Вход.

Дом счастья представлял собой лес, где друзья тянули меня во все новые и новые приключения. Я даже смог увидеть Айзека в человеческой форме. Меня звали поучаствовать в битвах, помочь с заданием, помочь старушкам. Даже Нэлл, администратор гильдии убийцы чудовищ Сурала, просила помочь ей нарубить бесконечную вязанку дров. Отец звал на рыбалку, а мама просила помочь помыть посуду. Каждый раз из пустой раковины вылезала все новая и новая тарелка. Это были радостные три недели, когда я наслаждался жизнью обычного человека, а потом старательно подавлял навязываемую радость.

Тяжелее всего было бросить повзрослевшую Рози в лесу, когда она просила с ней погулять и водила меня кругами по лесу. До сих пор помню, как она кричала, зовя меня.

Дом оптимизма был редкостно нудным испытанием. Его протяженность была около сорока тысяч километров. Сначала была степь, потом плоскогорье, соленое море, целый континент из одних вулканов. Порой я просто падал на землю и прислушивался, в какой стороне находится источник оптимизма, а затем вставал и бежал дальше. Две недели бега по восемнадцать часов в сутки, и я смог прокачать усиление тела до предела.

Усиление тела +1

Навык усиления тела достиг предела развития.

Это был уже третий важный для меня навык, который ничего не давал по достижении предела развития. Манипуляция и масштабирование достигли предела еще в Доме любви, хотя мой разум был занят совсем иными проблемами. Однако логика подсказывала, что есть какая-то причина, почему не давалась способность или заклинание. Игровой баланс в «Хризалиде» построен таким образом, что тот, кто ищет силы, найдет их. А те, кто жалуются на жизнь, будут прозябать в нищете, на самых низких позициях рейтинга.

В первую неделю бега по полям, усыпанным вулканическим пеплом, я встретил окаменевших людей и нелюдей. Вот небольшая семья, где отец посадил ребенка себе на шею, а свободной рукой держал жену. Они так и застыли посреди пепельной пустыни. И таких жертв были сотни. По ночам я видел, как посланники мира духов спускались на землю в поисках душ. А поскольку я был тут один, то нападали они все на меня. Чаще всего я просто оббегал те места, где они появлялись. Суть испытания — дойти до конца, прислушиваясь к внутреннему голосу.

На второй неделе бега я уже начал чувствовать, что близок к финальной точке испытания. Началась пустыня с засыпанными статуями и целыми городами. Я видел изваяние, похожее на старые картинки тысячерукого Будды, которую песок и буки едва не опрокинули. Пробежал через поля каменных исполинов. Они были живыми, но не двигались. Целые аллеи были уставлены каменными монументами похожих на Смерть созданий. К счастью, кос у них не было.

На тринадцатый день бега я увидел башню, из которой в небо бил поток света. Она была далеко, так что дойти до нее я смог только ночью.

Новый город не дал никаких зацепок о том, где сейчас находились родители. Цевидар был точной копией всех ранее встреченных городов. Я так ни разу и не встретил в них человека, проходившего испытание в другом месте. Возможно, гном, с которым я увиделся в самом начале, был квестовым, а может, его случай уникален.

Текущая локация: Дом надежды.

Пустыня от края до края и одинокое огромное дерево где-то на другом ее конце. Аккуратные мраморные столбы слева и справа намекали на то, что мне придется бежать марафон по импровизированной дорожке.

Сколько бы я ни бежал, дерево ближе не становилось. Тут действовало искривление пространства с завязкой на то, как сильно на меня воздействуют эмоции надежды. Через трое суток, когда я выбрался из камеры сенсорной депривации, дерево стояло всего за очередной парой столбиков, метрах в ста, не больше.

Исполинское дерево было таким высоким, что его верхушка касалась облаков, расходящихся по спирали и уходящих на огромную высоту. Тут уместно назвать это седьмым небом, а может, дорогой в рай.

Само дерево было финальной точкой испытания. Стоило его коснуться, как меня засосало внутрь, а потом выкинуло к стенам очередного города. Чем дольше я бегал по городу в надежде отыскать родителей или хотя бы разузнать какие-то сведения о них, тем сильнее росла паника. А что будет, если я пройду Серые Земли, а родителей так и не найду? Ведь следующее испытание будет последним, а значит, в город я не попаду. Будет ли семнадцатое испытание? Даст ли Смерть ответ на вопрос, где моя семья?

Текущая локация: Дом ненависти.

Сложность этого испытания можно было смело приравнять к испытанию гневом. Это была обширная сеть пещер, где на каждом перекрестке висел демон. Да-да, именно висел. Все стенки пещер были усеяны подобием корней животного происхождения. Это были омерзительные живые трубки, через которые подавался питательный раствор к стражам перекрестков. Они врастали в стены в ожидании заблудших путников.

Убить одного, второго, третьего не составило никаких проблем. Но с каждым уничтоженным противником здоровье следующего возрастало непропорционально сильно. После убийства пятого я сделал небольшой расчет между общим количеством стражей перекрестка и максимальной нагрузкой на их питательную сеть. Выходило, что запас убитого стражника равномерно распределялся между оставшимися. То есть каждый следующий противник обладал все большим запасом здоровья.

А еще это испытание было уникально тем, что я впервые встретил тут других людей. Это были местные, которые также проходили проверку. Я никогда не подпускал их к своей спине, не вступал в группы, но проходил испытание вместе с ними. После испытания любовью я перестал доверять всем вокруг. И особенно незнакомым людям. А учитывая дикую, едва сдерживаемую ненависть всех участников, немудрено, что произошла пара убийств, три покушения и одна общая зачистка группы. Все это случилось на первых перекрестках, когда слабейшие из местных не смогли сдержать своих эмоций.

После этих случаев я понял, что местные жители — это часть испытания. Преодоление разногласий, ненависти и совместные действия ради победы. Теперь в переходах между перекрестками я включал ауру жизни до крайнего предела скорости восстановления маны. На стенах подземелья появлялись светящиеся грибы, камни под ногами устилались мхом, скрепленным ползучими растениями. Это частично сгладило эффект от навязываемых эмоций.

На моей совести добрый десяток убитых испытуемых, которые героически прикрывали отступавших. В те моменты, когда группы сменяли друг друга в битвах с особо сильными противниками, я бил самыми мощными заклинаниями, убивая защитника и тяжело раня стража. Мне никто ни разу не высказал недовольства относительно моих действий. Я понимал их молчание куда лучше, чем они могли представить. Почти все безоружные, не экипированные, слабые люди и я — смертоносное оружие во всех возможных проявлениях. Не поступай я подобным образом, погибло бы еще больше народу.

Уничтожение последних трех противников досталось нам дорогой ценой. У них был запредельный запас здоровья и урон по области, который я блокировал по мере возможности. Тут я впервые увидел героев, которые бросались на демона, дабы тот отвлекся от меня. Впервые я познал слабость моего стиля боя. Почти все мои сильнейшие заклинания были с уроном по области и не подходили для битвы в подземельях.

Когда мы выходили к последнему противнику, в отряде за моей спиной было триста тридцать семь человек. И это только те, кто выжил. Четыре дня мы ждали тех, кто возродится и пройдет к нам тем же путем. Так отряд увеличился до четырехсот тридцати трех бойцов.

Демоны, Ирукай — Воплощение ненависти, 19 950 уровень

Последний демон-страж был королем всего подземелья и состоял из шести тел, слитых воедино. Три высших демона были на пять метров выше своих младших собратьев, которые заменяли ему ноги. Немудрено, что угол обзора и атаки у него триста шестьдесят градусов. И не было способа нанести один смертельный удар или убить его одной атакой. У него было почти восемьдесят миллиардов единиц здоровья.