Я припарковалась на Береговой и выбралась на тротуар.

Набережная, вся в вечерних огнях, пахла водой и весенним ночным воздухом. Мы не договорились о конкретном месте, так что я остановилась на верхней ступеньке лестницы и огляделась.

Народа полно, вдалеке бродил патруль. Хорошо. Мне и хотелось толпы — в ней я чувствовала себя в безопасности, особенно сейчас, когда я слабее осенней мухи. Футболку и косуху я заменила нормальной курткой, под которой можно спрятать оружие, и клетчатой блузкой, так что чувствовала себя уверенно. Пальцем показывать не будут.

Я постояла еще немного, глядя на реку. С губ срывался пар — к вечеру похолодало. Так красиво и спокойно.

Ладно, надо ему позвонить. Не успела я включить телефон, как заметила Эмиля — вернее, его машину. Я с изумлением наблюдала, как он топит газ прямо по набережной. Он что творит вообще?

На мгновение меня ослепили фары, и джип затормозил. Эмиль распахнул дверь и вышел на мостовую: такой же, каким я видела его в доме. В сорочке навыпуск, порванной и мятой, на плечах выделялись широкие ремни кобуры, а на груди — кровь из разбитого носа.

Он совсем утратил связь с реальностью?

Я сорвалась с места и побежала к нему. Он не двигался, пока я не налетела на него и не втолкнула обратно в машину. Эмиль упал на спину, растерянно меня рассматривая. Он не сопротивлялся и упал от неожиданности, с моим весом его не свалишь. Глаза ошеломленные, на губах и подбородке запеклась кровь, запачкав щетину, волосы прилипли ко лбу.

— Ты что творишь? — зашипела я, прижав его плечи к сиденью. — Мы не в твоем доме, здесь люди. Очнись! Ты похож на безумца с пистолетом!

Эмиль и есть безумец с пистолетом, напомнила я себе.

Если он не придет в себя — его уберут свои. Вампиры не любят привлекать внимание. Узнают, что мэр шляется по городу в таком виде, и ему конец.

Он расслабил напряженную шею, и уронил голову. Глаза уставились в потолок, словно Эмиль приходил в себя после долгого кошмара — медленно осознавал, где находится.

— Я забыл, — пробормотал он и сглотнул. — Забыл… Торопился к тебе.

Он попытался встать, и я выбралась из салона. Меня било жаром при одной мысли, что случилось бы, опоздай я на пару секунд.

Но я его понимала: утомляет вести двойную жизнь. Прятать оружие, придумывать обтекаемые ответы на вопросы, жить в мире, где вампиров как бы не существует, хотя они постоянно пытаются тебе что-нибудь отгрызть. Иногда начинает казаться, что весь мир такой, что люди поймут. А потом реальность бьет тебя кирпичом по голове. Как сейчас.

На нас смотрели, но пока никто не подошел.

— Скорей, — негромко сказала я. Если его задержат, ничего хорошего не выйдет.

Я заглянула в салон: Эмиль что-то искал в бардачке.

— У тебя есть одежда? Куртка? — я жарко выдохнула, и между нами заклубился пар. — Ты меня слышишь, что с тобой?

Я распахнула заднюю дверцу: на сиденье валялась парка, даже не уверена, что его.

— Надевай, — я подала куртку и захлопнула бардачок, чуть не прищемив ему пальцы. — Быстрее.

Эмиль набросил куртку и вышел из машины. Кобура и пятно скрылись, но такое впечатление, что он еще не здесь. Лицо в крови, но если не присматриваться, то ничего.

— Пойдем, — он захлопнул машину.

Эмиль видел взгляды, но словно не понимал, почему на него так смотрят. Люди стремительно теряли к нам интерес, может быть, заметили оружие, но любопытные рассасывались.

От джипа мы отошли далеко — я боялась, что мы привлечем патруль.

Из-за страха и слабости меня снова начало трясти. Я подошла к ограде, отделяющей набережную от реки, и оперлась на нее поясницей, ощущая сквозь куртку холодный чугун.

Эмиль сразу же положил руки по обе стороны от меня. Ни влево, ни вправо — никуда не денешься. Хитро.

Он молчал, и я рассматривала его — он выглядел как-то иначе. Те же морщины у глаз, небритые щеки, окровавленные волосы. Но что-то было еще.

— О чем ты хотел поговорить?

Неожиданно Эмиль улыбнулся — широко, показав клыки и остроконечные зубы за ними. Давно я не видела такой улыбки, как будто он действительно рад. И до меня дошло, что изменилось — у него же абсолютно сумасшедший взгляд. Веселый, но отрешенный — он смотрел сквозь меня.

По спине поползли мурашки, и уже не от холода.

Он сошел с ума? Или просто горячий после боя, на адреналине и в эйфории? И приехал в таком виде: не скажешь, что хорошо соображал. У него могла съехать крыша от эффекта крови, такое случается.

Я вплотную стою с вооруженным безумцем, а за спиной река. Хуже того — это Эмиль.

Кажется, в городе не осталось безопасных мест — даже общественных. Нет, он ничего мне не сделает, не должен. Я не стану стрелять при всех, но и он не будет угрожать. У меня связаны руки, но и у него тоже.

— Эмиль? — осторожно позвала я. — В чем дело?

Он опустил глаза, словно пытался вспомнить, зачем приехал, с приоткрытого рта сорвался пар.

— Я хочу к тебе вернуться. Примешь меня? Клянусь, что больше тебя не ударю.

У меня чуть не остановилось сердце — опять он за старое. Только в этот раз припер меня к стенке. Вернее, к реке.

— Ну что же ты молчишь, Яна? Мы были вместе. Ты меня любишь, скажи откровенно.

Я с трудом сглотнула, показалось, что у меня в горле полно колючек.

Догадался. Слышал, как я кричала или понял, когда подбежала, пытаясь остановить драку. Или просто прощупывает? Проблема в том, что я его не понимаю: ни что он делает, ни о чем думает. И это невероятно бесит.

— Хочешь откровенности, я скажу. Не важно, люблю я тебя или нет. Ты соблазняешь женщин, а потом используешь в своих интересах. Вот это важно.

— Что? — он так искренне усмехнулся, что я чуть не купилась. — Ты мне не безразлична. Ты совсем мне не веришь?

— Ни одному слову, — призналась я.

— А если я говорю правду? — Эмиль рассмеялся, снова обнажая зубы. — Что мне теперь делать? Это ведь ты обманула меня первой, когда мы встретились.

— Не напоминай, — попросила я.

— Почему? Ты меня постоянно упрекаешь. Мне ничего от тебя не было нужно, ты забыла?

Не знаю, чего он хотел добиться — мне просто стало больно. Я закрыла глаза, борясь с ненужными воспоминаниями — все, что они могли, это отравлять жизнь.

Меня повело, и я едва устояла. Главное — не падать.

— Яна, ты забыла, что я для тебя сделал? — пальцы, белея, стиснулись на чугунной ограде, словно пытались смять ее. — Я дал развод, когда ты хотела, оставил все, хотя не был обязан. Больше десяти миллионов, это для тебя пустяк?

Да, при его отношении к деньгам, от сердца отрывал с кровью. Как будто я для него ничего не сделала.

— Эмиль, я хочу уйти, — вздохнула я. — Убери руки. Я очень устала…

Он только крепче обхватил ограду.

— Прекрати убегать.

Он снова показал зубы и в этот раз без веселья — начинает злиться. Сейчас я доведу его до бешенства, он кинется, а потом будет удивляться, почему я от него прячусь.

Я смотрела в сторону, словно его нет. Вдалеке вспыхивали оранжевые огни аварийки. Кажется, его джип эвакуируют. Было бы здорово, если бы он занялся своей машиной, но в таком состоянии она вряд ли его заинтересует.

Если буду молчать, Эмилю надоест, и он уйдет сам. Ну да, конечно.

— Чего ты от меня хочешь, Яна? Скажи.

Хочу, чтобы ты был другим. А остальных не хочу, потому что они не ты. Замкнутый круг длиной в три года.

Я снова вздохнула — на этот раз глубоко, и рот обжег холодный воздух.

— Не знаю, что делать, — наконец признался Эмиль. — Тупик. Ты меня не слышишь.

Он наклонился, заглядывая в глаза — словно проверял, действует ли ложь. Безумный пытливый взгляд. С таким лицом следят за добычей, а не о чувствах говорят.

Поешь ты сладко, но я тебе не верю.

— Я постоянно о тебе думаю, — Эмиль прикоснулся к виску пальцем. — Ты как заезженная песня у меня в голове: Яна, Яна, Яна… Где ты, с кем ты, что говорила, как смотрела на меня. Я обрываю эти мысли, а они лезут.