Внутрь шлюза капсулу не затягивали, кораблик был слишком мал для неё. Женщина принайтовила капсулу снаружи, открыла внешний люк, распорядилась:

— Герметизация скафандров не нарушена? Тогда отстёгивайтесь, открывайте створку и перебирайтесь на корабль!

Пристинская проделала это первой. В люке развернулась, подхватила подмышки неуклюжего в невесомости Альментьева, втащила. Ангелу она тоже протянула руку. Тут же подумала, что девушка прекрасно справится и сама, непонятно где натренированная. Но та помощь приняла, впорхнула в шлюз, и нарочито вежливо поблагодарила:

— Спасибо, мамочка!

Елену передёрнуло.

Последним в шлюз вошла спасательница. Пристинская поразилась, какая она коротенькая. Не миниатюрная, а именно низкорослая, полтора метра не наберётся. Видно, пропорции нарушены не только у кораблика, но и у экипажа.

Наружный люк захлопнулся, засвистел воздух, выравнивая давление. Дверь внутреннего отсека шлюза скользнула в сторону, пропуская в корабль. «Костюмерная» оказалась крошечной. Собственно, и не костюмерной даже — шкафчиков для переодевания не было. Вместо них — шесть ниш для скафандров вдоль стен. Пять из них были заняты.

— Кладите свои на пол, — посоветовала женщина, — я потом уберу.

— А одежду где взять? — поинтересовалась Елена. — Или нам по кораблю в пижамах разгуливать?

— Одежда в каютах, — женщина смерила её взглядом от макушки до пят.

«Точно!» — ахнула Половинка. — «Вот люди на блюде! А я подумала, что мерещится». — «Ты о чём?» — «Ленка, ты что, ослепла? Или в зеркало давно не смотрела?»

И Елена наконец поняла, почему лицо женщины показалось ей знакомым. Та походила на неё саму! Не на нынешнюю — на Елену Прекрасную двадцати пяти лет от роду. Тот же овал лица, рот, нос, оттенок золотистых волос. Женщину можно было бы принять за младшую сестру Пристинской, если бы не фигура. «Бывают же такие совпадения!» — удивилась Диана. Елена была с ней полностью согласна.

— Наверное, пора познакомиться? — улыбнулась она маленькой женщине. — Меня зовут Елена Пристинская.

— Я знаю, — холодно ответила та и открыла дверь на пассажирскую палубу.

В коридорчике, крохотном, как всё на этом корабле, было пусто. Зато на лестнице, ведущей в рубку, зашелестели шаги. Пилот, он же капитан кораблика, спускался поприветствовать пассажиров.

— Ба, какие люди! Добро пожаловать на борт нашего «Мотылька»!

Пристинская открыла рот. И закрыла, не сумев проронить ни звука. Михаил Воронин стоял перед ней, улыбаясь во весь рот. Живой и здоровый. Половинка молчала, ошарашенная этим явлением.

Довольный произведённым эффектом, Воронин улыбнулся ещё шире. Нагло поцеловал остолбеневшую женщину в щёку и заявил:

— А ты подурнела. Что ж, тем лучше, не буду путать тебя со своим бортинженером. Робин, проводи гостей в каюты. Пора готовиться к упаковке перед Прыжком.

«Нет, это не совпадение, — прошептала Половинка. — Это особо извращённая насмешка». — «Над кем? Над этой Робин?» — «Над тобой!» — «Что ты такое говоришь? Воронин улетел с Лабиринта не меньше недели назад. Он не мог знать, что я окажусь на его корабле! Этого никто не мог знать!»

Диана не ответила.

Дорога до якорной станции заняла почти четыре дня. Большую часть времени пассажиры «Принцессы Дианы» проспали. Не в стасисе — капсулы были демонтированы «Генезисом» чтобы увеличить полезную кубатуру кают, — под обычным снотворным. Камбузов, способных прокормить три тысячи человек, на лайнере тоже не было, в промежутках между сном пассажиры утоляли голод сухпайками, выданными при погрузке. Никто не роптал отчасти благодаря действию седативных нейролептиков в пище, умелой работе стюардов, а также обещанному вознаграждению в конце пути. И опасению его не получить. Каждый, кто поднимался на борт лайнера, вместе с пайком получал предупреждение — недовольных условиями путешествия высадят на якорной станции и впредь на Лабиринт не допустят. Недовольных не оказалось.

Якорную станцию Седрик увидел на экране терминала в каюте Амины. Сама стюард-капитан сидела в ходовой рубке, руководила процедурой прохода сквозь последний пограничный заслон Новой Европы, и бывшему спецназовцу никто не мешал рассматривать циклопическое сооружение, зависшее в открытом космосе далеко от плоскости эклиптики планетной системы. Громадная, собранная из отдельных фрагментов линза м-отражателя походила на фасеточный глаз фантастического чудовища. Рядом с ней и бронированный, окутанный силовым полем шар нуль-реактора, и ажурное кружево из технических, бытовых и вспомогательных модулей, и даже замерший в отдалении сторожевой фрегат казались игрушечными. «Принцесса Диана» вышла на исходный рубеж и легла в дрейф, ожидая разрешения на Манёвр Перехода. Время шло, а картинка на экране терминала оставалась неподвижной. Седрик уже забеспокоился, когда лайнер вновь поплыл вперёд. Медленно, осторожно, словно подкрадываясь к невидимой норе, ведущий в гиперпространство.

Заминка случилась из-за того, что якорная станция принимала почтовую капсулу из Солнечной системы. Пятнадцать минут понадобилось, чтобы вывести капсулу из зоны фокусировки. Затем почтовый автомат ожил, провёл самотестирование и приступил к трансляции. Спустя шесть минут радиопосылка достигла Новой Европы. Среди всего прочего в ней содержалось и распоряжение главы Государственной Службы Безопасности. Следующие пятнадцать минут ушли на то, чтобы послание было расшифровано, доставлено начальнику СБ Новой Европы и прочитано. Приказ с Земли не требовал подтверждения, поэтому параллельно разошёлся по всем космодромам планеты. Приказ запоздал: оба лайнера, зафрахтованные «Генезисом», уже набрали пассажиров и покинули орбиту. Однако в этом локальном пространстве юрисдикция Европейско-Российского Союза не ограничивалась низкой орбитой, оно принадлежало ей полностью. Потому начальник СБ запросил информацию о сотрудниках, успевших покинуть Новую Европу. Желающий получить бессмертие оказался только один — капитан ГСБ в отставке Седрик Алези. К сожалению, он улетел как раз на том челноке, который доставлял пассажиров на оба лайнера — последних на «Принцессу Диану» и первых на «Королеву Беатриссу». На каком именно улетел капитан, транспортная компания ответить не могла, пришлось слать запросы стюард-капитанам лайнеров. Лабиринтцы с ответом не спешили, и руководитель СБ отправил на якорную станцию приказ задержать и проверить оба лайнера. Полковник, командовавший дежурной сменой, получил его в ту самую секунду, когда м-поле в фокусе линзы вышло на рабочую мощность, и «Принцесса Диана» из громадного пассажирского лайнера превратилась в каплю кварк-глюонной плазмы. Полковнику осталось выматериться вслух.

Разумеется, Седрик Алези ничего этого не знал. Он ещё сидел за терминалом, когда Амина вернулась в каюту. Сообщила, присаживаясь на кушетку:

— Всё, дорога свободна. Через три минуты — Прыжок.

Седрик выключил терминал, убрал экран. О том, что вся электроника на время Манёвра Перехода «умирает», он знал прекрасно. Амина внимательно посмотрела на него, поинтересовалась:

— Ты сам-то как Прыжок переносишь? Что ощущаешь? — а когда Алези неопределённо пожал плечами, не зная, что ответить, уточнила: — Или ты не делал это без стасиса?

Отрицать очевидное было бессмысленно, Седрик кивнул. Стюарт-капитан нахмурилась, указала на кушетку:

— Тогда лучше ляг. Первый раз ты будешь… э-э-э… весьма удивлён.

Седрик подумал, что одно дело — знать наверняка, что твои мозги выдержат гиперпереход, и совсем другое — этот гиперпереход ощутить. Поэтому подчинился, перебрался с кресла на кушетку, вытянулся во все свои немалые габариты, так что Амине пришлось подвинуться. И вовремя — плафоны на потолке погасли, погрузив каюту в багровый полумрак аварийного фонаря. Внезапно женщина легла на Седрика, притиснулась всем телом.

— Иди ко мне, мой убийца!

— Я же сказал — я не убивал тебя…

Амина прижала ладонь к его губам:

— Тсс! Позволь мне пофантазировать. Некоторые испытывают экстаз в момент Прыжка. Может, и тебе повезёт.