— Отставить! — я сгребла его за грудки одной рукой и притянула к себе. — Мне плевать, что у тебя проблемы с нервами! Я на этом корабле, маневрируй!

Времени не оставалось, я бросилась в угол, не удержавшись, прокатилась по полу, зацепив свою сумку, из нее высыпались медикаменты, нож и все остальное. Я влетела в угол за пультом, застегнула карабины и зажмурила глаза, в ожидании удара.

— Разворот! Всем расчетам огонь! — заорал Арадаль, но уже было поздно.

Удар пришелся чуть ниже рубки, в самое ее основание. Я почувствовала, как где-то на палубу ниже сломало пол, переборки затрещали, словно в агонии, зацепило питание, и рубка погрузилась в темноту. Вокруг меня грохотало, рвался металл, но самое главное — воздух еще был, а раз я могла дышать, то могла и побороться.

Я закрыла голову руками, металлические браслеты касались кожи лба и скул и мелодично звенели, но я понимала это только по дрожанию колец, звук пропал за грохотом. Потолок ломался. Где-то слева истошно заорал Арадаль. Самое главное, чтобы успели изолировать отсеки и не упустили кислород. Остальное пустяки. Средств спасения на «Скитальце» нет, так что погибать мы будем быстро и мучительно. Надо убираться отсюда. Хотя сейчас на корабле нет безопасного места. Одна могила.

Через несколько минут все закончилось.

Отбросив волосы назад, я заползла на четвереньках под пульт, который на всякий пожарный закрывал меня сверху. Мостик был в дыму и едких испарениях из охладительной системы. Я слышала кашель и хриплые крики. Стоять на четвереньках, прижимая ко рту воротник куртки, через который я пыталась дышать, было неудобно. Колени ныли, нос разъедал дым.

В этом дыму и темноте что-то искрило. Корабль горел и умирал. Какими бы шестипалубники живучими не были, но попадание в рубку и двигательные установки мало кто выдержит. Но он был способен побороться за живучесть: минимум два двигателя в строю, два экрана и радар работали. Будь я капитаном… Эх, и так понятно, в этот раз «Скитальцу» не уйти от Федерального флота. Один раз повезло, но любое везение заканчивается.

Арадаль пытался привести команду в чувство. Я слышала его крики, попытки руководить в этом аду были достойны похвалы, но безнадежны. На полу то тут, то там валялись тела — часть экипажа убило. Трое, нет четверо, лежали неподалеку от рабочих мест, где их настигла смерть. Более защищенная и убранная в конец мостика ставка командующего, где находилась и я, пострадала меньше.

Старпом взбежал на возвышение — на капитанское место, пытаясь хоть так призвать команду к порядку. Но руководить было не кем — крики раненых заполнили мостик, кто мог ползти или бежать спасались от ядовитого дыма в других частях корабля.

— Арадаль! — крикнула я. — Во вспомогательную рубку!

Я пыталась отправить его на запасной мостик, который на военных судах всегда дублировался, но с опозданием поняла, что он, скорее всего, отключен. А это время, чтобы пробудить его и перевести на запасное управление. Время, которого не было. «Скиталец» медленно, но неуклонно погибал.

Понимал это и Арадаль. Он упал на пол и заорал, как животное, несогласное со скорой смертью. Я нащупала в полутьме карабин и отщелкнула его, вскочила на ноги.

— Надо попытаться! — я подскочила к нему. — Надо перезапустить систему!

Он затряс головой.

— Нет, все… «Скитальцу» не уйти! — он упал на пол в истерике, бессильно ударив в палубу кулаком. — Нет, только не это! Я хочу жить!

Мне мешало согласиться только то, что я никогда не сдавалась. «Скиталец» однозначно проиграл бой и будет разбит, но если перезапустить систему корабля, у Арадаля будет время, прежде чем датчик сработает и разнесет ему грудь… Хотя…

Я подобрала нож, выпавший из сумки, и рывком перевернула его на спину. Рубка окончательно опустела, все кто мог ее покинуть, уже сделали это. Тут оставался только тот, кто должен пойти на дно с кораблем… Ну, и я, конечно.

— Не дергайся! — прикрикнула я, упала на колено и прижала его к полу.

Перед глазами встала сцена: смеющиеся глаза Шианда, его пьяная улыбка и то, что он говорит: «Арадаль мой с потрохами, я подсадил ему мини-бомбу. Если «Скиталец» погибнет, Арадаль пойдет вслед за ним». Может быть, Шианду это казалось смешным, не знаю. Он смеялся, рассказывая это и сделал неосознанный жест — постучал себя по левой стороне груди, где-то между ребрами. Гениальная идея.

Я рассекла куртку на груди, рубаху и всадила нож между ребрами — именно туда, где показывал на себе Шианд. Арадаль заорал, пытаясь перехватить руку, но я уже всунула нож и провернула, вместе плотью вырезая небольшой чип — размером с орешек, но и его хватит, чтобы разнести сердце. Я вскочила и зашвырнула бомбу за приборы.

— Вставай! — я за шиворот подняла его на ноги и потащила из рубки. Он мог идти, но выл сквозь зубы, с трудом переставляя ноги. К груди он прижимал руку, сквозь пальцы сочилась кровь. Мы торопились, как могли, оставляя кровавый след на полу. — Да шевелись ты! Прекрати истерику!

Ненавижу истерики на борту. Особенно, если их закатывает старпом! Я всегда была последней, кто терял над собой контроль. Так вышло и на «Скитальце».

Мы оказались в задымленном коридоре, я услышала звуки боя и свернула в другое ответвление, чтобы не напороться на отряд.

— Заткнись! — зашипела я на Арадаля и он замолчал. С ним надо построже — именно так говорил с ним Шианд, такой тон он понимает на уровне инстинктов.

Я отпустила его, оглядываясь, и старпом повалился под переборку. Он сполз по ней, закрыл лицо руками и глухо рыдал. Я точно не знала, куда идти дальше, связи нет, где Шианд и остальные — непонятно. На «Скитальце» кипел бой, значит, федералы уже здесь и скоро все закончится. Надо решать, как выходить из ситуации.

В конце коридора я услышала топот, но в дыму ничего не разобрать. На всякий случай, я опустилась на колени рядом с Арадалем, тревожно всматриваясь в дым. И через мгновение сквозь него проступили очертания черных фигур в полной десантной амуниции. Войска. Круглые безликие шлемы с глухими черными щитками, броня. Я подняла руки, радуясь, что бросила нож на мостике.

— Не стреляйте! — я раскашлялась и сделала плаксивое лицо, надеюсь, я выгляжу жалко. — Не стреляйте, мы заложники!

Черный десантный корабль был похож на ласточку в полете. Толстую и страшную ласточку.

Нас завели внутрь и повалили на пол, солдаты прошли мимо, я следила за ними из-под опущенных ресниц. Они доложили командиру о нас с Арадалем, сбоку подбежал солдат и опустился рядом, отложив автомат в сторону. В руках появилась аптечка, и я разглядела медицинский знак на рукаве.

Мы с Арадалем, еще не зная точно, за кого нас принимают, сидели у стены с руками над головой. Я чуть выдохнула. Если нам спешат оказать медицинскую помощь, значит все в порядке. Больше никого со «Скитальца» сюда не приволокли и это тоже добрый знак.

Я опустила руки и расслабленно оперлась на стену спиной. Медика больше интересовал Арадаль: я выглядела более-менее, а он весь в крови.

— Какого рода ранение? — глухо спросил он из-под маски.

— Ножевое, — быстро ответила я, пока старпом нас не заложил.

Я скосила глаза. Арадаль сидел в прежней позе — с ладонями на затылке, он смотрел перед собой и не отвечал на вопросы. Вид был затравленным, словно он видел перед собой что-то страшное. Напряжен, как на расстреле. Губы поджаты, глаза расширены и лицо такое, будто он из последних сил удерживается от истерики. Дышал он неровно и часто. Может, еще не осознал, что остался жив и неминуемая смерть вместе с кораблем прошла стороной. А может шок, кто знает.

Я снова забеспокоилась, как бы у него не развязался язык.

— Он не в себе, — на всякий случай сообщила я. — Десять лет в плену. Несет всякую околесицу.