Хотелось схватиться за голову. Мне нужно как можно скорее разобраться в происходящем, узнать, на чьей стороне Ошаршу. Его имя, кстати, подозрительно похоже на те имена, что тут носят люди.

Это открытие не дало сдвинуться с места. Если имя взято не нарочно, а является настоящим… То всё становится ещё запутаннее. Пока что ясно только одно: Крылатые не имеют ничего божественного, но относятся к ним с особым пиететом. А у Ошаршу — свои жрецы.

— Ши, неси же заказ! — сказали мне, легонько толкнув в бок.

Чуть не подпрыгнув на месте, я ухватила поднос и покинула кухню. Резко выдохнув, пошла к жрецу. Ладно. Если я чего-то не знаю, значит, нужно просто спросить.

И что вы мне сделаете? Я из другого времени.

— Ши, смотри какие красивые! — голос Цайну на удивление звонкий, поэтому с лёгкостью перекрыл гул возле лавок торговцев.

Я посмотрела на разноцветные веера. Не слишком дорогие, вполне по карману. Пусть не изысканная роспись знаменитых мастеров, но вполне ярко и радует глаз. Пусть кто-то скажет, что слишком безвкусно, но я прекратила прислушиваться к чужому мнению после того, как поняла, что не услышу там ничего толкового.

Протянув руку, я аккуратно взяла светло-сиреневый веер, на котором была изображена изумрудная кобра. Она удалась настолько хорошо, что приковывала взгляд.

— Нравится этот? — с интересом глянула на веер Цайну. — Давай куплю!

— Я могу купить сама, — возразила, крутя веер со всех сторон.

— Конечно, — улыбнулась она. — Но я хочу сделать подарок. К тому же я до сих пор толком тебя не отблагодарила за моё спасение тогда.

На мой взгляд, благодарности было больше, чем достаточно, однако за это время уже поняла, что с Цайну лучше не спорить. С виду девочка-цветочек, которая обожает пионы, носит светлые одежды и смотрит огромными-огромными карими глазами с зелеными вкраплениями, а характер — сталь нагинаты Айдзи. Просто пока что слишком юная и не закалённая бедами, поэтому обладает добрым сердцем.

Пока я молчала, Цайну достала сверкающие дже и отдала торговцу.

— Вот, — улыбнулась она. — Теперь ты как самая настоящая солидная дама. Тебе очень идёт.

«Солнце моё, меня солидной дамой не сделали даже одеяния императрицы, а тут один веер…» — подумала я.

Правда, говорить ничего не стала. Никому сейчас не нужны подробности моей прошлой жизни. Поэтому оставалось только поблагодарить Цайну и потащить её к прилавку с подвесками. Сейчас ей тоже что-нибудь подберем.

Вокруг царили возбуждение, громкие разговоры и лёгкое напряжение. Все поглядывали на установленные помосты, где должны выступать ребята, доказывая, что достойны попасть на Небесные острова. Я так и не осилила весь список дисциплин — их было действительно много.

Цайну собирается играть на флейте. Заметив мою заинтересованность фестивалем и Крылатыми, предложила попробовать свои силы. Потому что бывали случаи, что кто-то талантливый, но не проходивший обучения в школах, мог приглянуться кому-то из Крылатых.

Сейчас, глядя на ребят с флейтами фуэ, сямисэнами, кокю со смычками и ещё чем-то совершенно невероятным, я понимала, что не зря в своё время Шичиро доверил мне только бубен. При этом дать в бубен у меня всегда получалось лучше, чем на нём сыграть.

Поэтому я благоразумно отказалась. У меня цель попасть на Небесные острова, а не закрыть себе путь туда навсегда, заставив Крылатых оглохнуть.

При этом я всё ещё крутила в голове разговор с жрецом Ошаршу. Точнее, слабое его подобие, потому что со мной общались вежливо, но при этом не спешили делиться информацией.

Хоть жрец и благосклонно отнесся к тому, что я обратилась к нему, как принято среди змеепоклонников, но на этом всё… Удалось только узнать, что жрец пришёл издалека, в Шкандастане и правда почитают Ошаршу, а тут он по зову одного своего друга.

Мне любезно предложили отправиться в Шкандастан вместе после того, как будут решены всё проблемы, однако в этот момент мне пришлось снова бежать обслуживать клиента.

Поведение жреца теперь не выходило из головы. Возможно, и правда никакую свою веру они не несут сюда. А ещё… вдруг это и вовсе не жрец? Я же, в конце концов, никакая не «Ши издалека».

— Госпожа, вас что-то интересует? — поинтересовался пожилой продавец с приятной улыбкой.

Я опустила взгляд на прилавок и взяла симпатичную подвеску из белого камня с персиковой кисточкой.

— Да, вот это. Сколько?

— Три дже, госпожа.

Рассчитывавшись, я посмотрела по сторонам. Так, а где Цайну? Через несколько секунд увидела, когда он машет мне рукой, подзывая к себе, а потом указала на помосты. О, это мы столько гуляли? Совсем на время не смотрели!

Больше не задерживаясь, я побежала к ней.

Никогда бы не подумала, что места для зрителей окажутся такими маленькими. Точнее, дело не в местах, а количестве пришедших людей. Родители Цайну бы тоже пришли, но им пришлось срочно уехать, чтобы договориться о поставках своей продукции в соседний город — они собирались открывать новый чайный дом. Госпожа Чжанихиро все сокрушалась, что не может остаться, но Цайну заверила, что справится. И, глядя на её уверенность, родители потихоньку смирились с ситуацией. Мне казалось, что они разрывались между двумя желаниями: гордиться дочерью, которая завоюет право попасть на Небесные острова, и… волнением, что там она будет одна.

Моё появление словно примирило их с последним. Пусть про меня чета Чжанихиро знала мало, но все же не могла ни в чем упрекнуть. Да и не хотела, откровенно говоря.

Сейчас, находясь в толпе, я искренне жалела, что не обладаю ростом Гиртаха. Тогда бы не пришлось вытягивать шею, чтобы что-то получше разглядеть. И вроде бы нарочно никто не пытался меня оттеснить, но то и дело приходилось работать локтями, чтобы пробиться поближе к сцене.

Мы пришли как раз к началу музыкальных выступлений. Цайну прониклась моим подарком, шустро повесив его на флейту и сказала, что это на удачу. Что ж, я буду только за. После чего убежала к остальным участникам.

В музыке я разбиралась на уровне «нравится и вообще не нравится», поэтому с точки зрения профессионала судить не могла. Однако однозначно могла сказать, что участники были хороши.

От мелодий некоторых замирало сердце, а потом начало бешено стучать. Другие невольно заставляли пританцовывать на месте. Я отметила одного худенького паренька, игравшего на сямисэне. Казалось, что он исполнил мелодию, не принадлежащую этому миру, позаимствовав её Там, За вратами. Нечто подобное я слышала у призрачных дев, что сидели в верхушках деревьев и играли бесконечно тоскливые и пронзительные мотивы, что перехватывало дыхание.

Народ одобрительно загудел. Я видела, как стоящая рядом женщина украдкой смахнула слёзы. Нахмурившись, глянула на помост. Скоро должна выйти Цайну, и ей надо как-то произвести большее впечатление, чем прежние участники.

Пока думала об этом, мимо протолкался какой-то здоровяк, и я едва не въехала носом в чью-то спину впереди.

— Осторожнее! — возмутилась я и резко обернулась.

Спина показалась знакомой, но быстро скрылась среди остальных. Я нахмурилась. Хм, где-то я уже это видела.

В это время на помост поднялась Цайну. Окинула собравшихся взглядом. Тонкие пальцы сжались на бело-розовой флейте. Я поймала её взгляд и улыбнулась. Сжала кулачки, показывая, что болею за неё всем сердцем. Ну давай, покажи им.

Цайну слабо улыбнулась уголками губ, в глазах зажглись огоньки азарта. Она поднесла флейту к губам и заиграла. Звуки, словно зеленеющая весна после хмурой зимы, полились, заполняя площадь.

Я слышала её репетиции, поэтому уже не испытывала тех эмоций, что в первый раз. В композиции Цайну было бескрайнее небо, взмахи крыльев птиц, журчание ручьев и шепот листвы. Гимн жизни и свету. Слёзы на глаза не наворачивались, но становилось теплее и радостнее. И нельзя было сказать, что это плохо. Ведь заставить человека плакать легче, чем улыбнуться.