И без замаха ударил под дых. Рафи совсем плохо стало. Ни вздохнуть, ни крикнуть. Только рот разевал, как рыба.

— Я из тебя такую куклу сделаю, что и недели не протянешь. Станешь для всей дружины тренировочным болваном[9], — ухмыльнулся мужчина, потащив его за собой, словно безвольную собачонку. — А когда ссаться кровью начнешь, заставлю и твою сестру с тобой поработать.

До высокой черной кареты с княжеской короной на дверце оставалось каких-то десять или пятнадцать шагов, как на пути незнакомца появился некто…

Из протокола допроса Григория Мелихова, вахмистра второй роты Отдельного имперского жандармского корпуса о происшествии от 13 сентября 19… года.

'…[Следователь]: Подследственный Мелихов, самым подробным образом изложите обстоятельства известного вам дела. Предупреждаю вас, что в случае утаивания важных для следствия сведений к вам будут применены особые средства.

[Обвиняемый]: Не по чести мне врать, Ваше Благородие. Ничего не утаю. Всю правду расскажу, ибо чист я и перед господом и Его Императорским Величеством.

[Следователь]: Не отвлекайтесь, подследственный Мелихов. Отвечайте по существу на поставленный перед вами вопрос.

[Обвиняемый]: В этот самый день я возвращался с ночного дежурства, о чем есть соответствующая запись в регистрационном журнале. Решил идти не как обычно по Кузнецкой улице и после на Николаевский проспект, а через Боровский переулок. Так быстрее получается. А мне как раз по скорее домой попасть нужно. Невеста обещалась со мной утренний променад совершить, и никак нельзя было опаздывать. Я ведь ещё хотел ей предложение сделать. Всю премию за недавнюю поимку сквадовских злодеев на колечко с рубином потратил. Очень миленькое, ей обязательно понравится. У меня его ваши отобрали. Вы бы, Ваше Благородие, поспособствовали…

[Следователь]: Еще раз предупреждаю, рассказывайте только то, что имеет отношение к делу. И напоминаю, подследственный Мелихов, что вы проходите обвиняемым по делу о нападении на дворянина, первого секретаря светлейшего князя Голицына. Отягчающим обстоятельством является следующий факт: вы применили служебное оружие против одаренного.

[Обвиняемый]: Понял я, Ваше Благородие. Покорнейше прошу меня извинить… Итак, только я вышел из подворья церкви Святого Михаила, перекрестился, отдал поясной поклон, слышу крик. Сразу и не сообразил ничего. Решил, что вроде как послышалось. Сделал ещё пару шагов, и снова крик услышал. Значит, точно не послышалось. Голосок тонкий, звонкий. Вроде как мальчика кричал. Я сразу же понял, что непорядок или какое-то непотребство творится.

[Следователь]: Что именно кричал этот мальчик? Можете вспомнить?

[Обвиняемый]: Конечно. Как такое забудешь? Про богопротивных содомитов он кричал. Мол, помогите и спасите от мужеложца. А я как услышал про содомитов, то совсем бешеным стал. На дух ведь не переношу такое паскудство. У меня даже глаза кровью наливаются, как такое только слышу. Сразу кулаки сжимаются, и хочется кого-то пристукнуть.

[Следователь]: Понятно. Дальше…

[Обвиняемый]: А мальчонка-то всё жалобно надрывался. Кричал так истошно и отчаянно, что сердце кровью обливалось. Я не выдержал и за шашку схватился… Выбежал на середку улицу и давай головой по сторонам вертеть. Ищу, значит, эту гниду, чтобы голову ей оторвать. Туда гляжу, сюда гляжу, а никого подозрительного не вижу. По улице самый обычный люд ходит и ничего непотребного не творит. И тут смотрю на ту сторону, где купеческие дома стоят. Вижу, как господин в чёрном какого-то мальчонку за вихры таскает и злобно ухмыляется. Парнишка же плачет, рвется на волю.

[Следователь]: А теперь поясните, почему вы решили, что совершается преступление? Ведь, мальчишка мог оказаться обычным беспризорником-воришкой. Об этом вы не подумали? Вы же вахмистр жандармского корпуса и не должны сразу же шашкой размахивать.

[Обвиняемый]: А чего там рассусоливать-то? Это как в бою, будешь долго мысли думать, вмиг пулю получишь или головы лишишься. Все мне было понятно тогда. Мальчишка выглядел прилично, в хорошем пиджаке и штанах из доброй материи. На ногах штиблеты. Беспризорника такая одежа может только сниться. А этот, что держал его, выглядел, как чистый содомит! Весь какой-то прилизанный, глазки мутные, а морда чистая, словно бабья.

[Следователь]: Это все ваши догадки, подследственный. Почему вы не попытались во всем разобраться? Необходимо было провести дознание.

[Обвиняемый]: Эх, Ваше Благородие, хорошо опосля говорить… У меня же тогда кровь в голову ударила. Решил, что мужеложцы совсем страх потеряли, среди белого дня начали детишек хватать. А если бы вот вашего сына так схватили? Вы бы небось не стали разговоры разговаривать?

[Следователь]: Снова вас предупреждаю, подследственный. Говорите только по делу.

[Обвиняемый]:… Тогда не стал я рассусоливать, и с наскоку прыгнул на эту гниду. Одной рукой мальчонку в сторону отбросил, а второй прямо эфесом шашки этому содомиту в зубы ткнул. Смачно приложил паскудину, все зубы ему пересчитал. А сам кричу, чтобы он руки вверх тянул.

[Следователь]: Правильно ли я вас понял, что нападая на дворянина, вы не представились? То есть вы не сообщили, что являетесь вахмистром Отдельного жандармского корпуса?

[Обвиняемый]: Нет, про жандармерию не сказывал. Чего не говорил, того не говорил. А к чему? Ведь, по мне и так все видно. Такие мундиры только мы и носим. Если кто другой оденет, то его сразу же в арестантскую избу[10] определят.

[Следователь]: Значит, не представились по форме. Так и запишем. Продолжайте пока…

[Обвиняемый]:… Думал, одной левой его заломаю. Только содомит-то весьма крепок оказался. Неожиданно, словно змей извернулся, и двинул мне со всей силы в грудину. Признаюсь, в голове у меня тогда изрядно зашумело. Еще немного, и с ног бы свалился на мостовую. И не думая уступать, я в ответ ногой его лягнул. А потом у меня перед глазами все померкло…

[Следователь]: И не удивительно, что померкло. Вас приложило магическим «кулаком». И хорошо, что в четверть силы били, а то бы мы сейчас не разговаривали. А теперь следующий вопрос: вы когда-нибудь до этого видели того мальчишку? Может быть знаете, где его сейчас можно найти? Сразу не отвечайте, подумайте внимательно…'.

Из главного управления жандармерии столицы вышли двое господ — один постарше, с благородной проседью в волосах и брезгливой миной на лице, другой помоложе, черноволос, с неподвижным, словно каменным выражением на лице. Остановились на широком мраморном крыльце и стали негромко беседовать.

— Признаться, Игорь, ты меня сегодня удивил. Такого я никак не могу припомнить, — князь Голицын недовольно выпятил губу, полуобернувшись в сторону своего фамильяра. — Ты хоть понимаешь, что мне пришлось обратиться к самому Мирскому (главе Отдельного корпуса жандармов), чтобы замять это дело? Я даже не хочу представлять, что могло было произойти, если бы делу дали ход…

Картина случившегося, и правда, вырисовалась весьма двусмысленная, если не сказать больше. Взрослый господин среди бела дня прямо напротив храма хватает мальчишку, треплет за уши, а потом куда-то его тащит. Причем паренек не какой-то беспризорник или рванина с улицы, а вполне прилично одет. Что могли подумать прохожие? Тем более на всю улицу такие поносные крики о содомитах раздавались, что не могли благородные люди спокойными оставаться и в раздражении не прийти. А про простой люд и говорить нечего. На крики мальчика сначала жандарм с пистолем и шашкой бросился, затем к нему на помощь побежали двое мастеровых поперек себя шире.

Происшествие осложнялось еще и возможной оглаской. Не дай Господь какие-нибудь писаки с бульварных газетенок «пронюхают» про случившееся, ведь крик до самых небес поднимут. Можно было даже не сомневаться, что в тот же день выйдут газеты с весьма скандальными заголовками — «Фамильяр князя Голицына — тайный содомит⁈», «Мужеложцы вышли на охоту в самом центре столицы…», '«Кто защитит наших детей от содомии?» и тому подобное. Это же будет неимоверное ущемление княжеской чести!