– Джок? А где остальные?

– Скоро увидишься с остальными, – процедил Джокер сквозь зубы. – Что тут у вас за безобразие с кондиционерами?

– Чево? А, это авария какая-то в климат-контроле. Да не бери в голову, ничего военного, влажность чуток повысилась. Теперь у нас прям как внизу, у русов. Что, приструнили их?

– Приструнили… Марат у себя?

– Ага. Сообщить, что ты прилетел?

– Сам сообщу.

Джокер вышел из дверей космопорта. В городе с кондиционерами было ещё хуже. Капельки влаги оседали на лице, одежде, транспортной ленте. Он запрокинул голову. Из-под решёток сочились клубы тумана. Да, прямо как у русов…

Он перепрыгнул на встречную ленту раньше, чем понял причину собственного поступка. Посёлок, туман, белые фигуры. Они уже здесь! И никто, кроме него, не догадывается об их существовании. Сколько времени им потребуется, чтобы захватить город? Полчаса? Меньше? Бежать! Но куда? На этой грёбаной планете больше нет человеческого жилья. А если бы и было, от них ведь не спрячешься… Значит, нужно бежать в космос, куда угодно, лишь бы подальше. В порту ведь не только планетарный транспорт находится, там до сих пор стоит шлюп имперского курьера с той штукой, из-за которой Уайтакер всё затеяла. А Януш Милевич не всегда был джокером, массажистом и альфонсом. Пусть восемь лет руки не касались штурвала звездолёта, навыки пилота косморазведки останутся до смерти. Доберётся до якорной станции, а дальше – перед ним вся Галактика.

Джокер суеверно трижды сплюнул через плечо. Не вовремя помянул костлявую. Какая там вся Галактика! Имперцы сразу поинтересуются, что делает уволенный за служебные преступления пилот на борту курьерского челнока. Да ещё в одиночку. Что он тогда скажет?

А правду и скажет! На планете мятеж. Курьер, губернатор и многие другие – убиты. А он, герой-патриот, вывез секретное супероружие, чтобы передать его Имперскому Правительству. Отлично! Может устроиться нечто получше, чем диктаторство на Альбионе.

Вот только свидетели… а свидетелей не будет. К чёрту свидетелей!

– Джок? Что-то случилось? – дежурный офицер удивлённо уставился на неожиданно вернувшегося начальника.

Джокер досадливо отмахнулся, шагнул к арке с надписью: «Космотранспорт».

– Постой! Ты куда? – опешил охранник.

– Сюда! Тебе сопровождать меня не обязательно.

– Но Марат приказал…

– Ладно, пошли, – скривив губы в ухмылке, согласился Джокер.

За дверью тянулся длинный, плавно уходящий вниз коридор. Он почти бежал по нему, слыша, как топают за спиной башмаки провожатого. Ох, как должно быть, тому хотелось немедленно связаться с Маратом!

Они выскочили на узкую галерею, тянущуюся вдоль внутренней стены глубокой цилиндрической шахты. Не удержавшись, Джокер перегнулся через витые металлические поручни, глянул вниз. В сердце кольнула ностальгия. На дне шахты блестел гордыми изгибами обтекателей ракетоплан.

– Джок, что ты собираешься делать? – На лице офицера явственно читалось подозрение.

– Уматывать с этой долбаной планеты, пока не поздно! – Он развернулся и прежде, чем парень осмыслил услышанное, выстрелил ему в лицо.

Спуск в лифте занял минуту. Люк корабля, приветливо шурша, распахнулся навстречу, едва Джокер ступил на посадочную платформу. Но требовалось ещё чуть-чуть времени. Совсем немного – вскрыть защищённую кодом маленькую неприметную кабинку слева от лифта. Имперцы заботились о тайнах своего секретного института. Система самоликвидации приводилась в действие из дворца губернатора, но на случай экстренной эвакуации, если прорваться к центру города будет невозможно, в шахте внепланетного транспорта был предусмотрен дублирующий терминал активации системы.

Джокер не колебался – нельзя сомневаться в собственных решениях, иначе ничего не добьёшься в жизни. Сорвал крышку с маленького квадратного пульта, занёс руку. Терминал был примитивен до безобразия – большая механическая кнопка и табло оповещения над ней. Никаких сомнений! – он ударил всей ладонью по ребристой выпуклой поверхности. «Вы хотите активировать систему самоликвидации?» – вспыхнула ядовито-зелёная надпись. «Да!» – ещё один удар по кнопке. – «Подрыв реактора произойдёт через тридцать минут. Вы провели эвакуацию персонала?» – «Да!» – Сколько бесполезных глупых вопросов! – «Вы уверены в своём решении?» – «Да!» – Да, чёрт возьми!

Табло налилось зловещим кроваво-алым светом. «Система активирована! Начинаю отсчёт. 1800 сек. 1799 сек…» Джокер облегчённо выдохнул. Дело сделано! Не оглядываясь, пулей метнулся к поджидающему его кораблю.

В кабине пилота всё было привычным, родным. Он бросил на пол бластер, опустился в кресло, сладко потянулся. Как в старые, добрые времена! Теперь он был уверен, что задуманное получится. Неторопливо включил системы энергоснабжения и жизнеобеспечения. Герметизировал входные люки. Настроил климат-установку. Влажность – на минимум! Чтобы никакого тумана поблизости, чтобы было сухо, как в пустынях Себса!

Он взглянул на таймер. «1234 сек.» Однако время идёт! Протянул пальцы к панели управления…

«Поздно, пилот».

Он среагировал мгновенно, метнулся из кресла на пол, подхватывая бластер, разворачиваясь в прыжке.… Нет, он лишь подумал, что делает это. Тело не повиновалось.

– Сука! Как ты попала сюда? – зарычал он от ярости и отчаяния.

– Я ждала тебя. Догадалась, что ты попытаешься сбежать. Ты всегда убегаешь первым? Как крыса.

– Да! – Джокер скрипнул зубами. Мускулы лица – единственное, что ему повиновалось в собственном теле. – Думаешь, вы победили? Чёрта с два! Через несколько минут от этого города останется груда расплавленного металла!

– Что? – Снисходительное превосходство в голосе невидимой собеседницы исчезло. – Ты не посмел бы!

– Почему я кого-то должен жалеть? Меня эта грёбаная жизнь никогда не жалела!

Джокер замолчал, прислушался. Ответа не было. Он не мог повернуть парализованную шею, оглядеть кабину за спиной. И тогда пришёл страх. Чёткое и ясное понимание – таймер самоликвидации отсчитывает секунды до его смерти. «1000 сек. 999 сек…»

Первой ощутила недоброе Моджаль. Они играли в светлой прохладной рощице, тянущейся по склону длинного холма на берегу озера, когда подруга внезапно остановилась, прислушалась.

– Найгиль, что-то не так! Нас уже не двое.

Найгиль, увлечённая игрой, налетела на неё, сжала в объятиях, повалила в траву. Захохотала в ответ:

– Ты зачала от меня ребёночка? Вот это новость! Такого от нашего эксперимента я не ожидала!

Моджаль нетерпеливо тряхнула головой.

– Перестань! Лучше прислушайся.

Найгиль нехотя ослабила объятия, сосредоточилась. Выкрикнула мысленно: «Ивибиль! Ты меня слышишь?» Уверенна была, что ответа не будет, что Моджаль померещилось, и подруги не ослушались её указаний.

Но ответ пришёл:

– Найгиль? Да, я слышу тебя.

– Вы начали переход?! Почему не дождались нашего возвращения?

– Мне некогда разговаривать. Из нашей команды уцелели Люсор и я, остальные погибли. В городе катастрофа, мы пытаемся спасти детей.

– Что?! Что ты сказала?

Но Ивибиль больше не откликалась. Ошеломлённая, Найгиль повернулась к Моджаль.

– Ты слышала?

Та отрицательно покачала головой.

– Нет. Ты говорила с Ивибиль? В институте что-то случилось?

Найгиль досадливо поморщилась. Разумеется, направленная ментограмма слышна лишь тому, кому адресована.

– Случилось. И, видимо, не только в институте. Идём к ним.

– В институт?

– В город! Хотя, как мы туда попадём? Там же кондиционеры, влажность недостаточная… Ладно, ты иди в институт, разберись, что случилось. А я всё же попробую прыгнуть в город.

Определить, день или ночь снаружи, было невозможно. Укрытые за обшивкой стен и потолка лампы круглые сутки заливали камеру ровным ярким светом. Низкая кушетка, больше напоминающая подстилку для животного, унитаз и раковина умывальника в углу, ниша, в которой через равные промежутки времени появлялась миска с желтоватой, похожей на густое желе субстанцией синтетической пищи. Эшли Уайтакер утратила ощущение времени, не знала, сколько длится этот кошмар.