Когда похоронная процессия завершилась, пятеро братьев направились в зал Совета, который охраняли люди из личного отряда Рэндалла и солдаты Артура.

Они сидели за большим круглым столом, и их разделяло расстояние в два-три свободных стула. Казалось, напряжение в жарко натопленном зале вот-вот потушит огонь в камине гнетущим холодом. Никто не улыбался, не пытался играть в учтивость и родственную любовь.

– Наш отец настолько плох, что не соизволил даже попрощаться с любимым сыном? – угрюмо заговорил Тристан, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Я навещал его две недели назад, – отозвался Арон. – Ему стало хуже, Тристан. Эта новая хворь отбирает его силы день за днем.

– Тебя к нему пустили? – спросил Тристан.

– Нет. Лекари подтвердили слух, что новая болезнь заразна. Надеюсь, они смогут отыскать лекарство.

– Скверно, – протянул Тристан, и по его лицу скользнула тень печали.

– Болезнь отца, пропажа Рэндалла, смерть Уилла… Столько горя свалилось на нашу семью за последние годы. Будто кто-то намеренно пытается ослабить род Вейландов, – задумчиво промолвил Арон, а затем демонстративно обернулся к Артуру. – Или устранить всех соперников. Кто следующий, Артур? Я, Тристан или Калеб?

– Заметь, брат, меня не было на той бойне, в которой погиб Уилл, а выжили только люди Рэндалла. – Артур сидел у окна, и солнечные лучи серебрили его иссиня-черные локоны, прикрывающие уши до самых мочек.

– Этой бойни не случилось бы, если бы ты не приказал похитить мою жену. – Рэндалл сделал глоток обжигающего кофе, чтобы прогнать вкус желчи во рту.

– Ты нарушил закон, укрыв убийцу сына нашего союзника. Я хотел восстановить справедливость, чтобы сохранить мир с царем Дайном. Твоей супруге не грозила опасность. А если бы ты выполнил мои условия, она осталась бы в Ардене.

– Условия, которые лишили бы Арден последних крох суверенитета и привели бы народ к восстанию?

– Народ Ардена уже давно поговаривает о восстании, Рэндалл. А твое чудесное возвращение – искра, которая может разжечь пламя. Я не требую ничего невыполнимого. Просто хочу быть уверен, что мое королевство не охватит пожар войны. И оправдываться перед тобой, моим подданным, я не собираюсь. То, что Аврора временно стала моей гостьей, было вынужденной мерой и лишь малой долей того, чего я могу лишить тебя, если не будешь мне верен.

Рэндалл холодно усмехнулся. Верность – последнее, что он мог пообещать Артуру. Он уже предал его, когда прошел ритуал Аданат. Этот факт хранился в строжайшем секрете лишь временно.

– Знаешь, возможно, мне стоило отпустить Аврору на Север. Интересно, как бы отреагировал Дайн, увидев любимую племянницу с обрезанными косами и шрамом на пол-лица?

– Учитывая, что ты сохранил жизнь убийце Герольда, думаешь, Дайн поверил бы тебе? У меня есть не менее правдоподобная версия, откуда у северной княжны такие увечья.

– У меня есть неоспоримые доводы в пользу того, чтобы Дайн замял вопрос с убийством Герольда. – Рэндалл сделал еще один глоток кофе, чтобы незаметно избавиться от кома в горле, возникшего из-за волнения. – Ты же не думаешь, что я просто так сохранил жизнь обычной служанки?

– А можно узнать, долго ли нам слушать ваш обмен любезностями? – перебил Тристан и демонстративно зевнул, прикрывая ладонью рот. – Я хочу есть и спать.

– Да, Артур, мы все поняли, что ты хладнокровная сволочь и ради сохранения власти готов идти на радикальные меры, но хотелось бы узнать коротко и по существу, для чего ты нас собрал? – Арон закинул ноги на стол и закурил трубку, испускавшую сладковатый дым. Помимо табака в ней явно были и другие травы.

Калеб продолжал хранить гробовое молчание.

Рэндалл утаил от советников, что Калеб приезжал на опушку Сентроуского леса, о чем уведомил его в тайном послании. Он также написал, что Майя будет его пленницей до тех пор, пока конфликт с Артуром не разрешится. Если она хоть немного дорога Калебу, он должен докладывать Рэндаллу обо всех планах кронпринца.

Артур поднялся с места и подошел к Арону. Встал позади его кресла и, упершись ладонями о подлокотники, склонился над ухом.

– Я собрал вас, мой дорогой брат, чтобы сообщить одну новость, – заговорил Артур спокойно, но достаточно громко, чтобы его услышали все собравшиеся. – Как того требуют обычаи, я переношу коронацию до окончания сорокадневного траура. У вас есть ровно сорок дней, чтобы все тщательно обдумать и присягнуть мне на верность. Иначе я сотру в порошок каждого из вас и на этот раз буду действовать открыто. Я даю последний шанс, если, конечно, вы не хотите войны и кровопролития. – На последних словах Артур стрельнул убийственным взглядом в Рэндалла.

Арон с невозмутимым видом сидел и пускал в потолок кольца дыма. В этот момент он особенно сильно походил на Тристана. Своей идеальной маской безразличия к происходящему.

– Сейчас я хочу, чтобы ты не дышал мне в ухо. Терпеть не могу запах лаванды. Может, сменишь свое благовоние на более приятное?

– Ты услышал меня, Арон. Не лезь на рожон. – Артур оттолкнулся от подлокотников и отступил на пару шагов. – Все свободны. – Он высокомерно махнул кистью правой руки, будто был хозяином замка.

Первым зал покинул Тристан, не удостоив никого и взглядом. Следом вышел Калеб. Он всегда был немногословным и предельно серьезным, но сегодня Рэндалл отчетливо увидел в его взгляде скорбь и смятение. Последним ушел Арон, не выпуская трубку из рук. Казалось, ему вообще нет дела до грядущей коронации Артура – и даже до смерти младшего брата, – но Рэндалл помнил, как в далеком детстве Арон как-то сознался в своей маленькой слабости. Ни один хмелящий напиток не мог расслабить его и снять тревогу и печаль лучше, чем табак с примесью сон-травы. Это ее сладковатый аромат исходил от спиралей и колечек дыма.

Когда Рэндалл остался наедине с Артуром, он хотел сказать только одно. Слова выплясывали на кончике языка смертельный танец. Стоит выпустить их на волю, и весь его план, а вместе с ним и надежды на разрешение конфликта без войны рухнут как соломенная хижина на ветру.

– Я никогда не хотел восстания. Не хотел титул короля Ардена. Все, о чем я когда-либо мечтал, – это покой и мир.

Не взглянув на Артура, Рэндалл вышел из зала. Его руки нервно подрагивали, а язык горел истовым пламенем.

Он сумел сохранить в тайне то, что ему известно о подстроенном кораблекрушении. Месть хороша, когда она не ранит, а обрывает жизнь одним точным ударом в сердце.

После похорон Аврора отправилась проведать Закарию.

Отчасти она была рада, что Тина с детьми находились в Деревне Предков. Ее сердце хоть и тосковало по Райнеру и Рэну, но там они были в безопасности, как и Тина. Вот только Закария в таком ужасном состоянии остался совершенно один.

Когда они прибыли в Вайтхолл, Холланд заперся с адептом в комнате и не выходил больше суток. Аврора стояла под дверью и слышала монотонные песнопения на восточном наречии, в то время как из щелей деревянной двери клубился тошнотворно-сладкий дым от благовоний. Она в мельчайших подробностях рассказала Холланду о сражении и о том, как почувствовала странный всплеск гнева и ненависти, который сбил ее с ног ударной волной и ослабил врагов. Рассказала, как потом Закария испил чужой крови и в считаные минуты перебил оставшихся солдат Артура. Холланд же ответил, что этот секрет будет стоить ей жизни, если она вздумает раскрыть его даже Рэндаллу. Больше он ничего не сказал. Спустя сутки он вышел из комнаты вспотевший и посеревший от усталости и сообщил, что жизни Закарии ничего не угрожает, но он больше не адепт теней.

– Спасая вас и вашего мужа, Закария потратил все внутренние силы, чем опустошил себя, – сухо сказал Холланд, утирая пот со лба.

– Опустошил? – недоумевающе переспросила Аврора. – Как это?

Холланд сверлил ее взглядом, в котором Аврора не смогла прочесть ни одной эмоции.

– Вы и так увидели и узнали слишком много, княжна Аврора. Но могу сказать одно: не будь меня в замке, мой подопечный бы умер.