– Но… – попыталась возразить ошалевшая Мисаки.

– Но сама я, конечно, сделаю не совсем верный выбор, – услужливо подсказала я. – Поэтому без вас, девочки, никак не обойтись!

Больше возражений не последовало. Кажется, тут уже все поняли, что спорить со мной бесполезно.

Лавка была маленькой.

Стоило только нам войти, как вместе с закрывшейся дверью словно исчез шумный мир за порогом. Здесь пахло металлом, оружейной смазкой и сандалом. Слышен треск, словно горит огонь, но самого пламени нигде не видно.

Я замерла, будто не зная, куда пойти в первую очередь. Нам троим тут тесно, однако в душе какие-то странные тепло и покой, будто я долго шла и наконец-то оказалась в хорошем… правильном месте. Именно там, куда должна была прийти давно.

За спиной шумно выдохнула Мисаки.

Я медленно двинулась вдоль выставленных на продажу клинков. Смотришь – глаз отвести не можешь. Есть в оружии нечто чарующее. Пусть я далеко не всё могу назвать так, как здесь принято. Не со всем здесь разберусь, но… всё равно ничего не отталкивает.

А ещё хочется прикоснуться к рукоятям, обвести пальцами гарду, скользнуть по лезвию… Я сделала рваный выдох. Так, уже какие-то неуместно эротические мысли пошли. Всё равно тут всё стоит столько, что даже если мы втроём сложимся, хватит только на часть клинка. Поэтому, Аска, посмотри и подбери слюни.

Харука и Мисаки не проронили ни звука. Оно и понятно, само место какое-то… особенное. Здесь не хочется болтать. Здесь хочется… чувствовать. Смотреть. Слушать. И пусть мечи сами ничего не расскажут, глупо на это надеяться, всё равно есть ощущение, что я права.

– Не удивлюсь, если владелец – Мастер Клинков, – шепнула Мисаки, зачарованно глядя на ближайшую катану.

– Вы совершенно правы, – прошелестел чей-то голос.

Не голос, а будто песок. Только не тот, что пересыпается в стеклянных часах, а тот, что на берегу далёкого моря у западного берега Края Гроз.

Мы резко обернулись.

За прилавком, опираясь спиной на стену, стоял худой мужчина. Смуглая кожа, гладкие волосы, коричневая лента на лбу. Сеть морщин возле век и рта, крючковатый нос. Глаза – чёрные, что бездна за спиной Плетуньи.

На нём обтрепавшаяся серая кофта, широкие штаны и черный фартук. Руки сложены на груди. Даже на таком расстоянии я вижу, что они покрыты шрамами. Что случилось с этим человеком? Участвовал в боях? Несчастный случай на производстве? Проблемы с рёку? Вряд ли я это когда-то узнаю.

Повинуясь какому-то странному порыву, я сложила ладони лодочкой и поклонилась ему. Харука и Мисаки замешкались на несколько секунд и повторили мои действия. Мужчина чуть склонился в ответ ровно так, как обязывала вежливость. Он оценил наше почтение и показал, что не оставил без внимания.

– Мастер Нодару к вашим услугам, – произнес он с едва слышной хрипотцой.

– Ваше оружие – это нечто невероятное, – срывающимся от восторга голосом произнесла Ми-саки.

Слева на сундуке что-то блеснуло. Я отвлеклась от разговора, пытаясь разглядеть предмет. Кинжал… с прямым коротким лезвием не более семи сантиметров. Удобно носить в широком поясе оби, никто и не разглядит. Необычная рукоять притягивает внимание. То ли свет так падает, то ли мастер так сделал, но кажется, что она «плывет», изгибается, будто живая. Так и просится в руки, взгляд просто невозможно отвести.

Дышать вдруг стало невозможно, перед глазами начало темнеть.

– Такие кайкэны используют для самозащиты, – сквозь тьму донесся голос Мастера Нодару, странным образом походящий на голос Плетуньи. – Кайкэн дарили невесте, чтобы её судьба была счастливой. А ещё… чтобы могла умереть, спасаясь от бесчестия. Потому что именно кайкэном себе перерезают горло в ритуальном самоубийстве, Аска.

По телу пробежала дрожь. Тьма рассеялась.

Рукоять от моих пальцев отделяли несколько миллиметров. И только сейчас я поняла, что она сделана в виде… кобры. Вот раскрытый капюшон, вот клыки, вот глаза хищника.

– Приглянулся? – мягко спросил Мастер Нодару, неожиданно оказавшись возле меня.

– Да, – коротко ответила я.

Наверное, тут надо бы что-то более витиеватое сказать, но всё красноречие куда-то подевалось. Я, не отрываясь, смотрела в серебристые глаза металлической кобры.

– Возьмите, – неожиданно предложил Нодару.

– А?

– Возьмите кайкэн в руки, – терпеливо разъяснил он. – Он вас явно зовёт.

Стоило отказаться.

Стоило сказать, что у меня нет денег, чтобы его купить. Брать в руки оружие, которое не сможешь оставить себе, – безумие.

Но пальцы сами сомкнулись вокруг рукояти. Ладонь обожгло, воздух вышибло из груди. Я охнула, но сжала пальцы крепче. Жар от кайкэна расплавлял кожу, пробирался под неё, вливался прямо в кровь и на бешеной скорости несся вместе с ней по телу.

Я повернула клинок. По лезвию пробежала вспышка, полыхнуло так, что пришлось зажмуриться.

Позади охнули девчонки.

Я, как завороженная, смотрела на кайкэн.

– Сколько он стоит? – спросила не своим голосом.

– А сколько у вас есть?

Я нахмурилась, мотнула головой. Плевать, сам спросил.

– Двадцать ше.

– По рукам.

Я позабыла как дышать. Только недоумённо воззрилась на Мастера Нодару. Кажется, у меня что-то со слухом.

– Что? Вы согласны?

Мисаки и Харука замерли каменными изваяниями. Кажется, они тоже не верили услышанному. Нет, ну серьёзно, разве такое бывает?

– Этот кайкэн у меня долго, – невозмутимо произнёс Нодару. – Эта вещь из тех, что ждёт своего хозяина или хозяйку. Вот. Дождался. Поэтому вы не ослышались, я продам вам его за двадцать шесть.

Я потянулась за деньгами к висящему на поясе матерчатому мешочку с монетами. Одной рукой. Потому что вторая по-прежнему сжимала кинжал. Выпустить его – выше моих сил. Сгребла ше и отдала Мастеру Нодару.

Харука, кажется, хотела что-то сказать, но не стала. Словно что-то не давало ей покоя, но спросить не решилась. Мисаки и вовсе молчала, чуть хмурясь и глядя то на него, то на меня.

– Спасибо, – наконец-то произнесла я плохо слушающимся голосом.

И поклонилась. На этот раз – низко. Кивок мастера, потом короткий выдох.

– Этот кайкэн долго ждал тебя, ученица. Носи его с честью.

Я снова поклонилась. Никаких толковых слов в голову не шло. Да и не обучали нас красноречию. Уж лучше одним жестом показать своё отношение, чем сплести целое кружево слов.

Кто-то позвал его из подсобки, и Нодару оставил нас в лавке. Я посмотрела в глаза кобры. На мгновение показалось, что в них отразилось моё лицо: сурово сведённые брови, сжатые губы, растрёпанные волосы, обагрённая кровью щека. Сердце пропустило удар. Ещё миг – и ничего нет.

Я встряхнула волосами, откинула чёлку, спрятала кайкэн за поясом.

– Идём, – сказала тихо и твёрдо, быстрыми шагами покидая лавку. – Больше нам тут делать нечего.

И только оказавшись на улице, будто сбросила наваждение. Прохладный осенний воздух освежает голову на раз. Я обернулась и, чуть нахмурившись, посмотрела на лавку.

– Что это было? – задумчиво спросила Ми-саки.

– Кажется, у Аски дар торговаться только при помощи взгляда, – заметила Харука.

– Очень смешно, – буркнула я.

Хотя вопрос был задан верно. Мозг отказывался понимать, что это сейчас такое произошло. Я прекрасно понимала, что кайкэн не может стоить двадцать ше. Что оружие выбирает своего человека, конечно, слышала, но вот… вот столкнулась первый раз. Так вся информация базировалась на прочитанном в книгах. Возможно, тут это обычное дело, но… тогда бы про это говорили на каждом углу.

Кобра… Слова Мии! Откуда мелкая про это знала? Вряд ли могла договориться с Нодару, сомневаюсь, что её кто-то вывозил из школы Годзэн. А дойти самостоятельно… Да нет, для ребёнка пяти лет это нереально, всё же рядом лес, да и расстояние какое. Нет, точно нет.

– Покажи, а? – вдруг попросила Харука.

Я собралась было достать кайкэн, но что-то не дало этого сделать. Чуть нахмурилась.