Однако тогда Коцюба ещё ничего не подозревала. В памяти осталось иное: рядовой спуск, завершение экспедиции. Будто кто-то вынул из головы одну видеозапись и на её место поставил другую. И так у всех участников высадки. Лишь командиру дежурившая в рубке и сразу почуявшая беду Медведева сообщила правду. Вдвоём они попытались понять, найти объяснение. Остальные в полном неведении разъехались в отпуск.

Коцюба отдыхала в лесном пансионате, когда внезапно начала вспоминать «несуществующие» события. Испугалась, что подцепила какую-то болезнь на Горгоне, попыталась посоветоваться с друзьями по экипажу и узнала, что Вероника Пристинская ещё в худшем положении. Она не только вспомнила — она умирала. Нет, правильнее сказать — её тело отключалось, словно лишённое источника энергии. То же самое происходило с Масловым, с Коновальцем. Застигнутые врасплох таинственным недугом косморазведчики забились в норы, словно мыши, старались нос лишний раз не высовывать. На что-то надеялись? Нет, просто были ошеломлены случившимся. А затем им не оставили выбора, вынуждая играть роль дичи, попавшей в облаву.

Служба безопасности замешкалась — трое умерли раньше, чем захлопнулась дверца ловушки. Коцюбе помогла улизнуть Ярослава. О дальнейшей судьбе Медведевой и Круминя Елена не знала ничего. Они же с Андреем попытались затеряться среди сотен миллионов жителей Евроссии. Меняли внешность, добывали новые паспорта. Но их всё равно выследили. После покушения стало ясно — на Земле безопасного места не найти, надо бежать как можно дальше. Они остановили выбор на Вашингтоне, решив, что там-то никто не станет совать нос в их дела. Попасть на последнюю баржу с колонистами оказалось не самой сложной задачей, зато перелёт Коцюба запомнила на всю жизнь. Колонисты путешествовали к месту назначения замороженными, подобно свиным тушам, — для уменьшения транспортных затрат. Никаких неприятных ощущений — людей усыпляли на Земле и выводили из искусственной летаргии уже на Вашингтоне. Но для организма Коцюбы отсутствие кислорода и близкая к абсолютному нулю температура значения не имели. Когда действие снотворного закончилось, она проснулась — на барже, в контейнере, в кромешной темноте и тишине, полностью обездвиженная. Каждая секунда того двухнедельного путешествия растянулась для неё на годы.

Таким оказалось для Елены начало новой жизни. И продолжение вышло не многим лучше. Местом проживания Брунхарты избрали посёлок Луизиана. Взяли кредит в банке, построили дом, нашли работу: Лесовской преподавал в школе, Коцюба устроилась на пищекомбинат. Жили замкнуто, ни с кем не общались. Казалось, всё наладилось, но тут выявилась новая беда: Коцюба заметила, что не стареет, ни единой морщинки не добавилось на лице. Не стоило сомневаться, что скоро и местные жители обратят на это внимание. А колония на Вашингтоне маленькая, это не Земля, здесь невозможно затеряться в толпе. Они вновь бежали — во Фронтир, туда, где много лесов и мало людей, да и те, большей частью, изгои.

Когда Андрей и Елена обосновались в Синем Ручье, там обитали всего три семьи. Но потом люди стали прибывать, и вечная молодость женщины не осталась незамеченной. Их начали сторониться, поползли слухи, будто Коцюба якшается с дьяволом, промышляет колдовством. Когда она шла по посёлку, матери прятали детей по домам. Цивилизация на Вашингтоне скатывалась в средневековье. Кончилось тем, что на неё устроили засаду в лесу. Коцюба не успела разглядеть стрелявших в упор крупной картечью из трёх стволов, упала, подкошенная внезапной болью. Грудь и живот ей изрешетили, но голова уцелела. Подходить добивать не стали, то ли побоялись, то ли решили, что и так сделали своё дело. Убийцы ушли, а Елена всё лежала и плакала — не столько от боли, сколько от обиды. За что?! Они же ничего плохого не делали, никому зла не причинили. Почему люди так нетерпимы?

Той же ночью Брунхарты собрали какие могли пожитки и ушли за Барьер. Чёрное Болото в те годы было мельче, они перебрались через него к увалам и попытались как-то выжить. Коцюба таскала брёвна, лепила и обжигала кирпичи, — силы в мышцах с годами только прибывали, — наведывалась тайком в посёлок, чтобы что-нибудь стащить. Сконструировали гидропонику, посадили огород, летом на болоте собирали ягоды — чтобы не умереть с голода, пищи хватало…

— Если выспалась, давай я тебя завтраком кормить буду, — голос Коцюбы вернул косморазведчицу в сегодняшний день.

— Спасибо, я не голодна!

— Боишься подъесть наши запасы? — хозяйка грустно улыбнулась. — Тогда хоть чай со мной попей. Это я из сушёной слюдянки завариваю. Вроде ничего на вкус.

Дымящийся напиток источал странный, довольно приятный аромат. И вкус у него был непривычный. Пили молча. А когда чашки опустели, хозяйка, отведя глаза в сторону, попросила:

— Леночка, ты вчера предлагала продукты привезти. Без этого мы обойдёмся, вот лекарства для Андрея не помешали бы.

Пристинская вспомнила, как сквозь сон слышала гулкий надрывный кашель Лесовского.

— Конечно! И корабельного доктора я пришлю, пусть посмотрит. А что с ним?

— Болезнь Андрея называется просто — усталость. Хроническая усталость от жизни. Он ведь ради меня от всего отказался: любимая работа, друзья, родные, известность, комфортная жизнь. И что взамен получил? Ежедневная борьба за существование, изматывающий физический труд, полудикая жизнь, изоляция. И никакой надежды на перемены к лучшему. А он писатель, творческая личность. Раньше, когда мы жили в Луизиане и Синем Ручье, он писал немного — «в стол», разумеется. Затем бросил, сказал — «не для кого!». Это его сильно подкосило.

— Но ведь вас ничто здесь не держит, вы можете улететь с нами! — встрепенулась Пристинская.

— Куда? Леночка, я наблюдаю за собой двадцать восемь лет. Думаю, анализирую, сопоставляю, экспериментирую. Делаю выводы. Ни с кем не делилась, ты — первая. Смотри.

Пустая керамическая чашка неожиданно вздрогнула, поползла по столешнице. Пристинская невольно отдёрнула руки. И с изумлением поняла, что чашка висит в воздухе! Застыла на пару секунд и мягко спланировала на полку с посудой.

— Подозреваю, это только начало. Андрей не знает, я его пугать не хочу. Раньше я верила, что артефакт на время оживил Веронику, Маслова, Коновальца. Теперь понимаю, что ошибалась. Я понятия не имею, что случилось с людьми из экипажа «Христофора Колумба», но на Землю прилетели не они. Двойники, копии, запрограммированные считать себя оригиналами. Ты вчера говорила о контакте с чужими? Так и есть. Но установить его люди должны были не на Горгоне — на Земле. И чужие — это мы… Только ничего из этого не вышло. Человечество не готово терпеть рядом с собой конкурентов. Тем более, во всём его превосходящих.

Коцюба встала, подошла к стеллажам, взяла стопку тетрадей, аккуратно перевязанных бечёвкой.

— Это рукописи Андрея. Возьми, может, на Земле их когда-нибудь опубликуют. Под любым именем, не хочется, чтобы его труд даром пропал. А это, — она положила поверх стопки потёртый блокнот, — мой дневник. Наблюдения за жизнью инопланетянки. Отдай советнику Бергу, вдруг пригодится. Он ведь за этим тебя посылал?

— Он не посылал… — запротестовала Пристинская.

— Явно не посылал, но подразумевалось, что ты привезёшь нечто подобное. Вот и покажешь, что не зря слетала, оправдаешь оказанное доверие. Будем считать, что это мой последний «привет» человечеству.

Впервые за много дней лучик заходящего солнца сумел прорвать тяжёлую пелену облаков. Светлой полоской упал на склон каменистой гряды, мазнул основание ветряка и упёрся в крыльцо дома, рядом с которым стояли двое — молодая женщина и пожилой сутулый мужчина, почти старик. Елена подавила вздох. Экспедиция на Вашингтон завершена и судя по всему — успешно. В контейнере под сиденьем лежит аккуратно упакованный блокнот, содержащий невероятную информацию. Берг будет доволен. А она сама? Нашла ли она ответ на свой вопрос? Или всё сделалось ещё запутаннее? Когда в Крыму советник намекал на встречу с инопланетным разумом, то это казалось маловероятным, хоть и интересным. Нынче это обернулось реальностью, безжалостной и совсем неинтересной. История с двойниками —только предположение Коцюбы. Какие у неё доказательства? Телекинез впечатлял, как и вечная молодость, и способность выживать в межзвёздном пространстве. Но настоящие доказательства можно найти лишь на Горгоне. Если на Землю прилетали всё же двойники, судьбу экипажа «Христофора Колумба» тоже можно узнать лишь там.