Пасита тин Хорвейг, искал Киру, почитай, как третьи сутки, беспрестанно проклиная Князя Богомила, Настоятеля Махаррона и дядю Затолана заодно. Это же надо было сорвать его из Ордена в день начала «Большой охоты»! Не забывал он и себя ругать последними словами.

«Идиот! Как я мог так подставить девчонку?!»

Всю дорогу в Столен-град и обратно, у него то и дело сжималось от страха сердце. Самонадеянно позволив Кирране пересечь «черту», он, можно сказать, собственными руками отдал её на растерзание курсантам, среди которых было достаточно недоброжелателей. Собираясь незаметно за ней приглядеть, он и не думал, о том, что его отвлекут. Пожалуй, это мог быть только прямой приказ Князя или Настоятеля Махаррона.

«И на тебе! Боги любят подшутить над смертными».

Никогда в жизни Пасита тин Хорвейг ещё не переживал так из-за другого человека.

«А, главное, целых два дня потерял!»

В столицу он прибыл только поздним вечером, хоть едва не загнал Ярого. Но как выяснилось, мог бы так не спешить, аудиенцию назначили на следующий день. А уж предстать пред светлы очи Богомила так и, вообще, выпало только к обеду.

«У тебя совершенно нет терпения тин Хорвейг!» – зло передразнил Пасита брюзжание Настоятеля Махаррона.

Тот же слишком хорошо знал своего ученика. Внешнее спокойствие, даже напускная ленца, старика не обманули.

«Интересно, что бы было, разъясни я ему причину своего волнения?»

У Князя все прошло довольно гладко, хотя тот и не преминул припомнить о проступке, но все же удостоил сдержанной похвалы за Киру. За то, что нашёл и привёз девчонку в Орден. Вдобавок поручил беречь как зеницу ока, и это отдалось болезненным эхом где-то в груди, одновременно с отголоском заворочавшейся силы.

После пришлось сопроводить дядю Затолана вместе с княжеской делегацией до островов. Пока сплавали туда, пока обратно…

Глупая надежда, что Киррана окажется уже в Ордене, не оправдалась, и перед глазами то и дело рисовались жуткие картины, как её изломанное тело лежит где-нибудь на дне расщелины. Это причиняло небывалые душевные страдания и раздражало. Не привык Пасита тин Хорвейг так мучиться.

«Найду, отшлёпаю!» – почему-то решил он, посчитав именно Киру первоначальной виновницей своих страданий. – Если бы не её глупое желание участвовать в игре!»

А потом он обнаружил силки.

«Вряд ли у какого дуболома хватило бы ума расставить их, настолько идеально выбрав место».

Да и вряд ли хоть кто-то сделал бы их так тщательно и аккуратно, чувствовалась рука настоящего охотника. Среди курсантов таких точно не нашлось бы. Блуждая по предгорьям все эти дни, тин Хорвейг ещё ни разу ничего подобного не видел. Вдобавок чуть раньше наткнулся на шайку тин Трейи, и услышал занимательные разговоры. Оказывается, Кира умудрилась попасться, но сбежала и с тех пор её не могли найти, сколько не искали.

В этот момент Пасита вздохнул спокойней, появилась надежда, что с ней все в порядке. Но то, как курсанты при этом называли Киррану, родило удушливую волну гнева. Защитник едва сдержался, чтобы не покарать всех на месте.

«Накажу позже, в Ордене», – членов шайки он запомнил.

Осматривая окрестности водопада, неподалёку от которого обнаружил силки, тин Хорвейг, наконец, нашёл пропажу.

Кира стояла, раскинув руки и улыбаясь солнцу. Обнажённая кожа сияла, мерцая капельками воды. Распущенные волосы, прилипшие к телу, делали её похожей на сказочную русалку. А из одежды на ней был лишь громовик, нестерпимо горящий золотом.

«Мой громовик».

Это зрелище заворожило Защитника настолько, что перехватило дух. В груди что-то заныло, и он почти позавидовал золотому колесу, покоящемуся чуть выше двух соблазнительных холмиков, просто кричащих о том, насколько вода холодная. Жадно поглощая взглядом не раз виденное, Пасита словно впитывал каждую чёрточку, каждый изгиб такого желанного тела, которого жаждал всей своей сущностью. Кира приблизилась к склону, и он подался вперёд, чтобы не потерять её из виду. А когда девчонка за чем-то наклонилась, так и, вообще, едва не свалился с обрыва. Тут-то она его и заметила, хотя не подала виду.

«Как стремительно она вошла в транс!» – восхитился Защитник.

И тут Киррана обернулась. Мгновенно утонув во взгляде, сияющих силой синих глаз, Пасита тин Хорвейг едва успел осознать, что на него напали, перед тем, как мир померк.

Тин Хорвейг внезапно застыл. Райхо даже не пришлось напрягаться, чтобы увидеть, как вспыхнула, разгораясь ярче и ярче, его схема потоков. Всей сущностью бывший друг кричал о находке.

«Хайшшат-вассор! – выругался мысленно ассасин, испытав знакомое чувство ревности: – Как можно было снова выбрать одну и ту же женщину столько лет спустя? За что ты так меня не любишь, Киалана?»

Не отдавая себе отчёта, Хэпт-тан оказался позади Защитника, и сердце пропустило удар, когда внизу под обрывом он увидел Киррану тин Даррен.

Пресыщенный ласками и повидавшей много женщин на своём веку ассасин, не смог отвести глаз. В этот момент ему показалось, что обнажённая стройная фигурка, окутанная искрящимися на солнце брызгами воды и золотистым сиянием, это и есть сама Киалана, покровительница женщин, любви и домашнего очага. А он – смертный совершает кощунство просто потому, что смотрит и не может себя заставить отвернуться.

«Кощунство вдвойне, оттого что на неё глазеет тин Хорвейг!»

Райхо, пожалуй, мог бы прочитать каждую грязную мыслишку, что роились в голове ублюдка, а то что добрая их половина совпадала с невольными собственными, гневило ещё пуще. Наверное, поэтому, не думая ни о чём, он одним прикосновением перекрыл главный поток, нарочито грубо, вымещая на Пасите неожиданную ревность. А чтобы тот не рухнул с обрыва, оттащил сомлевшего Защитника в сторонку и небрежно, как мешок, бросил под дерево. Не удержавшись, вернулся взглянуть на Киру ещё раз, прекрасно понимая, её там уже нет. Так и оказалось, она исчезла словно видение, но образ обнажённой нимфы, на груди которой сияет солнце, намертво запечатлелся в памяти.

«Но куда же она делась?»

Нужно было отдать должное ловкости девушки, Киррана тин Даррен словно сквозь землю провалилась, и нигде в окрестностях Райхо не смог обнаружить следов.

«Ушла по реке? Выбралась на другой берег? Растворилась в брызгах воды?» – ассасин был готов поверить в чудеса.

Вернувшись к тин Хорвейгу, Хэпт-тан сел рядом, прислонившись спиной к смолистой сосне. Искоса посмотрел на бывшего друга, с которым вместе проказничали, будучи детьми. С которым делились секретами. С которым впервые всерьёз надрались, отмечая Церемонию Определения и оба были наказаны Настоятелем. С которым не раз бились в кровь…

– Ублюдок! Не смей её трогать, слышишь? Не смей!

Райхо рывком встал и бесшумно растворился в переплетении древесных стволов и теней.

Уже стемнело, когда Пасита тин Хорвейг пришёл в себя. Голова раскалывалась, как никогда в жизни, в позвоночник болезненно упиралось что-то твёрдое. И, по ощущениям, довольно давно. Со стоном перевернувшись на живот, Защитник полежал ещё немного, пытаясь отдышаться и понять, что случилось.

«На меня кто-то напал. Но кто?! Кто, дери сартог, мог это сделать?!»

Первая попытка подняться не удалась.

Сморщившись от пронзившей спину боли, которая так отдала в голову, что тин Хорвейг сквозь зубы заскулил, упав лицом в опавшую хвою. Сила отозвалась не сразу, а попытка посмотреть, что со схемой потоков тоже ни к чему не привела.

«Будто и нет их вовсе…» – подумал он холодея.

Не меняя позы, Пасита попробовал медитировать. Это пошло впрок, и вскоре он снова ощутил привычный, хотя и слабый, ток силы. Умело направив её, подождал, пока слегка полегчает. Потихоньку встал, опираясь на ствол дерева. Замутило так резко, что пришлось ухватиться крепче, пустой желудок Защитника исторг воздух, но дурно было до дрожи в коленях. А ещё страшно хотелось пить, и шум близкой воды, только усиливал жажду. Тин Хорвейг понимал, произошло что-то выходящее за рамки, и его попросту могли убить.