Парень подался вперед, заглядывая внутрь комнаты.

— Лана… — одними губами прошептал он, сразу же замечая сестренку.

Казалось, внутри царила настоящая идиллия, лучше которой для ребенка ничего и не может быть. Просторная детская, украшенная розовыми шелковыми обоями с яркими цветами, была залита ярким солнечными светом, отчего казалось еще воздушнее, свободнее. Лана и ее сверстница со светлыми кудряшками играли с большими куклами, сделанными с особым мастерством, и больше напоминали живых. В таких же бежевых платьицах, белых носочка с разноцветными лентами в волосах, они напоминали их близнецов. Последнее, похоже, немало забавляло девочек.

— Ну, налюбовался? — кашлянул сзади старик.

Не поворачиваясь, Рафи мотнул головой. Да, он увидел сестру, но спокойнее ему почему-то не стало. Все равно что-то подспудно глодало его изнутри, причем оборачиваясь неприятным ощущением. Он вновь мотнул головой, словно просил дать ему еще немного времени, чтобы во всем разобраться.

— У тебя минута, — приговором прозвучало ему в затылок.

Парень еще немного подался вперед, не отрывая глаз от сестры. Смотрел и смотрел, ища хоть что-то, чтобы объяснило его нехорошее предчувствие. И наконец, нашел!

Но вдруг с двух сторон сжали его плечи.

— Все, хватит, — Голицын кивнул в сторону темного коридора, тянущегося в правое крыло здания. — Тащите его в мою лабораторию. Скоро у моей девочки тренировка и нужно все подготовить… А ты, — ухмыльнулся он. — Сам пришел ко мне.

А Рафи непонимающе качнул головой. Многообещающая угроза в голосе старого князя, словно мимо него прошла.

— Совсем сомлел. Тьфу! — растерянность парня Голицын не мог не заметить. — Щелуха одна. Чуть надавил и потек. Тащите его, а то еще загадит здесь все!

Парня встряхнули так, что клацнули зубы, и после шустро потащили в темноту. Он же даже не думал сопротивляться, продолжая трясти головой. Страшная догадка о сути всего здесь происходящего вокруг его сестры оказалась для него неслабым ударом.

Сейчас все у Рафи сложилось в единый большой пазл, ясную картинку, которую раньше он видел лишь разрозненными и малопонятными частями. Истории и байки о пропадающих детях, что он слышал на улице и друзей в скваде, наконец-то, обрели живую картинку в лице его сестры. Он много раз слушал эти жуткие рассказы о детях, которых воспитывали живыми послушными игрушками для юных аристократов. Особенно смаковались истории про одаренных из могущественных родов, которые многократно усиливались за счет брошенных детей с зачатками магических способностей. Последних или «выпивали», как южный плод со сладкой мякотью, или делали верной «собачкой».

— Господи…

У Рафи волосы зашевелились на голове, когда он снова и снова вспоминал эти странные черты детского лица — заостренные скулы, осунувшиеся щеки и темные мешки под глазами. Получалось, Лану просто на просто «выпивали»…

Вот тебе и лучшее будущее для сестры! Он-то думал, что она здесь не будет ни в чем нуждаться, сможет устроить свою жизнь. Ей, в конце концов, помогут выбиться в люди. А тут такое…

— Ноги, твою мать, поднимай! — слева ему вдруг прилетает сильный удар по дых. — Совсем про ноги забыл? Потом еще назад тащить придется!

Собравшись с духом, Рафи стал перестать ногами. Нужно было, чтобы хватка этих мордоворотов чуть ослабла. И тогда в него появится шанс достать до кармана.

— К столу его крепите!

Старик с деловитым видом открывал дверь кабинета. Отчего охрана замешкалась возле него и ослабила хватку.

Большего парню и не нужно было. Его ладонь незаметно скользнула в карман и тут же вынырнула обратно со свертком. Развернул его ребром, где был приклеен «черкаш» от обычного спичечного коробка.

— Слышь, старый хрен⁈ — громко и размеренно произнес Рафи, привлекая внимание всех троих. Чтобы все получилось, нужно их пристальные взгляды. — Я же тебя, как последнего дурня, надул! Слышишь, трухлявый пень⁈

Получилось! Привлек внимание! Князь Голицын, развернувшийся к нему, так глаза выпучил от бешенства, что сам на себя не был похож. Не меньше «охренели» и его охранники, от удивления даже рты раскрывшие.

— Смотри! — крикнул и, черканув свертком, с силой бросил его на пол.

От неожиданности все уставились в тот угол, а он, напротив, крепко зажмурился.

Не прошло и секунды, как рвануло! Сначала ударило по ушам, а потом и по глазам! От невероятно яркой вспышки у него жутко зачесалась кожа лица! А если бы не успел глаза закрыть?

Рафи медленно открыл веки, держа ладони у лица. В любой момент был готов закрыться.

— Ни хрена себе! — само собой вырвалось у парня, когда он осмотрелся.

У двери кабинета корчились все трое. Охранники, здоровые лбы, катались по паркету и завывали, как покалеченные псы. Ногтями раздирали глазницы, из которых хлестала кровь, мерзкая желтая жижа.

Старик, напротив, ни звука не издавал. Просто свернулся в клубок и лежал, словно мертвый.

— Б…ь, детской херней мага положил? Как же так?

Не веря глазам, легонько пнул князя. Никакого эффекта.

— Черт, черт… Я же целого князя замочил!

Рафи стал медленно пятиться по коридору. Шаг за шагом, пока не оказался у двери детской. От детского смеха, раздавшегося оттуда, дернулся и развернулся в ту сторону.

— Только, Кроху забери.

Резко распахнул дверь и прямо с порога позвал сестру.

Газета «Столичный вестник».

'… Наши источники сообщают, что светлейший князь Голицын внезапно занемог и отменил все запланированные на ближайшее время светские мероприятия, в том числе и раут у баронессы Никольской. Попытки справиться о причине недомогания не к чему ни привели: секретарь светлейшего князя никак не прокомментировал наши вопросы, телефон в княжеской резиденции не отвечал, отмалчивалась и охрана у ворот.

Однако, как нам стало известно, у ворот княжеской резиденции уже третий день подряд был замечен экипаж самого известного доктора столицы, барона Штампа. Дипломированный эскулап, имеющий в Санкт-Петербурге, самую обширную медицинскую практику, также не ответил нашему корреспонденту на вопрос о болезни светлейшего князя. Такое поведение может наводить на неутешительную мысль: недомогание светлейшего князя очень серьезно и вряд ли лечится обыкновенными примочками и травяными отварами.

Пользуясь случаем, редакция газеты «Столичный вестник выражает наши самые искренние пожелания выздоровления. Надеемся, что в самое ближайшее время светлейший князь Голицын снова выйдет в свет».

Эта странная парочка — встревоженный, нервно оглядывающийся по сторонам, юноша и бледная, сонно хлопающая ресницами, девочка — весьма выделялась среди тех, кто прогуливался в парке. Может дело было в их выделяющемся поведении, а может — в растрепанном виде и мятой одежде. Почтенные матроны при виде их строго сжимали губы и укоризненно качали головами, словно увидев хулиганов и безобразников. Степенные господа с дамами под руку тут же прихлопывали по карманам, проверяя на месте ли портмоне и часы. Сопливые мальчишки в матросках смотрели на них с выпученными глазами, то и дело тыча пальцами.

Только Рафи на все эти косые взгляды было плевать с высокой колокольни. Для него сейчас, вообще, никого и ничего не было, кроме его той девчушки, что он держал за руки.

— Кроха⁈ Проснись! Это я, Рафи! Посмотри на меня! Открой глазки! Открой!

Лана сонно зевала. Ротик то и дело широко открывался и со звуком закрывался. Глазки смотрели через полузакрытые веки. Казалось, прямо стоя спит.

— Лана? Просыпайся, миленькая! — он стоял перед ней на корточках и тормошил девчушку, с силой встряхивая маленькое тельце. — Я Рафи! Помнишь меня? Помнишь, как мы леденцы с тобой ели? Черт, леденцы! Кроха, сейчас за леденцами пойдем! Много-много леденцов купим! Пять, шесть, а лучше десять сахарных петушков!

Вздрогнув, парень подхватил ее в охапку и рванул с этой ношей в сторону ближайшей будки со сладостями.