректор взял в руки мой рапорт, явно не зная, как начать непростой разговор, – я позвал тебя, чтобы…

Лорд Яррант заинтересованно наклонил голову.

Он что, правда не знает?!

И тут я увидел, как Оэльрио глазами сигналит Ханимусу и отрицательно мотает головой, но так, чтобы не заметил отец.

Не может быть! Так, лорд Яррант действительно не в курсе, и она не хочет, чтобы он знал?! Мне с трудом удалось сохранить на лице спокойное выражение.

Ректор замолчал и уставился на нее непонимающим взглядом. А она на миг сложила руки в мольбе, а потом прижала палец к губам.

Красноречивей уже просто некуда!

Советник что-то заметил в этих молчаливых переговорах и повернулся к дочери, на лице которой уже сияла такая лучезарная улыбка, что могла растопить все ледники Файбарда и утопить там всех к лесным бесам.

Да что там Файбард! Кажется, дал трещину лед, столько лет сковывающий мое сердце… Я шумно вдохнул и вновь чуть не подавился воздухом, ошарашенный собственными ощущениями.

Кажется, Ханимус понял ее просьбу, потому что не к месту предложил:

– Сатем, желаешь что-нибудь выпить?

– Ханимус, так о чем ты хотел сказать? – привычно попытался вернуть разговор в прежнее русло советник и красноречиво посмотрел на часы. – Через десять минут я должен быть у Императора.

Ректор бросил на меня беспомощный взгляд. Нет. Прости, Ханимус. Я понимаю, что всем бы было проще сделать вид, что ничего не произошло, но мне с этим жить.

Решившись, я едва успел открыть рот, как леди Оэльрио, грозно хмурясь, показала мне кулак. Бирюза ее глаз колола острее шипов поркупинского томата, с которым я «познакомился» в Арендолле.

– Ханимус? – поторопил советник, поднимаясь с кресла.

И в этот момент я понял, как поступлю.

Я виноват перед леди Оэльрио. А значит, ей и решать.

Не ректору.

Не советнику.

Ей.

Подчинившись, я первым опустил взгляд. Мне показалось или она выдохнула?

– Папа, – радостно зазвенел ее голос, – ну как ты не понимаешь? Верд Аллакири – тот самый воин, который меня спас. Вчера мы не смогли его поблагодарить, думаю, сейчас подходящий момент.

Сказать, что я удивился, это ничего не сказать.

– Да, – многозначительно кивнул Ханимус и будто невзначай смял в кулаке мой рапорт. – Верд и его отряд не только спасли вашу дочь, но и все это время верно служили Эрессолду, оберегая Академию Великой Матери от опасностей.

– Спасибо! – пискнула Оэльрио и неожиданно для всех бросилась мне на шею.

Нежный цветочный аромат духов, легкий – шампуня от всколыхнувшихся волос, запах ее кожи. Маленькие крепкие ручки, будто хотели меня придушить…

Ментальный щит, который я едва успел вскинуть, чтобы отгородиться от всех возможных эмпатов вокруг, сделал меня на первый взгляд не более эмоциональным, чем гранитная урна, в которую из рук ректора полетел смятый листок.

– Еще раз – и я оторву тебе… голову! – шепнула она мне на ухо, явно намекая на вчерашнее.

– Как скажешь, грозная, – ляпнул я в ответ не пойми что. Нет бы извиниться…

Но поздно, легкая и стремительная Оэльрио уже стояла на прежнем месте подле отца, оставив щекочущее до мурашек ощущение теплого дыхания на моей коже.

Лорд Яррант, удивленно покосившись на смущенную дочь, огромные глаза которой внезапно подернулись пеленой сдерживаемых слез, подошел ко мне. Он был на полголовы выше и оттого смотрел сверху вниз. Я вытянулся по струнке, уставившись ему в переносицу.

– Верд Аллакири, я хочу поблагодарить тебя. Не как советник Императора, а как отец. – Он взял меня за плечи и крепко встряхнул. – Спасибо. А как советник, добавлю: все члены отряда «Волчьи тени» будут представлены к награде. Раз уж я здесь, то сообщаю об этом лично. По данным разведки, в том числе и твоих парней, интерес культистов к Академии растет. Им явно что-то нужно. Потому до конца учебного года вы останетесь здесь.

Льяра

Попрощавшись с ректором, мы вышли в коридор. Теневого волка Ханимус задержал по какому-то делу, и я была ему за это благодарна. По крайней мере, у него не будет возможности поговорить с моим отцом. Верд боролся с собой и едва не признался во всем. Вот же глупый! Хорошо, что я вовремя поняла это по его лицу, а вот эмоций не почувствовала совсем. Никаких.

Залегшая между нахмуренных бровей складка, потухший свет в глазах, глядящих куда-то в пустоту. И потом этот отчаянный, наполненный мольбой взгляд… Как вспышка!

Отчего-то мне было сложно видеть его таким. Тем незначительней казался вчерашний инцидент, будто и не со мной все произошло. В этот момент я окончательно решилась поверить в то, что Верд Аллакири не такой уж и плохой. Да и Кэс то же самое сказала.

Да что там! Я и сама оборотник, еще неизвестно, что будет твориться со мной. И я точно знаю: не смогу себе простить, если из-за меня пострадает невинный человек.

Мои мысли вернулись к прошедшей ночи.

Спала я плохо. Наверное, сказывалось волнение последних дней. Снилась какая-то дрянь, которая забылась, стоило открыть глаза. Лишь одно странное слово «арр’тхэллэ» застыло на губах вместе с горьким привкусом во рту. Я чувствовала легкий озноб, какой бывает перед волнительным событием, вдобавок сильно хотелось пить. Поняв, что уснуть больше не смогу, не стала зря тратить время.

Мой взгляд упал на маленькую белую чашку с бирюзовым цветком, вид которого лишь усилил тревогу перед предстоящим разговором. Тихо выскользнув из постели, я не стала зажигать свет. Напилась прямо из стеклянного графина, что стоял рядом на столе. Что сказала бы няня!

Мои книги так и лежали стопкой на тумбочке. Распустив шнурок, взяла верхнюю и, прихватив из шкафа чистое белье, проскользнула в ванную. Заперев дверь, включила воду в душевой кабине, чтобы там стало потеплей. Посмотрела на учебник, который положила на край раковины.

Название на обложке гласило: «Теория оборота. Вводный курс».

Символично.

Принялась медленно листать страницы. Вопреки ожиданиям, на глаза то и дело попадались какие-то графики, формулы, коэффициенты и ничего интереснее пары-тройки схематичных изображений. Примерно в середине обнаружился прямоугольник записки, и я осознала, что умираю от желания перечитать ее вновь. Проделав это несколько раз, некоторое время боролась с противоречивыми чувствами, кои вызвали во мне простые слова. Наверное, дело в том, что раньше никто, кроме отца, не дарил мне цветов. Да и подобных записок не писал. Но… Лесные бесы! Почему мне это начинает казаться романтичным, прямо как сказала Тилья? Я вспомнила свои первые ощущения от встречи с этим человеком, когда он помог мне подняться. Спокойный, уверенный, даже несколько холодный и такой непохожий на других…

Мой рассеянный взгляд упал на раскрытую страницу и вырвал из контекста несколько строк:

«…после превышения допустимого лимита времени в ипостаси оборотник может быть опасен для окружающих, а потому обязан самостоятельно принять соответствующие меры, диапазон которых варьируется в зависимости от уровня потенциала друида и доступной степени самоконтроля..»

Бла-бла-бла…

«…в прочих случаях может наблюдаться неадекватное поведение, выраженное в разных формах и зависящее от ряда предпосылок.

Первая и наиважнейшая – это голод. Отсюда проистекает излишне агрессивное поведение, которое допустимо в ипостаси, но неуместно в обычных условиях. Гипертрофированный голод обосновывается высокими энергетическими затратами организма. Особенно если ипостась оборотника – это хищник. Предписывается принять пищу как можно быстрее. Стоит сделать упор на высокое содержание белка, но в критической ситуации подойдет и любая другая, главное, пополнить запасы энергии..»