В углу палатки, из-под циновки одного из карликов, выглядывал знакомый продолговатый предмет. Я подошел ближе, наклонился и выругался.

Под циновкой карлика лежал хлыст Корал. Тот самый, что она использовала вместо Клинка Духа. С-сука… Я оглядел тела расстрелянных карликов и мне вдруг очень захотелось убить их еще раз. Ладно, спокойно, спокойно… Это всего лишь ее хлыст. Самой девушки здесь нет ни живой, ни мертвой — я вышел на промежуточный лагерь, где карлики скинули раненых и, оставив небольшое охранение, ушли дальше. Куда? А это мы вскоре выясним.

Поглядывая по сторонам и держа оружие наготове, я направился туда, где оставил связанного наблюдателя. Сейчас мы с ним немного пообщаемся… Вот только не думаю, что ему это общение сильно понравится.

За время моего отсутствия карлик успел прийти в себя и сейчас лихорадочно извивался, пытаясь освободиться от веревки. Заслышав шаги, он сначала замер, а потом заелозил еще интенсивнее, явно надеясь выпутаться до того момент, как я окажусь совсем близко. Нет, дружок-пирожок, не в этот раз.

Коротко разбежавшись, я пнул карлика ногой в живот, тот взвизгнул, подпрыгнул и замер на земле, скорчившись в позе эмбриона. Я же злобно оскалился, наклонился, и, ухватив пленника за веревку на ногах, бесцеремонно потянул его к центру лагеря.

Бросив гнильца рядом с очагом, я достал из подсумка хлыст Корал и сунул его под нос пленнику.

— Где? — не предвещающим ничего хорошего тоном, спросил я. Карлик посмотрел на меня широко распахнутыми глазами и замотал головой. Не понимаю, мол. Не понимаешь? Ладно, сейчас поймешь.

Оставив пленника лежать у очага, я прогулялся по лагерю. Что-то мне подсказывало, что я обязательно найду то, что мне нужно. И так оно и оказалось.

В шалаше с трофеями даже на первый взгляд было много интересного, но меня пока интересовал один опереденный предмет. Который не пришлось долго искать. Пара минут раскопок, и я стал обладателем большого боевого ножа без ножен. Похуже гвардейского, который я так и посеял где-то на болоте — лезвие было слегка зазубренным, как будто ножом пытались перерезать водопроводную трубу, но для моих целей пырялово годилось. Прихватив нож я, едва не насвистывая, вернулся в центр лагеря.

— Спрашиваю еще раз, — я опять нагнулся над карликом и показал ему хлыст. — Где девушка?

Новая пантомима под названием «Чего не знаю, того не ведаю». Ну, ладно.

— Ну, сам виноват, упырь мелкий. Пеняй на себя.

Я достал из аптечного подсумка эластичные хирургические перчатки и не спеша натянул их, глядя карлику в маленькие, мечущиеся глаза. Щелк, щелк — резинки манжет с характерным звуком встали на место. Не хватало еще заразу какую от этих тварей подхватить… Бросив последний взгляд на карлика, я шагнул к шалашу-лазарету.

Окинув взглядом «пациентов», я выбрал того, что явно находился в сознании, шагнул к нему, и, ухватив за жесткие, как солома, волосы, бесцеремонно выволок гнильца на улицу.

Несколько шагов, и мы рядом с пленным наблюдателем. Рывком вздернув ничего не понимающего карлика на ноги, я пинком поставил его на колени, заставив взвизгнуть, и, приставив нож к шее раненного, посмотрел на часового.

— Где. Мать твою. Девушка. Говори — или он труп. И не свисти, что не понимаешь. Все ты понимаешь, по глазам вижу. Ну! Где девушка?

Тишина. Сучонок думает, что я с ним шучу? Ну, ладно!

Резкое движение — и раненный, захрипев, повалился ничком, заливая землю кровью, хлещущей из вскрытого горла.

— Говори, где девушка, или я убью следующего, — чувствуя пугающую даже меня самого уверенность, металлическим голосом проговорил я. Ноль эмоций. Ах ты ж сученок… Ну, ладно, поехали дальше.

Я сделал шаг к палатке, взгляд скользнул по очагу, заполненному закопченными костями, и я замер. Стоп. Вырежи я тут хоть все племя, добиться таким образом мне не удастся ровным счетом ничего. Абсолютно. Этой мелкой мрази просто плевать на соплеменников. Не удивлюсь, что вот эта куча костей горела здесь заживо — ведь раненых при ночном нападении должно быть гораздо больше нескольких рыл в палатке… Ладно. План «Б». Смена тактики.

Выдернув жердь из ближайшего шалаша, я наклонился над карликом, вздернул его связанные руки вверх и вколотил жердь между ними, зафиксировав таким образом грабки гнильца. Уродливая морда вытянулась: кажется, испугался. Ха, подожди, малыш, это начало. Дальше — больше.

Снова сунув гнильцу под нос хлыст Корал, я прорычал:

— Где девушка?

И снова непонимающий взгляд, мычание и лихорадочное мотание головой. Ну, блин, партизан местного разлива, сейчас я тебе устрою…

Ударом ботинка прижав ноги карлика к земле, я резким движением сорвал с него засаленные штаны, явив на свет главную гордость коротышки. Фу, мать твою, мерзость какая, вывернет сейчас… Карлик заметался, замычал, глаза бешено завращались в орбитах… О, кажется, клиент дозревает! Верной дорогой идем, товарищи… Еще немножко надавить — и готово. Запоет — куда там тому соловью.

Подняв окровавленный нож к глазам карлика, я прищурился и процедил:

— В последний раз спрашиваю: где девушка? Скажешь — отпущу. Не скажешь… Отпущу тоже. Только уйдешь отсюда по частям. Выбирай, урод.

Я опустил руку и металл ножа коснулся… Фу! Коснулся, короче.

Карлик заметался, в выпученных глазах набухли крупные слезы, а отрицательные жесты наконец-то сменились утвердительными.

— Говори! — снова рыкнул я, и надавил на нож. Гнилец взвыл, и я картинно ударил себя ладонью по лбу.

— Ну точно! У тебя же кляп! Я и забыл.

Я выдернул кляп из пасти карлика, резко встал и отступил на шаг, убирая нож, но поднимая винтовку. Карлик вскочил, связанными руками подтянул штаны, и замер, глядя на ствол винтовки, недвусмысленно направленный ему в голову.

— Ну!

Карлик открыл рот, и на меня вылился целый поток гортанных, квакающе-лающих звуков. Ну, да, кто бы сомневался. Ни хрена не понятно.

— Не понимаю, — я покачал головой. — Где девушка? — я снова показал карлику хлыст, а потом машинально изобразил в воздухе фигуру Корал, выписав руками что-то вроде песочных часов.

— Ушка! Ушка! — карлик закивал так яростно, что я испугался, как бы у него голова не оторвалась. — Тхо! Э ван гур! — поняв, что эти слова мне ничего не говорят, гнилец тоже прибег к искусству уличной пантомимы. Ткнув связанными руками куда-то на запад, он описал ими полукруг, а потом несколько раз подпрыгнул на месте. — Ушка! Э ван гур тхо! — сопроводил он свое выступление. Я на миг задумался, оглянулся туда, куда показывал карлик, и, кажется, до меня стало доходить.

— Гора? — переспросил я, и нарисовал в воздухе то, что в моем представлении ее символизировало. — Девушка в горе? Там, на западе? — я ткнул себе за спину, туда, где действительно поднималась заснеженная вершина.

— Гур! Гур! — закивал карлик. — Э ван! — он снова подпрыгнул на месте.

— В высокой горе? — переспросил я. — В самой высокой?

Гнилец снова закивал. Так. Что ж, кажется, стало немного понятнее. По крайней мере, известно, в какую сторону идти. А это уже немало. Что ж. Большего я от этого не добьюсь, учитывая языковой порог. Да и время терять не стоит. Нужно двигать дальше. К «э ван гур». Искать Корал.

— Молодец, — проговорил я, нагнулся и одним движением разрезал веревку, спутывающую ноги карлика. — Свободен! — я махнул в сторону леса. — Свободен говорю! Иди! Го!

— Го? — карлик нахмурился.

— Го, го! — кивнул я. — Давай, вали на хрен, пока я не передумал.

Карлик попятился, будто не веря своему счастью, прошел спиной вперед с десяток шагов, а потом, развернувшись, стремглав бросился к деревьям. Я проводил его взглядом, неспешно вскинул винтовку, вжал приклад в плечо…

Бум! — одиночный выстрел хлестнул в тишине плетью, ноги карлика подкосились, он с разгона поцеловал землю и замер. Необходимости в контроле не было: отсюда хорошо было видно размозженный пулей затылок.