— Спасибо, господин… — Илва снова подозрительно сильно шмыгнула носом.

— Иди давай.

Я поскорее удалился в магазин, пока она не начала рыдать у меня на глазах.

Позвонил Бирле и предупредил ее об Илве. Затем совершил еще один звонок с той же целью — Ранду.

День в магазине прошел спокойно. До открытия клуба я, как часто делал, решил съездить домой — принять душ и переодеться.

Доехав до особняка, отпустил Арнольда до ночи отдохнуть.

Войдя в дом, сразу направился на кухню — желудок уже сводило от голода. Любопытно, что за вкусности Бирла приготовила сегодня?

Ее самой на кухне не было. Я пооткрывал холодильник и посуду на плите — пусто. Странно. На Бирлу совсем не похоже. Может, приболела?

Ни в гостиной, ни в ее комнате я Бирлу не обнаружил. Очень странно. Отлучилась из дома?

Я вызвал Ранда и спросил:

— Бирла покидала дом?

— Нет, господин. Единственная, кто покидала дом — это девушка, та, которую утром Арнольд привез. Кроме нее никто не выходил из особняка.

— Понял. Странно. Возвращайся на свое место.

Я отправился в комнату Анни. Она спала. Будить не стал. Прошелся по всему особняку — Бирлы нигде не было. Не смотрел только в своей комнате.

Войдя туда, я не сразу осознал увиденное. А когда осознал, дом огласил вопль горя, вырвавшийся из моей груди.

Бирла лежала на моей кровати. Горло ее было перерезано. Лицо превратилось в сплошной ожог. А на груди лежала записка:

У меня потемнело в глазах. Уши будто заложило.

То, что упал на колени, я понял только тогда, когда они больно стукнулись об пол.

Первые секунды грудь теснило только одно чувство — нестерпимой боли. Затем пришла ненависть. Именно она помогла мне подняться с колен и, превозмогая горе, подойти к трупу и еще раз внимательно осмотреть его.

В следующую минуту я ринулся вон из комнаты. Вылетел из дома к Ранду и схватил его за ворот пиджака:

— Кто сделал это? Кто?!

— О чем вы, господин Ульберг? — с испуганным удивлением спросил мужчина.

— Бирла лежит мертвая у меня в комнате! Что за тварь это могла сделать, если ты утверждаешь, что в доме не было чужаков? Или были?

— Не было, господин. Мы бы вам сообщили. Только девка та приезжала с вашим водителем — больше никого, клянусь!

Я отпустил охранника.

Илва. Больше некому.

— Она вела себя подозрительно? Что-то говорила? Как объяснила свой уход? — спросил я у Ранда, едва подавляя в себе желание заорать.

— Нет, господин, ничего подозрительного не было. Болтала много перед уходом, но все глупости какие-то… — Ранд покраснел. — Флиртовать пыталась…

— Мразь!

Я позвонил Арнольду и велел срочно приезжать обратно. Затем влетел в особняк и побежал в комнату Анни. Она все еще спала. Бесцеремонно я потряс ее за плечи.

— Что такое? — испуганно спросила девушка, протирая заспанные глаза.

— Бирла мертва. Ее убили. Ты видела что-нибудь???

— Мертва?! Убили?! — Анни стала белой, как полотно.

— Да, мертва! — заорал я. — Ты видела что-нибудь???

— Ничего, Аксель… я была все время в своей комнате. Выходила только рано утром на завтрак…

Я отпустил девушку и ринулся вон из комнаты. Пошел снова к телу Бирлы и просидел рядом до тех пор, пока мне не стало нестерпимо видеть то, что осталось от ее лица.

Спустился вниз. Арнольд уже подъехал, Ранд быстро ввел его в курс дела.

— Вызови полицию, — бросил я Ранду, прежде чем сесть в машину. — Когда приедут, покажи, расскажи все. Кроме, сам знаешь, моей… работы.

Всю дорогу до магазина я пробыл, как во сне — кровавом, жутком, чудовищно-реалистичном сне. Перед глазами стояла картина, в которой Бирла с перерезанным горлом и обожженным лицом лежит мертвая на кровати.

«Огонь сжигает дотла…».

Огонь и до тебя доберется, Викар Нильсон — до тебя и до всей твоей поганой, гнилой семьи. Доберется моими руками. Клянусь в этом!

Хельми и Виви уже были в клубе.

Я подлетел к Виви и схватил ее за горло, прижав к стене. Девица расширила от ужаса глаза и закричала.

— Рассказывай, дрянь, все, что тебе известно про подругу твою — Илву, Ингу, или как ее там зовут на самом деле! Кто такая? Откуда взялась? Где живет?

— Я… я не понимаю… что происходит? — прорыдала девушка, дрожа от страха.

— Господин Ульберг… — Хельми, пораженный, сделал шаг ко мне.

— Ни с места! — рявкнул я. — Твоя Илва убила человека в моем доме, ясно тебе??? — повернулся я вновь к Виви и прорычал ей в лицо. — Она убила моего человека! Ты причастна к этому? Ты знаешь что-нибудь? Говори правду! Не то клянусь — я разорву тебе глотку прямо сейчас!

— Н-нет… нет, я не причем… клянусь вам, господин! — ответила Виви, захлебываясь в слезах и соплях.

— Аксель, Виви не может быть виновна! — твердо заявил Хельми, наплевав на мой запрет и подойдя к нам. — Прошу, отпустите ее, и поговорим спокойно! — Он положил мне ладонь на плечо.

Я дернулся, сталкивая его руку, но Виви отпустил.

— Рассказывай все, что знаешь про Илву, — велел я девице.

Виви меня не обрадовала обилием информации. С Илвой она познакомилась совсем недавно — совершенно случайно. Ее растрогала тяжелая жизненная ситуация девушки, их проблемы были схожими, и Вивьен прониклась симпатией к новообретенной подруге. Решили держаться вместе. Где та жила, Виви не знала.

— Ты сказала, что вы с ней лучшие подруги и давно знакомы! — прорычал я, выслушав ее короткий рассказ.

— Простите меня… она ревела… просила замолвить за нее словечко… — Виви вновь зашлась в безудержных рыданиях.

— А ты чем думал, когда приводил ко мне якобы тех, кому можно доверять? — накинулся я на Хельми, едва сдержав в себе порыв придушить его.

— Виви я знаю и доверяю, а уж к ее подружкам не присматривался… Простите, Аксель. — Хельми глядел на меня с неподдельным раскаянием и не отводя взгляда.

В нем я не мог сомневаться. Ему доверял Карл. Именно поэтому я нанял его. А Виви нанял потому, что ей доверял Хельми. Илве, в свою очередь, доверяла Вивьен.

Акрам, ты растерял всю сноровку. И весь ум свой где-то в Джамалоне, похоже, оставил, когда перенесся в этот мир. Иначе как объяснить то, что Викар Нильсон вот так запросто обвел тебя вокруг пальца?

Я сжал кулаки и впился в них ногтями.

Если бы на моей былой силе не стояла блокировка, я бы мог гораздо больше, чем могу сейчас. Например, я бы мог сделать сыворотку правды и проверять с помощью нее тех, с кем собирался иметь дела. Но пока у меня не было такой возможности — и вот я поплатился за это.

Придет время — и я отомщу сполна. Придет время — и я сожгу дотла весь род Нильсонов.

Я не Аксель Ульберг. Но его род теперь мой род. Его честь — моя честь. Его боль — моя боль. И я свершу то, что должен был свершить он — уничтожу врагов его семьи, втопчу их в грязь, разорву их в клочья, заставлю их тела и лица обугливаться в пламени, как они заставили тех, кто мне дорог!

Экспертиза показала, что Бирла была вначале убита, затем изуродована огнем. Мразь, что сделала это, боялась шума, поэтому ей было нужно вначале заставить Бирлу замолчать навсегда.

Это прозвучит чудовищно, но я рад, что Бирлу настигла быстрая смерть — невыносима сама мысль о том, как сильно она могла мучиться, если бы ее лицо горело заживо. Как у Карла, которого они пытали перед смертью.

Полиция допрашивала меня еще дольше, чем после убийства Карла. И смотрела она на меня с сомнением: оно и понятно — две смерти через небольшой временной промежуток, одинаковое клеймо на трупах, и оба связаны со мной.

Конечно, я не мог ничего рассказать полиции, и мне оставалось лишь разводить руками, высказывая им свои догадки о каких-нибудь неизвестных мне врагах моего отца или деда.

Мне, по правде сказать, ужасно повезло, что меня пока что никто всерьез не воспринимал. Сосунок-барон, недавно потерявший отца, только вставший во главе рода, на счету ничего сомнительного… Кому в голову придет в чем-то всерьез меня заподозрить?