Мы сменяли друг друга, по очереди слизывая кровь, целовались, наслаждаясь вкусом. Я дала снять последнее, что на мне осталось и, теряя связь с реальностью, повисла на нем, целуя окровавленный рот, пока Андрей возился с презервативом. В теле появилась приятная ломота, словно мне хотелось танцевать.

После торопливого щелчка резинкой, он повалил меня на кровать. Я почувствовала, как левую коленку подхватили на сгиб локтя, потом выдохнула и впилась в рот Андрея таким страстным и глубоким поцелуем, словно он был мне вместо воздуха.

Еще немного и я буду счастлива с тобой. Еще чуть-чуть и пожалею, что ты ждал так долго. Мне даже кажется, что я смогу танцевать снова.

Рука, которую он уложил за моей головой, сочилась кровью. И он был достаточно высоким, чтобы дотянуться до прокола, а потом до моих губ. Ненадолго – потому что надолго нас не хватило.

Как Андрей и предупреждал, в последний момент я почувствовала клыки на шее – верхние и нижние, сомкнутые с двух сторон, и выгнулась, позволив взять крепче.

Он широко распахнул рот, дыхание стало судорожным, словно Андрей задыхался. Держал зубами, но не ранил.

И мне было хорошо, несмотря на сомкнутые на горле челюсти хищника. Спокойно, потому что знала: я в безопасности.

Я обняла его, прижимая сильнее. Дружба мужчины и женщины нередко заканчивается романом. Иногда – мучительно-сладким и кровавым, как у нас.

Глава 30

– Сколько тебе лет? – сонно спросила я.

Мы лежали рядом в нагретой постели. Я прижималась к его груди, щекой чувствуя упругие мышцы, и смотрела вверх – на порез на шее. Он начал рубцеваться и кровотечение закрылось.

Нам обоим нужно в душ. Хотя Андрей вполне комфортно себя чувствовал, обмазанный кровью, а для меня это в новинку. Но вставать было лень: по телу разлилась истома, меня страшно тянуло в сон. Кажется, и его тоже.

– Мы же договорились, что мне двадцать восемь.

– Это ведь не так. Я хочу знать цифру… какой бы она ни была.

Он тяжело вздохнул, перебирая пальцами на плече – спустя серию коротких сдавливаний и нажатий Андрей ответил:

– Сама не можешь посчитать? Двадцать восемь и тридцать два сложить?

Я смогла.

Значит, это произошло в тот год… Во время поездки в Питер. В ту ночь.

– И что случилось? Почему ты перестал стареть?

– Может, и расскажу когда-нибудь… Если не спится, давай поговорим вот о чем… Ты хотела отдаться мне на столе. Это было очень мило, Кармен.

Я подавила желание спрятать голову под подушку. Не хочу я об этом разговаривать. Мне даже вспоминать об этом стыдно – и о том, как я слизывала с него кровь тоже. Пила ее… При мысли, что она сейчас где-то в желудке, меня замутило.

– Ладно, не смущайся, – Андрей снова сжал мои плечи и отпустил, садясь на край кровати. – Все было хорошо. Спонтанный секс – это прекрасно… Не казни себя, это не извращение… Я тебе больше скажу, это и должно нравится, стесняться здесь нечего.

Он обернулся, улыбнулся, меня рассматривая.

– Ты такая нежная и хрупкая… Страстная. Понимаю, чего твой урод к тебе прицепился.

– Не говорили ему, – попросила я, чувствуя укол в сердце. – Пожалуйста.

– Почему? – неожиданно спросил он.

Потому что он тебя убьет. Может и меня тоже.

– Не хочу, чтобы он знал.

– Ну, сказать ему придется или как? Или ты всю жизнь собираешься скрываться?

Я задумалась, какие у нас теперь отношения. Вот за это и не люблю спонтанность – потом непонятно, чего ждать. У нас теперь все серьезно или нет?

– Не сейчас… – пробормотала я.

Андрей хмыкнул, отвернулся и подобрал джинсы с пола.

– Ты уходишь? – напряглась я. – Ты же не обиделся?

– Да нет, что ты. Мне нужна кровь… С тебя пить больше не буду, а те капли что ты дала… Это так, для удовольствия, – он встал натягивая джинсы, застегнулся и кивнул мне. – Спи, я скоро вернусь. Это недолго.

Я неуверенно прилегла обратно, так и не расслабившись до конца.

– А если там этот? Может, правда, лучше я тебе дам?

– Нет, – Андрей покачал головой. – Я ему сухожилия перерезал. Так что он сейчас где-то злой и свирепый зализывает раны. Все будет нормально.

– Андрей?..

– Да не скажу я ему! – раздраженно рыкнул он. – Успокойся, не скажу, если не хочешь. Мне самому сейчас не до разборок. Потом разберемся, кто кому должен. Спи, я скоро вернусь.

Я, наконец, смогла расслабиться. Андрей хлопнул дверью, а я легла на бок, закутавшись в простынь и рассматривала стену. Провела пальцем по узору дешевых обоев. Я пыталась разобраться, что чувствую, но на удивление, внутри был полный штиль. Думала я про нас с Андреем, и о том, к чему все это приведет, а потом незаметно уснула.

Андрей тихо вернулся через несколько часов. Я проснулось от того, что меня тискают мужские руки, намекая на продолжение, и кто-то нежно покусывает плечо, прижимаясь всем телом. Но в этот раз обошлось без крови – он сказал, что всего должно быть в меру – боялся меня спугнуть.

Оказалось, Андрей принес мне еды и это пришлось кстати. Я поела в темной кухне, чувствуя себя слишком усталой, чтобы даже думать, и завалилась спать. Второй раз я проснулась, когда уже рассвело.

Шторы не были задернуты – комната нагрелась, а кондиционер дешевое съемное жилье не предусматривало. Нас разбудила жара. Ругаясь на собственную забывчивость, Андрей задернул шторы и спрятался в кухне, где было прохладнее, а я пошла в душ.

Все тело было в бордовых уже засохших разводах, во рту стоял мерзкий привкус крови. Прекрасное утро... Я со вздохом рассмотрела себя в зеркало, пытаясь понять, что произошло.

Рассосанный прокол на руке ныл, шея, не раз испытавшая за ночь давление клыков, слегка зудела от фантомных ощущений. В остальном нормально. Но смелые ночные эксперименты отозвались утренним похмельем – только не в голове, а во всем теле и даже душе.

Так всегда бывает, когда в пылу страсти идешь на то, о чем было раньше и думать страшно. Я снова вздохнула и полезла в душ. Сделанного не воротишь. Да и не нужно.

Надевать после душа вчерашнюю одежду было неприятно, но выбора у меня не было. Хотя… Я могу не уходить, а остаться. Одеваться вообще необязательно.

Когда я вернулась на кухню, на столе стоял одинокий стакан кофе из кофейни. И когда Андрей успел сходить?

Он стоял у окна, опираясь на подоконник – полностью одетый, в очках, и я не видела поврежденный глаз. Если не считать нескольких царапин и слегка разбитых губ, выглядит как обычно.

Он улыбнулся и в ярком утреннем свете в глаза сильнее бросились шрамы и асимметрия лица.

– Ты чего оделась? – спросил он.

– Мне надо домой, – предчувствуя, что сейчас меня начнут отговаривать, я начала оправдываться. – Мой пистолет остался там, у тебя… Мне нужно запасной ствол забрать.

– Подожди, я вернусь, вместе сходим. Тебе придется съехать. Вряд ли он знает твой адрес, но на всякий случай.

Я мысленно согласилась.

– А ты куда уходишь? – не поняла я. – Днем, в такую жару.

– Хочу посмотреть, что в доме. Заодно твой пистолет поищу.

– Андрей! – испугалась я.

– Да расслабься, я осторожно. Днем, раненый, что он сделает? Скорее всего, отлеживается где-то у себя или новую жертву выслеживает. Я должен вернуться, Кармен, нужно выяснить что в доме.

– Ты надолго? – я постаралась спросить нейтрально, тщательно следя за выражением лица.

– До вечера. Сначала послежу за домом… Да и потом дел много. Вернусь и сходим за твоим стволом, если старый не найду.

– Хорошо, – я отпила кофе, сладкий латте не бодрил, но улучшал настроение.

Андрей поцеловал меня на прощание, я допила кофе, оставшись одна, выждала полчаса и тоже начала собираться. Если Десмодов ранен и предпочитает темноту, то по такой жаре мне ничего не угрожает. А раз так, то и смысла нет ждать.

Пожалуй, главная потеря вчерашнего дня – пистолет, но «мерседес» брошенный во дворе Андрея тоже было жаль. До дома я добралась на такси, и какое-то время наблюдала за окнами своей квартиры. На первый взгляд все спокойно – безмятежный двор, с которого солнце разогнало детей и старух, был пуст. На часах что-то около десяти, а в это время у нас тихо.