— Мистер Монтана. — Чадо жестом попросил медбрата отойти. Надо установить доверительное общение. — То, что я сказал, слово в слово за это утро рассказали мне десятки пациентов с первого этажа. Если бы не это, увидев вас в столь хорошем состоянии, я бы первым делом отправил вас на обследование. Вы выглядите слишком хорошо для человека, который еще вчера был прикован к постели. Вы слышите это?

— Что слышу?

— Прислушайтесь.

Несколько секунд старик молчал, пытаясь услышать что-то ненормальное. На соседней койке Айша с кем-то говорила по телефону. Еще дальше толстушка Мэгги писала кому-то СМС. Она все утро это делала. Трое других пациентов палаты прожигали взглядами спину доктора, ожидая его вердикта. В коридоре слышались смех и простой женский плач в два голоса. За годы жизни Френсис научился различать виды женского плача. Этот был далеко не от горя. Облегчение, понимание, сострадание. Вот о чем ему говорили эти рыдания.

— Плач?

Лукас поднял указательный палец.

— Вы не слышите горя. Его особого звучания! Посмотрите мне в глаза, Френсис. Вы тут жили какое-то время. Пусть будет жили, а не находились. А я работаю тут второй год. Горе может пропитывать обычные слова хуже яда. Оно витает в воздухе. И даже в тишине этого места его можно почуять. В том, как человек молчит, также можно заметить это горе. Вы слышите сейчас это горе, мистер Монтана?

— Нет.

— Вы чувствуете это горе в себе? Это чувство безысходности?

— Нет.

— Для нас с вами, Френсис, чувствовать смерть поблизости — не пустые слова. То чувство, когда на соседней койке лежит человек, накрытый простыней, ни с чем не перепутаешь. Его вы сейчас чувствуете? Не торопитесь отвечать. Подумайте хотя бы пару секунд.

Френсис понял, о чем его спросили. Это чувство знакомо только тем, кто смертельно болен и чует свою кончину. Некое выработанное биологическое чутье на скорую смерть поблизости. Оно словно ощущает некий запах от смертельно больных. Но сейчас это чутье молчало, словно поблизости не было никого, кто собирался бы умереть. Более того, он не чуял «этого» от самого себя.

— Вы хотите сказать, я не умру?

Чадо обернулся к пациентам, которые давно притихли и теперь слушали их разговор.

— Как доктор я не знаю, что с вами случилось. И потому не буду давать ложных обещаний до получения данных обследования! Сейчас все вы выглядите полностью здоровыми. Вчера вы умирали, а сейчас пишете своим близким, прося забрать отсюда. Не надо прятать телефон, Айша. Я все видел! Дом смерти, вам страшно и все такое. Но это событие затронуло не всех. Внизу есть еще четыре палаты, где состояние пациентов никак не изменилось за эти сутки. Они злы! Они напуганы тем, что к ним никто не пришел! Они вам завидуют и могут сделать что-нибудь необдуманное. Поэтому, пожалуйста, сохраняйте спокойствие до получения результатов анализов. Если все будет хорошо, я буду первым, кто пожмет вам руку перед тем, как вы покинете это заведение на своих ногах.

Пациенты начали хлопать в ладоши, аплодируя врачу. Слова Чадо Сандреса тронули их сердца. Аплодисменты — это последнее, что ожидал услышать главный врач хосписа в своем заведении.

# 78-е сутки после теракта. День. Отделение АНБ в Лос-Анджелесе, штат Калифорния

Новых материалов по делу «Храма Душ» почти не появилось, несмотря на поиск во всех известных базах данных. Специалисты отдела информации посекундно восстановили события на стадионе благодаря камерам прессы на вертолетах и уличным камерам видеонаблюдения в радиусе трехсот метров вокруг стадиона. Проверили весь мобильный трафик в мессенджерах, социальных сетях, провели триангуляцию всех сигналов мобильных телефонов, находившихся в том районе на момент событий. Попытались найти бомжа, одетого в мусорный мешок, которого видели недалеко от тайного выхода с места событий спустя несколько минут после последнего взрыва на стадионе. Пусто! Ни живых свидетелей, ни заложников, ни пойманных террористов. Что хуже всего — народ требовал крови преступников. Скоро власти найдут козла отпущения для прессы, приговорив к смерти невиновного. Кого-то, кого можно обвинить во всех преступлениях, чтобы успокоить народные массы. Обычный ход бюро и политиков сверху. Правда как сама идея становилась первой жертвой войны.

Ноэми Торес в очередной раз устало провела ладонями по лицу. Чертов недосып сведет ее в могилу. Рядом на стол плюхнулась папка с новым делом.

— Не сейчас, Прайс. Шеф сказал работать только над делом «Храма Душ».

— Тебе это понравится. Какой-то тип вломился ночью в хоспис, вылечив семьдесят восемь смертельно больных пациентов. А потом исчез, не оставив никаких следов.

— Долбанные фрики! Может, они цифрой ошиблись? Чудес не бывает, Прайс.

— Но это оно и есть! За одну ночь он вылечил тех, от кого отказалась медицина. Посмотри отчет по анализам крови пациентов на второй странице.

Торес открыла папку.

— Неизвестный тип лекарственных препаратов. Остаточные следы стимуляторов, анестетиков и антисептиков. Так, эту тарабарщину про внутренние органы я не выговорю. Следы уколов на теле. Так, что я должна тут увидеть?

— Какова вероятность, что в одном городе произойдут два никак не связанных между собой события, в которых использовались вещи, непонятные современной медицине и военным технологиям?

— Хочешь сказать, этот неведомый спаситель из хосписа как-то связан с делом «Храма Душ»?

— Прямых пересечений нет. Даже косвенных признаков. Но аналитики выдают вероятность в 97 %.

Торес перелистнула страницу.

— Ни примет, ни голоса, ни отпечатков пальцев, ни видеодоказательств. Пол неизвестен. Голос изменен транскрибатором. Человек-невидимка в ночи. Данные о триангуляции мобильных телефонов не дали четкого ответа. Этот парень знает, как именно его будут искать. Как ты предлагаешь найти человека, который сделал все возможное, чтобы скрыть информацию о себе?

Прайс пожал плечами.

— Во время учебы в Академии АНБ на криминальной психологии кураторы такие типы личности описывали как «прямота в логике принимаемых решений». Он сказал, что свяжется с пациентами через трое суток. Осталось еще два дня.

# 78-е сутки после теракта. Вечер. Вашингтон, столица Соединенных Штатов Америки

Джозе Унико хотя и числился в ЦРУ, но скорее оно имело к нему отношение, чем он к нему. Разведывательное сообщество США (USIC) состояло из семнадцати организаций, цель которых — сбор информации в интересах страны. ЦРУ (CIA) искало информацию за пределами страны через открытые источники и агентурную сеть. ФБР (FBI) — это внутренняя разведка и полиция для дел, в которых затронут государственный уровень. И, наконец, АНБ (NSA), выполняющее роль независимого разведывательного органа, специализирующегося на информационной безопасности внутри страны и сборе информации в ее интересах по всему миру. Цифровое око государства.

Остальные четырнадцать организаций прямо или косвенно имели отношение к разведке США. То же управление по борьбе с наркотиками (DEA), разведка и контрразведка по атомным проектам (OIC), контртеррористическая и финансовая разведка (TFI), управление береговой охраны (CGI) также относились к Разведывательному сообществу. И все они должны были как-то обмениваться между собой информацией для максимально эффективной деятельности в рамках какого-либо крупного дела, затрагивающего интересы сразу нескольких разведорганизаций. Так, в 2005 году появилась Интеллипедия, закрытая Википедия разведывательного сообщества США, доступ к которой осуществлялся через SIPRNet — пентагонскую версию гражданского интернета, используемую для передачи секретных документов. Джозе Унико стоял у истоков проекта Интеллипедия. А когда его детище было готово и начало не зависящую от создателя жизнь, он занялся следующим проектом.

Официально Джозе числился помощником директора Разведывательного сообщества. Но на деле отвечал за ту самую семнадцатую организацию, у которой не было официального названия. Большая часть сотрудников даже не знала, на кого именно они работают. Мониторинг информации, дата-центры, дата-инженеры, специалисты по алгоритмизированному поиску. Когда директор АНБ говорил: «Сделайте запрос в Организацию по этому делу», имелась в виду как раз вотчина Джозе.