— Скажите, почему вы выбрали такой… э-э-э… экзотический способ получения клонов? — поинтересовался Хао Зэн. — Не проще ли было остановиться на традиционном, выращивать из зародыша? Вас не устроила скорость процесса?

— Это первая причина, — согласился Корриган. — Вторая в том, что при традиционном копировании мы получаем двойника по генотипу, но не по фенотипу, что неприемлемо для нашей задачи. О третьей причине мы поговорим позже.

До лаборатории ментоскопирования опять пришлось ехать в пневмовагончике, хотя и не так далеко. Здесь было царство электроники и кибернетики. Вновь их встречал проводник в униформе, на этот раз небесно-голубой. В саму лабораторию, поделённую на боксы, их не пустили, завели в помещение рядом с крайним правым боксом. Это был небольшой конференц-зал с удобными мягкими креслами, выставленными вдоль стены, отделяющей зал от рабочего бокса. Стена была односторонне прозрачная.

— Демонстрационный класс, — объяснил Корриган. — Мы его используем для обучения операторов ментоскопирования.

В боксе сейчас находились двое. В передней его части, ближе к двери, в полусфере голографической консоли сидел оператор, время от времени касался пальцами возникающих на мониторах знаков, правил кривые на графиках. В глубине бокса полулежала, откинувшись в кресле, молодая женщина. Выдающегося размера грудь её, обтянутая лимонно-жёлтым комбинезоном, невольно притягивала к себе взгляды, зато лицо скрывал круглый матово-чёрный шлем, из-под которого виднелись только подбородок и маленький рот с пухленькими губами. Рот был приоткрыт, тягучая капелька слюны висела на подбородке.

Здесь главными интересантами оказались Тхакур и Зэн. Кибернетик прилип к прозрачной стене, напряжённо считывая показания с панелей полусферы, физик вывел на экран визифона вчерашнюю документацию и придирчиво сличал описание аппаратуры с её внешним видом. Анита окинула взглядом экраны полусферы, нашла тот, что демонстрировал параметрию электромагнитной активности мозга, принялась наблюдать. Собственно, это было единственное, что она здесь понимала. Таналь Кассис уселся в кресло и с видом зрителя «кино для взрослых» вперился в выпуклости женщины за стеной, то и дело цокая языком и что-то бормоча.

— Говорит, что взял бы её четвёртой женой в гарем, — тихонько перевела Дорадо, хотя Ржавикина её об этом не просила.

— У него три жены?!

— Две осталось. Старшая жена умерла месяц назад.

— Почему тогда он говорит о четвёртой?

— Старшей он хочет тебя… ой… — Нина испугано прикрыла пальцами рот, сообразив, что ляпнула.

Ржавикина неодобрительно покосилась на араба.

— А тебя он в гарем не приглашает?

— Нет, меня он зовёт переводчиком и секретарём. Говорит, у них там мало людей, знающих гяурские языки.

Пока они перешёптывались, Корриган комментировал происходящее за стеной:

— Со стороны процедура выглядит не слишком сложной. Однако на самом деле снять полноценный, не содержащий ошибок оттиск сознания не менее трудоёмко, чем создать жизнеспособного клона. Цикл длится полтора часа. Разумеется, нет возможности как-то «прочитать» содержимое памяти, тем более, выявить и интерпретировать все синаптические связи, распознать неявные ассоциации. Госпожа Дорадо подтвердит — при переводе с одного человеческого языка на другой и обратно невозможно избежать ошибок. Что уж говорить о переводе с «языка» нашего мозга на машинный? Вы уже поняли, что мы пошли другим путём. Мы снимаем и храним квантовое состояние мозга.

— Девушка в кресле спит? — поинтересовался Хао Зэн. — Она ни разу не шевельнулась.

— Кратковременная медикаментозная кома. Это упрощает копирование.

— Как вы решаете, кого надо подвергнуть ментоскопированию? — тут же спросил Джаеш Тхакур.

— Это обязательная процедура. Мы храним образы сознания всех жителей Лабиринта.

— И сколько у вас жителей на сегодняшний день?

— Извините, эта информация не относится к нашей теме и не подлежит разглашению.

— Но хотя бы порядок? Сто тысяч наберётся?

— Больше.

Индус кивнул, удовлетворённый, а Корриган продолжал рассказывать:

— Мы проходим плановое ментоскопирование раз в полгода, чтобы поддерживать актуальность квантовых образов в банке. На опасных работах или если возникает риск гибели человека, процедура проводится по мере необходимости. — Он посмотрел на невозмутимого, как обычно, Берга, на его охранников, улыбнулся: — На Горгоне мы провели его для всех сотрудников станции «Артефакт-1», как только ваш корабль вышел на орбиту. И повторно — после штурма, перед тем, как начать эксперимент.

— Штурм? Станция на Горгоне? — живо заинтересовался китаец. — Может быть, поясните?

— Господин Берг пояснит, — ещё лучезарнее улыбнулся Корриган. — Если сочтёт необходимым.

— Сначала давайте разберёмся с вашим бессмертием, — парировал Берг.

Хао Зэн посмотрел на них, пожал плечами. Спросил:

— А что сегодня с обедом?

— То же, что и вчера, — заверил Корриган. — Если вопросов по ментоскопированию больше нет, можем возвращаться в гостиницу. До окончания процедуры осталось около двадцати минут и ничего зрелищного там не будет. А после обеда мы с вами посмотрим, как тело и сознание соединяются вновь, чтобы дать человеку вторую жизнь. Точнее, очередную жизнь, коль речь идёт о бессмертии.

С той самой минуты, когда они ступили на поверхность Лабиринта, Уна Паппе не отходила от Берга дальше, чем на десять шагов. Даже ночью их разделяла лишь стенка, а в коридоре дежурил один из бойцов, не позволяя чужим приблизиться, вклиниться между ними. Но человек — не механический кибер, и никуда не денешься от навязанных цивилизацией обычаев. Пока делегация пялилась на безобразно большой бюст развалившейся под колпаком девки и слушала разглагольствования Корригана, Уна сбежала в дамскую комнату — на две минуты! Но их оказалось достаточно.

Едва она вышла из кабинки, как открылась дверь соседней. Рейнфорд улыбнулась, шагнула наперерез.

— На минуту, сестра! Лабиринт просит тебя остаться, не возвращаться на Землю.

— Попытка перевербовки? — криво усмехнулась Паппе, прикидывая возможность ускользнуть. Возможности не было. Дойди дело до потасовки, шансов против рослой мускулистой спецназовки у неё не останется. Тогда она приказала: — ПРОПУСТИ МЕНЯ!

Рейнфорд покачала головой:

— Не получится, мы здесь все такие как ты. Все — братья и сёстры. Зачем тебе возвращаться? Что тебя там ждёт? Те, кто знают о твоём прошлом, ненавидят тебя и презирают. Даже Берг. Ты думаешь, что полюбила его с первого взгляда? Верно. Потому что он тебе так приказал.

— Берга — не трогай!

Рейнфорд пожала плечами:

— Как скажешь. Нравится быть рабыней — будь. Но учти, тебя терпят до тех пор, пока ты полезна. Потом уничтожат. Или ты думаешь, тебя простили? То, что ты натворила, не прощают.

— А вы прощаете?

— Нам тебя прощать не за что. Ты считаешь себя зверем, которого люди посадили в клетку? Но на самом деле человек — ты! А те, кто на тебя устроил охоту, — двуногие животные. Если тебе, чтобы выжить, пришлось убить нескольких, — что ж, так тому и быть.

Паппе упрямо затрясла головой.

— Попытка вербовки не засчитана. Вам легче убить меня, чем заставить предать Берга!

— Возвращение домой — не предательство, и мы не убиваем своих братьев и сестёр. В отличие от животных. Мы бы хотели, чтобы Рихард Берг стал одним из нас. Если ты его любишь и надеешься дождаться взаимности — Лабиринт единственное место, где это возможно. Подумай над моими словами, у тебя есть целый день завтра. И наблюдай внимательно за всем, что будет происходить — не только глазами и ушами.

— Я всегда внимательна!

— Лабиринт на это надеется.

После обеда делегацию снова повезли вниз. Ржавикина уверена была, что им покажут ещё одну «фабрику». Однако целью поездки оказалась всё та же лаборатория ментоскопирования.