- Я приветствую тебя, и клянусь сражаться честно, - скороговоркой произнес Евгений, всем видом – выпяченной челюстью, высокомерно оттопыренной нижней губой и презрительным взглядом – показывая, свое настоящее отношение. – Такое убожество даже бить противно!

- Я приветствую тебя, и клянусь сражаться честно, - дрожащим голосом ответил его противник, выглядевший откровенно убого: все лицо в синяках, царапинах, затравленный взгляд, искусанные в кровь губы. – Граф, это какая-то глупость…

Прерывая его, Воротынский смачно сплюнул прямо под ноги. Довольно ухмыляясь, он развернул плечи, вскинул подбородок вверх. Ему все было ясно. Это быдло только хорохориться могло, но, как было босяком с улицы, так им и осталось. Никакой он не дворян, а грязь под ногами. Вот это всем и нужно показать.

- Вот значит какой-то ты самом деле. Когда за спиной никого нет, ссать начинаешь. Гнилой, чуть надавили, сразу дерьмо и потекло. Тьфу! И с Сабуром поди через кого-то разобрался. Ни в жизнь не поверю, что сам против него вышел. Точно, кого-то нанял... Или может родственничек твой Мирский помог? Жандармы такое могут…

Неуловимо дернувшись, Воротынский снес Мирского, как кеглю шаром.

- Что же ты приперся? Думал, я твоего родственничка испугаюсь? – Евгений шел неторопясь, вразвалочку. А куда, собственно, спешить? Дуэль, считай, уже окончена. Осталось лишь поставить эффектную точку, чтобы об этом вся гимназия говорила. – Хочешь со своими зубами ходить, дышать без хрипов, сейчас сделаешь, как я скажу. Для начала в ноги поклонишься…

Это должно понравиться Кшештинской, подумалось Воротынскому. Пусть видит, кто теперь рядом с ней.

- Поклонишься так, чтобы всем видно было. На колени встанешь, понял?

Он подошел вплотную к лежавшему противнику, все еще корчившемуся от боли.

- А потом, - Воротынский наклонился ниже, чтобы еще кое-что добавить. Из такого представления он хотел максимум выжать. – Снимешь свои…

Только не успел договорить. Фигура лежавшего парня вдруг резко разогнулась, размазавшись перед глазами, и все… Больше Воротынский ничего не помнил.

***

Над ристалищем повисла вязкая тишина, едва прерываемая судорожными вздохами зрителей. Все их взгляды были прикованы к невысокой фигуре паренька, медленно бредущего вдоль трибуны. Он шел к выходу, таща за волосы своего противника с безвольно мотавшимися конечностями.

- А теперь Голицын...

***

Ристалище императорской гимназии застыло в предвкушении последнего удара. Сейчас на глазах у всех, рослый гимназист с телом Аполлона и лицом модели размахнется и, как муху, прихлопнет этого выскочку-безродного, возомнившего, что сможет себе купить титул и положение в обществе.

Зрители замерли, следя за каждым движением здоровяка. Красотки из старших классов уже приготовились оглушительно визжать от восторга, восхищаясь победой юного графа Воротынского. Как говориться, а вдруг он кого-нибудь из них приметит.

Но случилось то, чего никто и ожидать не мог. в самом центре ристалища вдруг взвилось песчаное облако, закрывая собой дуэлянтов. Когда же желтоватая хмарь расселяюсь, то зрители ахнули. Победитель, в которого уже все уверовали, валялся без чувств, раскинув в сторону руки и нога. Его же противник, которому никто и шанса не давал стоял с высоко поднятой рукой. Это была его победа.

***

Рафи спокойно ждал арбитра, не обращая никакого внимания на глухое молчание зрителей. Никто ему не хлопах, не кричал здравницы, как заведено. С трибун «тянуло» лишь недоумением. Как же так? Почему выиграл он? Такого же не могло было быть!

- Неожиданно, господин Мирский, - с таким же удивлением на лице перед ним остановился и арбитр, преподаватель общей магии в гимназии. Мужчина оглядел парня таким взглядом, словно хотел понять, как такое произошло. - Господин Воротынский весьма преуспел в моем предмете. К тому же, знаю, он владеет некоторыми родовыми техниками, о которых не все знают. А вышло вон как…

Взгляд арбитра «упал» на валявшегося на песке Воротынского, который вот только-только начал подавать первые признаки жизни. Еле слышно засопел, заскреб пятерней по песку. Значит, живой.

- Поединок чести объявляю законченным! - арбитр вскинул подбородок, оглядывая трибуны. Его голос, усиленный магией, разнесся по всем закоулками ристалища, не пропустив не одного укромного местечка. - Победителем объявляется гимназист Мирский!

На трибунах, по-прежнему, висела тишина. Но вдруг чей-то тонкий голосок пробил завесу молчания:

- Рафи! Рафи!

Повернувшись в ту сторону, парень устало улыбнулся. В его сторону бежала сияющая от радости Лиза. Подскочила и бросилась ему на шею, словно хотела его задушить в объятиях.

- Рафи! Рафи! Я же так испугалась! - бормотала она, вцепившись в него, как клещ. - Думала, что он сейчас ударит… А ты, как дал…

С трудом отцепив ее от себя, Рафи поставил ее на песок. После развернулся в сторону арбитра.

- Я могу быть свободен? - мужчина кивнул. Поединок был окончен, и в присутствии победителя на ристалище больше не было никакой нужды.

Вздохнув с облегчением, Рафи схватил девушку за руку. Наконец-то, все закончилось, и теперь он может вернуться к своим делам, которых у него вагон и маленькая тележка.

- Стой,… сука! - за его спиной вдруг раздался дрожащий от ненависти голос. - Я сказал, стой!

Резко развернувшись, Рафи увидел шатающуюся от слабости фигуру. Его противник все же смог поднялся и сейчас едва стоял на ногах. Взглядом буравил не хуже сверла.

- Я… заявляю…, - Воротынский тяжело дышал, слова едва выталкивал из горла. Видно, что ему хорошо досталось. – Я заявляю… протест, - повернулся к арбитру, который тут же сделал стойку, как хорошо выдрессированный охотничий пес. Понял, что сейчас случится что-то очень серьезное. Ведь, редко, очень редко (почти никогда) оспариваются результаты дуэлей. - Это не поединок… Здесь нет ни чести…

Арбитр, чуть подумав, кивнул. Поединок, и правда, со всех сторон выглядел не очень.

- Хм… Признаться, господин Мирский, ваше поведение по время дуэли было далеко не образцовым. По-хорошему, изображенное вами только что мало похоже на поединок чести. Все эти кривляния, ужимки очень спорны с точки зрения дуэльного кодекса. И будь вы офицером, то ни у кого не было бы сомнений в этом. Но здесь и сейчас… Думаю, будет справедливо, если вы сами примите решение о новом месте и времени дуэли.

Рафи в ответ хотел было фыркнуть, но сдержался. Все оказалось совсем не так однозначно, как он думал. Его ухищрения или боевая хитрость, по-простому, как выяснилось, очень дурно попахивали. И это было плохо.

- Хорошо, - после некоторого раздумья решился он. – Через неделю мы встретимся снова, но через неделю.

Воротынский при этом с такой ненавистью посмотрел на него, что Рафи внутренне поежился. И без слов стало ясно, что перед ним был настоящий враг, который не перед чем не остановимся, чтобы свести счеты.

***

И лишь оказавшись вне стен гимназии, Рафи дал волю душившим его эмоциям. С чувством хлопнул дверью, едва не выворачивая при этом петли. Шедший ему на встречу худенький гимназист с большими очками испуганно пискнул и тут же юркнул в сторону.

- Дворянин сраный! – с чувством выругался он. - Поединок чести видите ли! Как до этого малышню гнобил, так о чести не вспоминал… Урод!

Проблема, которую он только что решил, вновь встала перед ним в полный рост. К сожалению, больше схитрить не получится. Воротынский явно будет на стороже.

- Дерьмо! Не живется ему спокойно…

Что ему теперь делать, парень так и не придумал. Его отвлек внезапно раздавшийся свист. Дернулся в ту сторону и увидел старого знакомого – извозчика Прошку с Мамаевой слободки.

- Чего свистишь, как оглашенный? – буркнул Рафи, подойдя к пролетке ближе. – Знаешь же, что тут непростое место. Можно и по шапке от городового получить.