Её голос звенел от напряжения, хотя она и старалась говорить ровно. Махаррон и Агилон удивлённо переглянулись.

– Чем же не устраивает твоя нынешняя комната? Я думал, тебе здесь удобно, – Настоятель Защитников принялся раскладывать бумаги на столе, не глядя на внучку. – Но если чего-то не хватает…

– Я никогда не добьюсь уважения среди курсантов, если ко мне будет особое отношение, – перебила его внучка.

– Киррана, тебе необязательно быть как они, – Агилон подошёл ближе и мягко приобняв за плечи, проводил к свободному креслу усаживая. – Мы тут как раз обсуждали Защитниц прошлого. Женщины с даром и раньше пользовались привилегиями. Что уж говорить, мало какой род был готов отпустить одну из своих дочерей в «обитель порока». Так что ты вправе пользоваться маленькими привилегиями.

– Обитель порока? – недоуменно переспросила Кира, а старый Хранитель неожиданно смутился своей оговорке.

– Так, порой, называли Орден, хм… Защитники бывают невоздержанны в утехах. Отчасти причина кроется в особенностях силы, отчасти в характере самого Защитника.

– Тогда даже странно, что детей рождается всё меньше, – не удержалась от иронии Кира.

– Мальчики рождаются почти так же часто, как и раньше, но дар силы нынче встречается далеко не у каждого. Хорошо, если один из десяти сможет стать Защитником. А если очень повезёт, то хотя бы Хранителем знаний.

– Так как насчёт кельи? – Кира вскочила на ноги, просительно глядя на деда: Позвольте мне быть как все! Пожалуйста.

Махаррон устало вздохнул и поднял строгий взор на внучку. Затем сгрёб стоящий рядом колокольчик и резко позвонил.

Дверь бесшумно отворилась, и невозмутимый помощник застыл в полупоклоне

– Тин Хорвейга ко мне, – буркнул Настоятель Северной Башни.

Пасита явился довольно скоро и, к удивлению Киры, выглядел прилично и даже успел переодеться. Поклоном поздоровался с Настоятелями, удостоил её короткого насмешливого взгляда и, ожидая распоряжений, замер в прежней отрешённой позе, когда-то так поразившей охотницу.

Проводив до двери засобиравшегося Агилона, Махаррон повернулся к присутствующим.

– Тин Хорвейг, – Настоятель недовольно пожевал губами, – подбери курсанту Кирране свободную келью.

– Но… – Пасита удивлённо вскинул взор.

– Никаких возражений. Курсант Киррана ничем не должна выделяться среди прочих. И ещё, – Махаррон нехорошо прищурился, разом превратившись из родного деда в сурового Настоятеля: – Прежде отведи её к нашему цирюльнику.

– Что?! – в один голос воскликнули Пасита и Кира

– Значит, в этом вопросе ты не столь рьяно стремишься сравняться с прочими? – хитро усмехнулся Настоятель.

Кира насупилась, засопела, не находя слов. Идти на попятный было стыдно, но и расставаться с волосами страсть как не хотелось. Пусть и не такие они длинные, как у Ламиты, или той же Глафиры, но дорогие сердцу. Да и как девке без косы? Позорище! Каждый смеяться станет, будто ей так мало.

– Кхм… Наставник Махаррон, – заговорил Пасита, – прошу меня простить за дерзость, – было видно, что слова даются ему непросто. Он будто закаменел, стараясь выглядеть достаточно смиренно. Кира вдруг поняла, это привычка, приобретённая за годы обучения. Не так все просто с её дедом, ой непросто! – Как наставник курсанта Кирраны, я бы сделал ей в этом поблажку, – не давая недовольно сузившему глаза Махаррону возразить, тин Хорвейг продолжил: – Вы сами говорили, Князь рано или поздно захочет лично познакомиться с вашей внучкой. Произойдёт это, скорее всего, на одном из приёмов в честь очередного праздника, да и не с руки будет устраивать отдельную встречу. А волосы вряд ли отрастут достаточно, чтобы Кира не стала посмешищем. Деревенской охотнице и так будет непросто среди расфуфыренной знати, где каждый любопытный взор, без сомнений, обратится в её сторону. Да и не идти же ей туда в форме для тренировок, придётся надеть наряд, соответствующий приличиям. Каково же ей будет стриженой и в платье?

Увещевания, как ни странно, подействовали. Все ещё раздражённый Настоятель Защитников, смерив бывшего ученика взглядом, порешил:

– Тин Хорвейг, несмотря на дерзость, прав. Но только, ради богов, не смей ещё раз заикнуться о равном к себе отношении. Этого и среди курсантов-то нет и не будет. Ну а ежели тебя кто за патлы оттаскает на тренировке, не смей жалиться!

Пообещав деду, что если волосы станут мешать науке, она добровольно отправится к цирюльнику, Кира топала следом за Паситой по длинному коридору, где через каждые двадцать шагов чадило по факелу. Большинство келий пустовало, и это наводило на нерадостные мысли о том, что Защитников и правда с каждым годом рождается всё меньше. Тин Хорвейг отчего-то пропустив с десяток свободных, наконец, остановился:

– Здесь, – казалось Защитник был недоволен, хотя совсем недавно улыбался своей маленькой победе, когда они покидали покои Настоятеля. – В сундуке будешь хранить учебники и личные вещи, да запирай получше. Курсанты любят подшутить над новичками, – он указал на стоящий снаружи подле двери, обитый металлическими полосками большой короб, кои имелись под каждой кельей по всему коридору. На крышке был выжжен странный рисунок: громовик описанный вокруг пятерни. – Келья не запирается, – Пасита, хмурясь ещё больше, толкнул обитую изнутри закопчёнными листами стали, дверь, – чтобы наставник мог войти в любой момент, когда понадобится.

Кира поёжилась и с подозрением глянула на Паситу. Ещё не хватало! А ну как среди ночи заявится? Тот сделал вид, что не заметил. Не последовало и ничего такого, что он позволял себе в зале медитаций. Защитник как-то странно осматривал небольшое пространство, и Кира невольно последовала за его взглядом. Каменные, местами чуть оплавленные стены, потолок и пол. Судя по длине и повороту коридора, кельи располагались не в самом здании Северной Башни, которая хоть и звалась так, но скорее напоминала маленький замок внутри большого, а были выдолблены в скале.

Догадку подтвердило и окно, выходящее на юго-запад. Кира подошла ближе и выглянула, внизу расстилались разделённые тропинками тренировочные поля, а слева тянулась стена. Само окно было широким и совсем не напоминало бойницу, наверняка давало достаточно света, чтобы заниматься после обеда и до самого вечера. Немым свидетельством рядом расположился обшарпанный, видавший виды деревянный стол самой что ни на есть обычной конструкции. Кроме него из мебели в келье присутствовал лишь каменный выступ у стены длиной в косую сажень, да аршина полтора шириной – кровать.

– Мыться будешь со служанками на первом этаже, – тем временем продолжал Пасита. – Идти далековато, но зато никто тебя не рискнёт побеспокоить. Это ясно? Надеюсь, у тебя достанет ума не настаивать, на совместной помывке с курсантами?

Кира яростно замотала головой. Кажется, только сейчас до неё доходила вся соль сложившейся ситуации.

– Доброй ночи, – сухо попрощавшись, Пасита направился к двери, но обернулся на пороге, ещё раз окидывая взглядом пространство.

Его старая келья навеяла ностальгию, а ещё из головы не выходило, что на том же самом месте, где он провёл столько ночей теперь будет спать Киррана. Это заставило уйти как можно быстрее, уж слишком легко в последняя время сила брала над ним верх, несмотря на её колечко.

Защитник шагал по коридору, замечая, как едва приоткрывшиеся двери тут же возвращаются на место – никто не хотел рисковать и встречаться с ублюдком тин Хорвейгом, да ещё возведённым в наставники. От этой мысли его губы искривились в зловещей улыбке. Пасита подумал о том, что убьёт любого, кто попытается навредить одной глупенькой охотнице, которой не спалось на мягкой постели в покоях Настоятеля. Перед внутренним взором тут же встали раскинувшиеся по белому льну русые волосы, гладкие и ароматные, пальцы невольно пошевелились, вспоминая ощущение от прикосновения.

«Интересно, на какой день девчонка попросится обратно?»