И в самом деле, через мгновение на пороге гостиной комнаты показался Витян, каторжанин, которого никак здесь не должно было быть. Стоял, щерился, как урка на базаре. На носках грязных ботинок покачивался. Ничуть, стервец, не изменился.

- Убег, выходит, - кивнула Камова, пряча шило в карман. – Зря это. На северах пожил бы, а теперь свинца пропишут в брюхо и пиши пропало. Чего заявился?

С кривой ухмылкой Витян прошелся до стены и обратно, демонстративно оставляя грязные следы.

- Должок пришел стребовать, тетушка, - развязно проговори он. – По нашему воровскому закону в тот день ты меня должна была спрятать, тетушка. А ты что сделала? На дверь показала, да? Неправильно, нехорошо это. Ответить бы за это надо.

Посеревшая женщина прижалась к стене. Племянник не врал. Воровайкой она, как была, так и осталась, а значит, и уличный закон должна была чтить.

- Чего нужно? Денег? Вон в шкатулке лежат, - Камова кивнула на большую китайскую лаковую шкатулку на тумбе. – Или взял уже? Там тебе надолго хватит.

Витян сыто облизнулся, и снова ощерился, показывая гнилые зубы.

- Хрусты – это хорошо, тетушка. Мне бы еще с одним бывшим кентом поквитаться, а потом можно и на юга податься, кости погреть. С Рафы тожу хочу должок сквитать…

***

Резиденция рода Голицыных

Огромная ванная комната утопала в пару, в котором терялся приглушенный свет роскошных золотых светильников. В полумраке блестели причудливые кварцевые вкрапления на бирюзовом мраморе стен и пола, напоминая собой разбросанные во множестве крошечные звезды или драгоценные камни. Таинственную атмосферу усиливали крошечные свечи, спрятанные в стеклянные фонарики.

- Хм…, - из толстого покрывала пушистой пены вынырнула женская ножка. Грациозно изогнулась и, словно играя, коснулась мужского бедра. - Какой ненасытный… Заездил просто… Чудовище…, - довольно промурлыкала княжна, сверкнув глазами. Повернулась к Рафи, и, обдавая горячим дыханием, легонько куснула его в шею. - Смотри, какие синяки оставил…, - еще раз куснула, но уже за мочку уха. - Придется теперь все закрывать…

Хмыкнувший в ответ, Рафи качнул головой. Это он оказывается ненасытный? В добавок, заездил? Да, все было как раз наоборот! Его заездили, как Сивку Бурку, причем не давая передышки.

- Это еще посмотреть надо, кто и кого заездил, - поморщился он, ощущая, как горят глубокие царапины на спине. Коготки у вдовы оказались тем еще оружием, опасным и в порыве страсти тоже. - Кстати, а может теперь я…

Тоже повернулся к ней, давая волю рукам. Изгибы женского тела, скрытые белоснежной пеной, казались еще более волнующими, дико будоража фантазию. Кровь тут же ударила в голову, сердце едва не выпрыгивало из груди.

- Постой, мой мальчик, постой, - княжна вдруг отпрянула от него. - Хотела с тобой поговорить.

Поймав его взгляд, она покачала головой. Значит, разговор предстоял серьезный.

- Только поклянись, что не станешь на меня обижаться, - она схватила его руки и прижала к своей груди. - Поклянись, пожалуйста. Просто поклянись.

Ничего не понимая, Рафи кивнул:

- Клянусь всем, что у меня есть.

Вдова тяжело вздохнула, продолжая пристально смотреть на него.Что-то угнетало ее, но узнать причину лишь предстояло.

- Ты ведь знаешь, что мое положение в роду довольно шаткое, - ее пухлые губы исказились, придавая фарфоровому личику княжны злое выражение твердой решимости. Она явно что-то задумала. - Сначала старый князь, а потом и мой муж, меня ни во что не ставили. Важны были лишь капиталы моей семьи. А теперь братья мужа сговорились лишить меня наследства. Попользовались и выбросили, как беспородную шавку.

Она поднялась из пены и села, продолжая цепко держать его руку.

- Эти родственнички уже приходили ко мне. Прощупывали, сволочи. Вели разговоры вокруг да около, намекали. Скоро, значит, кого постарше запустят, чтобы мое согласие на отказ от наследство выудить. Хитровыделанные…

Ее коготки с силой впились в его руку, словно это Рафи был во всем виноват.

- По-хорошему, мой мальчик, у них все карты на руках. С мужем я заключала договор, в котором обговаривалось много щекотливых вопросов. И сейчас ихним стряпчим есть за что зацепиться. Словом, они могут оставить меня жалкой содержанкой…

Парень внимательно слушал, ожидая самого главного. Понятно же, что она что-то задумала, а может уже и претворила это в жизнь.

- Вот такое «веселое» будущее меня ожидает, мой мальчик.

Она вроде и улыбалась, но как-то невесело, словно прощалась. Гнетущее ощущение, если честно. Лучше бы она грязно ругалась, кричала, чем вот так.

- Родственнички ведь меня глупенькой дурочкой считают, серой мышкой, которая всегда и все терпела, а значит, будет терпеть и сейчас. Только они ошибаются, я тоже могу ответить, - княжна закусила губу, показывая белые зубки. - Они ничего не смогут со мной здесь только в одном случае, если я буду носить в себе наследника муж…

Женщина еще не закончила, а у него уже в голове сложился весь пазл. Вот, значит, чего она внезапно воспылала к нему такой любовью и страстью. Прост он оказался в нужное время и в нужном месте. Окажись на его месте кто-то иной, более подходящий, он бы сейчас оказался в этой ванной. Сомнений в этом особых не было.

- Да, да, мой мальчик. Мне нужно было твое семя, но прошу, не осуждай меня, - княжна вновь прильнула к нему, жадно поцеловав в губы. - Мне пришлось… Я ведь лишь слабая, беззащитная женщина… Понимаешь меня, мой мальчик… Мне пришлось это сделать, - шептала она ему в самое уху, то и дело прерываясь на поцелуи. - Я чувствую, что получилось. Маги это особенно чувствуют, мой мальчик… Ты ведь не обиделся на меня? Посмотри на меня, прошу…

Обиделся ли на нее Рафи? Конечно, что-то эдакое шевельнулись глубоко внутри него, недовольно поерзало и тут же снова спряталось. Слишком сложно было ожидаться, когда тебе едва шестнадцать лет, а в твоих руках извивается гибкое женское тело. Все твое естество восстает, чувства вопят, сводя с ума от желания. Где тут искать обиду?

- Придется тебя наказать, - сгорая от нетерпения, прорычал Рафи, прижимая княжну к себе. - Сильно нака…

Угомонились они лишь тогда, когда вода в ванной начала остывать. Разгоряченные тела еще казались одним целым переплетением рук и ног.

- … Теперь мы редко сможем видеться, - она и не думала выпускать из объятий. Правда, и он не спешил опускать руки. - Когда я объявлю о своем положении, ко мне не должно быть никаких вопросов… Рафи, ты ведь будешь по мне скучать?

- Конечно…

***

По проспекту Святого Михаила до гимназии было быстрее всего, но Рафи все равно свернул в переулок. Так путь получался подлиннее, а это именно, что ему было сейчас нужно. В голове царил настоящий кавардак, с которым требовалось разобраться. Да и в дороге, как заметил парень, ему легче думалось.

- … Настоящая лиса… Все продумала и с таким блеском исполнила… А я тоже хорош, нечего сказать. Ножкой передо мной махнула, глазками стрельнула, и я уже на лопатках…

Несмотря на все эти самобичевания, Рафи совсем не обижался. Корил себя, больше в шутку, в напоминание на будущее. Ведь, сколько еще таких особ может встретить на его пути. Княжна же, своим поступком, очень вовремя сделала ему хорошую прививку против женских чар других представительниц Евиного племени.

- Чертовка… И ведь «нет» сказала так, словно это было «да», - улыбнулся, но тут же стер с лица эту улыбку. Слишком уж странно выглядел гимназист с таким восторженно-глуповатым выражением на лице. - В самом деле хороша…

Когда показался узнаваемый фасад здания из голубоватого мрамора - главный гимназический корпус, где заседал руководство и проводилась большая часть занятий, Рафи уже «пришел в норму». Утреннее возбуждение давно спало, мысли больше не носились на перегонки. И он вновь обрел способность мыслить рационально и последовательно.