— Ну, сколько мне еще ждать? Иди, иди отседова…

Хлопнув дверью магазина, Рафи вышел на улицу. Чувствовал себя, честно говоря, совсем дурно. Считай, словно оплеванным.

— Это шесть рублей всего? — растерянно бормотал он, компании пальцами две ассигнации по трешке. Полностью к глазам, словно не верил в то, что видел. — Всего лишь шесть… Как же так? Почему, Друг? Ты же сказал, что это очень выгодная и дорогая придумка! А он только шесть рублей дал.

Друг сразу же откликнулся. Как и всегда, почувствовалось, что есть кто-то рядом.

«А чего тут думать, братишка? Кинули нас, как последних лохов, простаков, короче. Он этот кран до ума доведет и идею зарегистрирует на себя. После будет деньги лопатой грести».

У Рафи аж глаза округлились, а Друг продолжал:

«… Братишка, ты, успокойся, сплюнь к черту. Сейчас уже поздно качать права. Поверь мне, любой чиновник или судейский человек будет на стороне этого мошенника. Ты для них никто и звать тебя никак… Честно говоря, это моя вина. Я-то уверен был, что этот хрен ухватится за тебя руками и ногами. Никто в здравом уме не будет резать курицу, несущую золотые яйца. Ведь, у тебя же десятки разных идей, от которых можно озолотиться… ».

— Что же тогда делать? — на месте застыл Рафи. — Я думал, что так можно будет заработать денег на гимназию. А теперь, выходит, ничего не получится.

Паршивое ощущение. Недавно он ещё был полон надежды, думая своим любимым делом заработать на обучении магии. Сегодня же Рафи ощущал лишь отчаяние и беспомощность.

«А, знаешь, братишка, давай сегодня ночью к этому уроду в гости сходим? — вдруг предложил Голос. — И попросим его нам одолжить денег. Как думаешь? Заодно, я тебя кое-каким вещам научу. Не пожалеешь. Мы с него по полной спрости. Кстати, слышал что-нибудь про Робин Гуда? ».

Мадам Камова уже второй день что ни свет ни заря уходила из дома и возвращалась назад только поздним вечером. Сначала расстроенная, позже уже кипящей от злости. Ей не как не удавалось раздобыть денег на вступительный взнос в гимназию для Рафаэля.

— Прощелыги! Пафоса и апломба с головой, а толку нет! В головах одна пустота! Чтобы я еще к ним пошла…

Последними словами женщина склоняла те банки, в которых успела побывать. А сегодня на минутку, был шестой банк, где она успела получить отворот поворот. Как только она озвучивала нужную ей сумму и цель, то банковские служащие тут же делали постные лица. Мол, ваши доходы невелики, а цель трат сомнительна. Размере трата таких внушительных средств на незнакомого вам сироту разумная и не странна, оправдывались они.

—… А эти? Пока у тебя все хорошо они приветливы и радушны, а в случае твоей нужды тут же строят каменные лица!

Это Камова уже костерила своих друзей и знакомых, которых ещё недавно считала таковыми. Вчера они наперебой её приглашали в гости и на праздники, а сегодня уже воротили носы от неё. При том такие постные лица строили, что тошно становилось. Ей сразу же приходилось бороться с жутким желанием плюнуть им в рожу, что и описать невозможно. Едва сдерживалась.

— А строят из себя не пойми кого! Какие, б…ь, аристократы в пятом поколении⁈ Я же их еще подзаборными шлюхами помню, что за мятый рубль уставали ноги раздвигать! — не уставала поминать одну конкретную особу, которую помнила еще из своей «прошлой» жизни. Та, сумев «завязать» с помощью Камовой с работой «веселой» вдовушки, удачно вышла замуж. Теперь напрочь забыла о помощи, всячески строя из себя возвышенную благопристойность и неземную порядочность. — Святая, б…ь! Вот и делай после этого добро людям.

Оставалось идти за помощью к Старшим воровского мира, но делать этого Камова никак не хотела. До последнего упиралась, прекрасно понимая, что за этим последует. По договоренности с ними, она приглядывает за юным магом, обеспечивая все его потребности. Если же деньги будут платить Старшие, то и пригляд от нее уйдет. Ей же скажут спасибо и помашут ручкой на прощанье. А выпускать будущего мага из под своего бока, она никак не хотела.

— Н-ет, ни на ту напали, — пробурчала Камова, недовольно смотря на свое в зеркале отражение. И оттуда на нее смотрело просто воплощение упрямства: нахмуренные брови, плотно сжатые губы и неуступчивый взгляд. — Я все равно найду эти чертовы деньги. Даже если мне придется продать все свои драгоценности…

С этими словами открыла секретер и красного дерева и вынула с одного из ящичков изящную шкатулку. Вырезанная из кости с неимоверным талантом, она казалась покрытая белоснежным кружевом изумительно тонкого плетения. Раскрыла шкатулку и начала перебирать драгоценности.

Вытаскивала кольца, браслеты, цепи, затем складывала их обратно. Через некоторое время принималась изучать их с помощью особой лупы с ручкой, похоже, пытаясь прицениться. Драгоценности с небольшими камешками сразу же летели обратно в шкатулку, а вот изделия с камнями покрупнее задерживались в ее руках. Наконец, она закончила.

— Проклятье, — женщина в сердцах хлопнула крышкой шкатулки. Стало совершенно очевидно, что и продажа всех ее драгоценностей не поможет собрать нужную сумму. Слишком уж неадекватно огромной она была.

И невдомек было мадам Камовой, что все это время она была не одна. Из соседней комнаты, что примыкала к гостиной, через замочную скважину за ней следили внимательный взгляд.

— Значит, денег точно не будет? — то ли спросил, то ли проговорил Рафи, отворачиваясь от замочной скважине. Все что надо, он уже увидел. — Друг? Ты слышишь? Что теперь делать?

Он наклонил голову, словно вслушиваясь в какой-то звук. Сейчас ему как никогда раньше нужен был совет. Но знакомый Голос почему-то молча, чего и раньше не раз было.

— Друг? Три дня всего лишь осталось… Ты же говорил, что есть одна мысль. Обещал рассказать… Черт, где там тебя носит?

Рафи, едва не физически чувствовал, как шанс начать совершенно другую жизнь становился все более и более призрачным. Если не достать денег на вступительный взнос в гимназию, то о судьбе мага можно было забыть. В добавок, он ощущал, как на ее шее медленно, но неуклонно затягивается удавка Голицыных. Эти твари, похитившие сестру, его точно не оставят в покое. Они снова придут, защититься-то и нечем.

— Тогда лучше пока на «дно» залечь, пока все не успокоится. Прикинусь нищим оборванцем и за из их домом послежу. Глядишь, сестру смогу увидеть или даже поговорить… А если волыну взять? Снаряжу пули помощнее, сделаю на наконечниках пару косых надрезах, и здрасте…

На «разжевать» весь этот бред ему так и не удалось. В голове вдруг так Голос рявкнул, что парнишка неожиданностиаж на корточки присел и глаза по пятаку сделал.

«Взбодрись, дружище! — Друг снова напомнил о себе, как всегда сделав это самым неожиданным способом. — Хрен с этими деньгами, сами добудем столько, сколько нужно! Главное по плану действовать. Верь мне, мы еще всем им задницы-то скипидаром намажем…».

— Скипидаром? Зачем? — не сразу понял Рафи. Друг иногда так мудрено говорил, что не сразу и разберешь.

Ночь, словно по заказу, выдалась безлунной. В центре, на проспектах, где газовые и новомодные электрические фонари стояли, ещё более или менее светло было. Если же свернуть в переулок или зайти подворотню, то, вообще, беда. Темень здесь такая стояла, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Идешь и трясешься, чтобы на булыжниках мостовой не поскользнуться и шею не свернуть.

Словом, самое то, чтобы наведаться к одному торговцу за деньгами. Выбирать, честно говоря, особо не приходилось. Спроси любого в столице, кто самый богатый, и получишь один и тот же ответ — Макар Силыч Могута, магнат и промышленник, купец первой гильдии. Именно он владел привилегией на производство самоваров всех мастей и размеров с красовавшимся на боку штемпелем «Поставщик Его императорского Величества».