Из-за кустов лещины показался молодой русоволосый мужчина. Оливкового цвета брюки свободного покроя, бежевая рубаха с короткими рукавами, тоже босой. Елена вдруг поняла, что знает его. Андрей Лесовской! Только не тот старик, которого она увидела на Вашингтоне, а молодой жизнерадостный парень с голографий маминого альбома.

Лесовской увидел Ангела, затем и Елену, остановился удивлённый.

— О, у нас гости? Добрый день.

Ангел даже не глянула в его сторону, проигнорировала в точности так, как её саму игнорировала Коцюба. А вот Елена обрадовалась:

— Дядя Андрей, здравствуйте! Вы меня узнали? Я — Лена Пристинская.

— Да, да, конечно, — мужчина закивал головой. — Конечно, узнал. Мы встречались на Вашингтоне, за Ледовым Барьером. А до этого я знал вашу маму. Она была подругой…

Девочка лет пяти подошла к Лесовскому, бесцеремонно дёрнула за руку. И он замолчал, словно выключили. Посмотрел на детей, снова на Елену. Повернулся и побрёл в лес. Это было ещё более неожиданно, чем появление детей. Опомнившись, Пристинская крикнула:

— Дядя Андрей, где мне найти Джакоба Бову?

Лесовской не оглянулся. Зато Ангел захохотала:

— Вот Джакоб Бова, перед тобой стоит!

Она обняла за плечи мальчика лет двенадцати-тринадцати с несоразмерно крупной для его роста лобастой головой. В такой же как у всех детей рубахе, босой. Глубоко посаженные светло-серые глаза его цепко следили за Еленой.

— Ты… вы — Джакоб Бова, президент «Генезиса»? — ошарашено уставилась на него Пристинская

— Да, мы — Джакоб Бова Четвёртый, президент Фонда «Генезис», Доминант доминантов Лабиринта, — подтвердил мальчик. И констатировал: — А ты — Елена Пристинская, бывший капитан корабля «Солнечный Ветер», разрушившего нашу базу на планете Горгона.

Спорить с очевидным было бесполезно, и Елена кивнула. Ангел наклонилась к мальчику и шепнула ему на ухо, впрочем, так, чтобы все услышали:

— Будь осторожен, в ней какая-то опасность.

Джакоб Бова согласился:

— Мы видим. Опасность лучше держать перед глазами, чем за спиной. — Продолжил: — Ты звала сестру Иорико Танемото. Зачем?

Что ответить на этот вопрос, Пристинская не знала. Во-первых, не она звала Танемото. Во-вторых, Диана так до конца и не поделилась своими секретами. Правильнее всего было позвать её на подмогу, но Половинка запретила. Поэтому Елена выпалила первое, что пришло в голову:

— Я хотела её увидеть.

Джакоб Бова задумался. Не меньше минуты тянулось молчание, и всё это время дети стояли неподвижно, даже самые маленькие. Это было невозможно! И оттого жутко.

Наконец мальчик ответил:

— Хорошо, ты увидишь.

Он развернулся на сто восемьдесят градусов, пошёл вглубь леса. Не позвал, не сделал знак следовать за собой, но у Пристинской и сомнения не возникло, как ей надлежит поступить. Как и в том, что мальчишка именно тот, за кого себя выдаёт. И что он имеет полное право распоряжаться всем здесь. Именно так: не всеми, а всем.

Дети, включая Ангела, остались на месте. Они провожали Елену взглядами, смотрели ей в спину, будто просвечивали насквозь. Идти, не спотыкаясь, под этими взглядами было почти невозможно.

Деревья, кустарники, трава, цветы на полянах, птицы в кронах, букашечья мелочь под ногами — по отдельности всё в лесу было настоящим. Но стоило попытаться охватить картину целиком, и она расплывалась, реальность оборачивалась иллюзией. Однажды Пристинская испытала подобное. На Горгоне.

Они не прошли и двух сотен метров, как словно из-под земли на их пути выросла лесная избушка. Бревенчатые стены, дощатая крыша, маленькие мутные — засиженные мухами?! — окошки. Дверь отворилась сама собой, скрипнув несмазанными петлями. Джакоб Бова прошёл внутрь, Елена — за ним. И споткнулась-таки на пороге.

По одну сторону распахнутой двери зеленел, щебетал и благоухал свежестью лес. По другую их встретили одетые в серый пластик стены, едва ощутимые гул и вибрация, запах озона и химикалий. В глубь лаборатории вёл длиннющий коридор с дверьми по обе стороны. Разумеется, он не мог вместиться внутри крохотной избушки. Ощущение реальности происходящего растаяло окончательно.

Джакоб Бова свернул в третью дверь справа. Это был просторный зал, от пола до потолка обшитый всё тем же пластиком, посередине — громадная колба. Внутри колбы в прозрачной то ли жидкости, то ли геле плавало обнажённое тело миниатюрной женщины. Елена поёжилась невольно — в таком виде Танемото ещё сильнее походила на своих сестёр с Дзёдо. Собственно, теперь и она «с Дзёдо».

Джакоб Бова повернулся к ней, снова вцепился взглядом.

— Ты увидела, теперь скажи правду. Почему ты её звала? Ты ведь знала, что Иорико Танемото не вернулась на Лабиринт.

Губы вмиг пересохли, воздух лаборатории показался неимоверно спёртым. Так уже был: на Дзёдо, когда над-интеллект лез в её черепную коробку. Пристинская облизнула губы, пробормотала:

— Я встретила здесь Воронина и Рейнфорд, погибших на Горгоне. Я подумала…

— Неправда. Когда «Химера» прилетела, и брат Джеймс Корриган рассказал, что случилось на Горгоне, мы действительно вернули братьев и сестёр. Но не всех. Те, кого вы похитили и отвезли на планету Дзёдо, не вернулись.

Информация о несанкционированной экспедиции «Солнечного Ветра» на Дзёдо была засекречена, но Пристинская не удивилась, что «Генезису» об этом известно. Скорее, её бы удивило обратное.

— Мы постоянно зовём сестру Иорико, — продолжал Джакоб Бова, — но как видишь, безрезультатно. Это означает, что её сознание проявлено в другом месте Вселенной. Часть нас предлагала отправить гиперкорабль на планету Дзёдо. Не для того, чтобы вернуть сестру вопреки её воле, но чтобы её волю узнать. Однако другие посчитали правильным не торопить события, выждать. И тут появилась ты и позвала Иорико Танемото. Зачем?

Мальчик смотрел не мигая, и у Елены задрожали колени. Невозможно стоять под взглядом доминанта доминантов, сосредоточия ментальной мощи Лабиринта и пытаться врать. Она призналась:

— Танемото передала мне, что я должна попасть на Лабиринт и найти тебя… вас.

Джакоб Бова подался вперёд.

— Что она сказала тебе? Её слова?

— Пришло время разбрасывать камни.

Губы мальчика задрожали. Он попятился, вскинул руки к лицу, словно защищался от удара. Развернулся, бросился прочь.

— Что… что случилась? — растеряно пробормотала Пристинская, но мальчик уже выскочил из зала. Она покосилась на колбу с бесчувственным телом и тоже пошла к выходу.

Коридор теперь тянулся бесконечно в обе стороны. Джакоб Бова, разумеется, исчез.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — окликнула Елена. — Кто-нибудь живой?

В ответ — монотонное гудение воздуха и слабая вибрация под ногами. Пристинская пошла по коридору. Одна дверь, вторая, третья, четвёртая…

— Лена, ты не в ту сторону идёшь! — окликнули сзади.

Коцюба стояла в полусотне метров, у открытой двери. Не мешкая, — вдруг исчезнет?! — Пристинская бросилась к ней. За дверью был уже знакомый лес. Он начинался сразу, без крыльца, без порожка.

— Тётя Лена, что это за место? Эти дети…

Коцюба улыбнулась невесело.

— Единственный ребёнок здесь — ты, Леночка. И ты выбрала неудачную планету для «экскурсии». Лабиринт — совсем не то, чем кажется. Да, он похож на волшебный сейф, доверху набитый сокровищами знаний. Но на самом деле это ловушка, мышеловка, выхода из которой нет. — Она обняла Елену за плечи, повела к виднеющимся среди деревьев хижинам: — Пошли, покажу тебе твоё новое жилище. Раз уж сама прилетела к пауку, то привыкай жить в его паутине.

— Тётя Лена, — решилась спросить Пристинская, — а вы зачем сюда прилетели?

Коцюба вздохнула. И призналась:

— Потому что дура. Мы с тобой две Леночки-дурочки. Белка и Мышонок — хорошая добыча для пауков.

Будущее накатило как всегда внезапно. Только что Диана понятия не имела, для чего заставила Ленку пробираться в святая святых этой сумасшедшей планеты. И — бац! Вот же ответ, всегда был рядом, как его можно не заметить?