— Почему самозванца нельзя просто убить сразу? К чему все эти хитросплетения? Он все равно не скажет состав!

— Если этот ублюдок устоял перед твоими сиськами — это не значит, что он железный. Даже самых несгибаемых можно согнуть, дура! Я заставлю его страдать, я лишу его всего, прежде чем окончательно уничтожить! Пшла вон отсюда!

Кая, не заставляя просить себя дважды, выбежала из кабинета отца.

Викар Нильсон вытащил из шкафа бутылку виски и плеснул себе в стакан. Залпом выпив один из своих лучших напитков из домашней коллекции, он швырнул стакан об стену. В темных глазах главы могущественного рода плясала тень смерти.

Второй ночью заработок в клубе составил чуть больше, чем вчера — двести сорок тысяч крон.

Вернувшись утром домой, я отыскал в кабинете Филипа нужный номер и позвонил человеку, через которого можно было нанять телохранителей. К моему счастью, мне удалось договориться.

Три бойца явились в мой особняк по моей просьбе вечером. Это были те же мужики, которых нанимал Филип — Ганс, Ранд и Кент.

Ганс обладал способностью напитывать кулаки силой, превосходящей человеческую раза в три, только длилось это не более пяти минут, после чего требовалось несколько часов на восстановление.

Ранд умел передвигаться с высокой скоростью, но снова — очень ограниченное количество времени.

Кент обладал сверх-выносливостью, благодаря которой мог продержаться в бою намного дольше среднестатистического бойца.

Двоим я велел охранять особняк посменно. Ганса забрал с собой в магазин. Объяснил бойцу, в чем состоит его обязанность: стоять внутри у входа и выполнять пропускную функцию. Ну и улаживать конфликты при их возникновении.

Третья ночь прошла так же спокойно, как и предыдущая. Хельми жонглировал стаканами и бутылками, девочки на сцене удовлетворяли сладострастные взгляды некоторой части посетителей, Ганс успешно выполнял часть моей прежней работы, я сам сидел за прилавком и общался с гостями при их прибытии и отбытии. Они продолжали нахваливать босстромское вино и мои добавки. Еще немного — и я разверну свой бизнес с небывалым размахом.

Утром, когда я отпустил персонал домой, закончил подсчитывать прибыль (около двухсот тысяч крон), запер магазин и уже садился в такси, чтобы по-быстрому смотаться домой и переодеться, мой смартфон ожил.

— Алло, Карл, неожиданно услышать вас в такую рань… — с улыбкой начал я.

— Аксель, приезжайте срочно ко мне домой, — странным голосом сказал Босстром, после чего раздались гудки.

Я сел в машину и назвал адрес друга. Сердце сжалось в дурном предчувствии.

Дверь босстромского дома была не заперта. Я влетел внутрь. Везде был погром. Направился в кабинет друга, отворил дверь…

— О, нет… — прошептал я, глядя на Анни, которая, задыхаясь от слез, склонилась над телом своего отца.

Я подбежал к трупу. Лицо Карла было обожжено до безобразия, а к груди его пиджака приколота записка: «Огонь сжигает дотла тех, кто неосмотрительно играет с ним».

Вой Анни до сих пор стоял у меня в ушах.

Она еще до моего прихода вызвала Скорую, хотя было очевидно, что Карл мертв. Но Анни понять можно: несчастная убита горем, она осиротела, на ее глазах очень жестоко и беспощадно убили отца.

Кая Нильсон не просто показывала понты, когда угрожала мне. Она говорила всерьез. А я слишком беспечно воспринял ее слова. И вот мой друг и партнер мертв.

Я вызвал полицию. Попытался оттащить Анни от тела Карла, но девушка вцепилась в его пиджак и продолжала захлебываться слезами. Я оставил все, как есть — пусть попрощается с отцом.

Мне было слишком больно видеть то, что они сотворили с лицом друга, но я заставлял себя смотреть и запоминать каждую деталь: пусть эта картина впечатается в мою память, пусть я буду помнить — это станет подпитывать мою ненависть к врагам, которых я жажду распотрошить, как свиней на бойне.

Вскоре приехала полиция, и часа два длился допрос.

Тело увезли. Врачи констатировали смерть от выстрела пистолетом в голову. Лицо было изуродовано магическим огнем еще до выстрела. Это сказала Анни. Она все видела.

Назвать имен убийц девушка не могла — они были в масках. Голоса незнакомые, но говорили не все убийцы — только двое из четверых. Говорившие точно были мужчинами. Насчет двух других Анни не была уверена — они имели фигуры, которые вполне могли принадлежать и женщинам.

Пистолет, само собой, не нашли. Вообще ни единой зацепки.

Я и не сомневался в том, что Нильсоны все сделают чисто.

Когда все в доме Карла закончилось, я взял Анни за руку и поехал вместе с ней к себе в особняк.

Еще будучи в доме Босстрома, я позвонил Хельми и попросил подменить меня в магазине. За отдельную плату, разумеется. Тяжело сегодня придётся Хельми — без сна работать столько времени — но мне пока больше не к кому обратиться за помощью. Надо срочно найти продавца «кирпичей».

Бирла, за что я ей безмерно благодарен, проявила себя предельно мужественно и ответственно, узнав о трагедии. Она без лишних слов и оскорбительных сейчас глупостей, призванных утешить человека в беде, схватила Анни под локоть и мягко, но твёрдо и уверенно повела в одну из гостевых комнат. Бирла напоила ее чаем, уложила в постель и пробыла с Анни до самого вечера. Лишь когда та крепко уснула, Бирла спустилась на кухню и начала готовить ужин.

— Отдохни, ты ведь весь день просидела с Анни, — сказал я своей доброй помощнице.

— Успею еще отдохнуть, — отмахнулась Бирла.

— Спасибо тебе, дорогая. У меня к тебе будет очень важное и серьёзное повеление.

— Ты меня пугаешь, Аксель. Чегой-то еще случилось? — Бирла повернулась ко мне, в глазах ее была тревога.

— Пока нет. Но у меня есть враги. Пока я не одержу верх над ними, я не смогу быть спокоен. Я тебя очень прошу, нет, я тебе приказываю, Бирла — будь предельно осторожна. Никуда не выходи из дома без тех громил, которых я приставил к особняку. Скажи, ты меня поняла?

— Дак кому я нужна-то, Аксель? А вот ты — за тебя теперь моё сердце будет неспокойно.

— За меня не переживай. Поверь — я сумею за себя постоять. Я не тот бездарный Аксель Ульберг, которого ты знала до взрыва на реке. Я изменился, Бирла.

— Да уж вижу я это, вижу… Смотрю порой — вроде тот же мальчишка, которого я нянчила совсем недавно. В другой раз погляжу — будто и не узнаю тебя, родимый.

— Люди порой меняются. Так ты послушаешься меня? Осторожность теперь должна стать твоей неизменной спутницей — везде и всегда.

— Да поняла я, поняла… куда ж я денусь-то…

— И следи, пожалуйста, за Анни. Пусть сидит здесь и не высовывается никуда.

Дав Бирле эти указания, я отправился в магазин.

Из головы не выходили слова Каи про огонь.

Вот ведь ублюдки мерзотные! Решили играть по-крупному, да? Ничего, я не так прост, как вы думаете, а вы не настолько всесильны, как себе там возомнили! Я еще достану вас, уроды, и сполна отплачу за смерть Карла!

Приехав в магазин, я отправил Хельми поспать несколько часов на одном из диванов клуба, а сам заменил его за прилавком.

Я был сегодня не в том состоянии, чтобы спокойно работать, но заставлял себя выполнять свои обязанности. Если рассчитываешь на успех, нельзя просто взять и забить на долг. Моим долгом сейчас было продавать «кирпичи». И никакие беды не могли служить основанием для отказа делать свою работу.

Но лишь телом я был в магазине. Мыслями все время улетал в дом Карла. Перед взором непрестанно стояла картина: труп моего друга с изуродованным огнем лицом.

Карл ведь был очень осторожным человеком. Не хотел лишний раз рисковать. Постоянно просил меня не играть с огнём. Какая изощрённая издёвка, что в итоге огонь пожрал его! Мразь Викар Нильсон заплатит за то, что сделал, я заставлю его корчиться у меня в ногах и молить о пощаде, захлебываясь собственной кровью. Я даю эту клятву — я, Акрам из Джамалона, величайший из ныне живущих алхимиков в подлунном мире!