Болото было большое, машина летела и летела над чёрной непрозрачной водой. А на горизонте всё явственнее белела кромка ледника. Где же здесь людям жить? И как?! Рыжик тоже выглядел растерянным, то и дело посматривал на командира.

— По-моему, это болото до самого ледника тянется, — не выдержав, высказался он в конце концов.

— Не может такого быть, — Елена старалась говорить уверенно. Но как раз уверенности не хватало. Огонёк видели два года назад, с тех пор вода заметно поднялась.

Болото начало мелеть. Кочки, торчащие из воды, превращались в холмики, суши становилось всё больше. Деревья здесь не росли, склон поднимающейся за болотом каменистой гряды покрывал низкорослый кустарник. Поэтому стоящий на гребне деревянный ветряк они увидели сразу. А в лощине за холмами притулился крохотный домишко, пародия на человеческое жильё — деревянный сарай, обложенный кирпичиками из обожжённой глины. Пристинская облегчённо выдохнула — нашли.

— Где шлюпку сажать? — деловито поинтересовался Рыжик.

— На холме и сажай, здесь нам прятаться не от кого. Главное, в ветряк не врежься.

Не дожидаясь, пока стихнет рокот двигателя, Елена выпрыгнула на каменистый склон. Двести метров до домика она бежала. И остановилась как вкопанная перед распахнувшейся навстречу дверью. Чёрное дуло смотрело прямо в переносицу. В светло-зелёных глазах молодой невысокой женщины, сжимающей карабин, не было ни страха, ни ненависти. Только отчаяние, тоска и смертельная усталость. Одному богу известно, почему она не нажала на спуск.

Пристинская пыталась протолкнуть застрявший в горле ком и не могла. В дверях стояла Елена Коцюба, тётя Лена, в точности такая, как запомнилась по многочисленным маминым фото и видео. Но это невозможно, тем кадрам без малого тридцать лет! А эта девушка значительно моложе её самой. Кто она? Дочь тёти Лены, родившаяся уже здесь, на Вашингтоне?

Женщина молчала, палец на кнопке спуска едва заметно дрожал от напряжения. Наконец Пристинская смогла выдавить:

— Здравствуйте. Я ищу Елену Коцюбу.

Женщина мотнула головой.

— Вы ошиблись! Её здесь нет. — И поправила быстро: — Я не знаю никакой Елены Коцюбы! Уходите!

— Я не могу уйти, мне надо с ней поговорить! Вы её дочь, да? Вы очень похожи.

Уголки губ женщины дрогнули.

— Уходите! Вам здесь нечего делать.

Слёзы бессилия и обиды наворачивались на глаза.

— Я дочь её подруги, Вероники Пристинской! Мне очень, очень нужно у неё спросить о маме!

Женщина вздрогнула. Но непреклонно покачала головой.

— Я не знаю, о ком вы говорите. Уходите.

Краем глаза Елена заметила движение. По узкой тропинке от болота поднимался, тяжело опираясь на самодельный посох, высокий, сухощавый старик. Взгляд его удивлённо перебегал со стоящей за ветряком шлюпки на женщину у дверей дома. Нечто знакомое угадывалось в лице. Конечно, она и его видела на фото в компьютере Берга — Генрих Брунхарт, постаревший, как и положено, на тридцать лет. Какой там Брунхарт! Андрей Лесовской, бесследно исчезнувший вместе со своей любимой!

Старик подошёл к дому, вопросительно посмотрел на женщину.

— Алиса, что здесь происходит? — И повернулся к Пристинской: — Вы кто?

Алиса?! Эта женщина вовсе не дочь Елены Коцюбы, это она сама! Невозможно, необъяснимо! Ошеломлённая, Пристинская убрала упавшую на лицо прядь.

— Тётя Лена, это вы? — И повернувшись к Лесовскому, быстро пояснила: — Я Лена Пристинская, дочь Вероники. Вы же знали мою маму! Она была экзобиологом на «Христофоре Колумбе»!

— Очень приятно… — мужчина неуверенно посмотрел на Коцюбу. Та, закусив губу, отрицательно качнула головой. — Извините. Мы ничего не знаем.

Елена опустила руки. Как же так! Всё, что она затеяла — бессмысленно? Весь этот полёт? Слёзы, больше не сдерживаемые, потекли по щекам.

— Ну узнайте меня, пожалуйста! Это же я, Леночка Пристинская, Мышонок…

Карабин в руках женщины дёрнулся и опустился.

— Мышонок? — она растеряно взглянула на оружие и поставила его на пол, прислонив стволом к стене. — Это правда, ты?

Не в силах говорить, Елена закивала. Коцюба шагнула к ней, протянула руку, осторожно провела ладонью по волосам.

— Как же ты выросла!

— Мама, мамочка, не уходи!

Елена открыла глаза. Подушка под щекой, как обычно после этого сна, была мокрой от слёз.

— Что-то плохое снилось? — голос Коцюбы вернул в действительность.

Пристинская выбралась из-под одеяла, села. Тусклая электрическая лампочка освещала скромное убранство жилища. Деревянные стены, самодельные шкафы, полки, стол, табуреты. Топчан хозяева уступили гостье. Елена пыталась отказаться, но Лесовской был непреклонен.

— Снилось. Этот кошмар преследует меня двадцать восемь лет. Как будто мама неожиданно уходит от меня.

Коцюба вздохнула, ничего не ответила. За окном серело утро, 7:32 на часах. Вчера хозяева уговорили заночевать у них, так что Елена отправила Рыжика на корабль, а сама осталась в хижине на болоте. И не пожалела. Стены затерявшейся среди болот хижины услышали, наверное, самую удивительную историю, рассказанную человеком. А начала тётя Лена с самого обыденного вопроса:

— Но как ты смогла нас найти?

Пристинская рассказала обо всём: о Дзёдо, о Танемото, Корригане, Буланове, бывшем инспекторе Берге. Здесь, в домике посреди болот за сотню парсеков от Земли государственные тайны Евроссии были в безопасности. Коцюба и Лесовской имели право знать всё, что знала она. И наоборот.

— Тётя Лена, что случилось на Горгоне? Берг намекнул, что вы… установили контакт с чужими?

— Контакт… — губы Коцюбы дрогнули. — Можно и так сказать. Да, именно так. Только в «чужих» превратились мы сами.

Круминь и лишнего часа не хотел задерживаться на Горгоне, потому в последний день экспедиции разделил разведгруппу. Пристинскую, Маслова и Коновальца высадил сворачивать базовый лагерь, сам вдвоём с Коцюбой направился к ущелью, разделяющему Кольцо и опоясывающий его горный хребет, чтобы снять сейсмодатчики и вернуться. Он хотел всё сделать быстро.

Получилось иначе. На дне ущелья они нашли… что? Потайная дверь, аварийный выход? Выглядело это обычной дырой, ведущей в пещеру. Всю неделю, пока группа вела изыскания в Кольце, дыра оставалась незамеченной, а тут вдруг открылась. Может, обойди они её стороной, ничего не случилось бы? Как знать, время вспять не повернёшь.

Пещера казалась бездонной — её дно не отражало свет прожектора. Спустившаяся на лебёдке Коцюба специально проверила — нулевой коэффициент отражения. Ноги ощущали твердь, а глаза видели лишь чёрную пустоту. Химик пыталась определить, что это за вещество, взять пробы. Не вышло, лазерный резак оказался бессильным. Это уже было открытием, но косморазведчице хотелось большего — хотелось самой выяснить, что она нашла, не дожидаясь возвращения на Землю. Она жаждала славы, признания. И обрушила на находку сейсмоудар петрографа.

Какие процессы инициировал сейсмозондаж, можно разве что предполагать, строить гипотезы. Двадцать восемь последующих лет Коцюба в основном этим и занималась. Сомнений не оставалось в одном: то, что она нашла в пещере — артефакт чужой цивилизации. Коцюба не успела до конца осознать, что показал прибор, когда в наушниках раздался крик Маслова: «Командир, нужна помощь! Скорее!» — «Что случилось?!» — «Не знаю… плохо… Скорее!» Круминь выдернул косморазведчицу из пещеры, как морковку с грядки, та даже петрограф отсоединить не успела. Запрыгнули в шлюпку и помчались к базовому лагерю. То, что они там увидели, сделалось для Коцюбы кошмаром на все последующие годы: пологие склоны кратера проносятся под днищем шлюпки, алая стена тумана близко как никогда, три изломанные фигуры лежат на камнях.

Едва Круминь посадил шлюпку, как алый туман накрыл лагерь. Елена на миг потеряла сознание… и очнулась в космошлюпке, летящей к «Колумбу». Все пятеро вернулись на корабль живыми, невредимыми и напрочь забывшими об инциденте. Что происходило с косморазведчиками под алым покровом — неизвестно.