— Совсем расклеилась… — охотница спрятала лицо в ладонях, пытаясь собраться.
Путешествие с Крэгом Наарроном и Паситой теперь вспоминалось увеселительной прогулкой, идти одной — было настоящим испытанием. Особенно когда достаточно лишь слова согласия, чтобы не приходилось и дальше мерить версты, разговаривая с единственным доступным собеседником — самой собой.
Губы шевелились:
— Осталось немного. Как-нибудь Излом запечатаю, лишь бы силу из меня не тянул. Да и что там делать-то? Так. Трещинка. Отдохну и все получится — комар носа не подточит.
Внимание привлек какой-то звук. Не то шорох, не то тихий свист. Кира, мгновенно насторожившись, бросилась в сторону. В стволе дерева, у которого спала, остались торчать три черных не то шипа, не то наконечника. Еще миг, и на нее обрушился град им подобных. Прикрывшись звездным щитом, Защитница, оцепенела несмотря на транс. Память подсказывала, чудище, которое напало, зовется одрадек болотный1, и видела она нечто подобное на рисунке в «Тварях Излома». Странный облик навечно врезался в память, ужасая своей инаковостью.
Напоминающее загнутую кочергой спицу, к одной стороне которого приросло колесо из спутанных стеблей какого-то растения. Буро-зеленое, сплошь усыпанное теми самыми черными шипами, новая порция которых устремилась к ней, стоило одному из стеблей встрепенуться.
Каждый шип не только был ядовит, но и прочен, как наконечник сартогской стрелы. Кира перекатом ушла из-под атаки — жутко принимать их на звездный щит. «Колесо на кочерге» споро оттолкнулось, короткой палочкой и, помогая себе толстыми — с руку — стеблями, развернулось вслед за ней. Даже как-то заурчало по-особому, радостно. Пахнуло тухлятиной, и сквозь спутанные в чудовищный клубок шипастые стебли, мелькнула тушка какого-то мертвого животного. Скорее всего, она там была не одна.
Едва не взвизгнув, Кира отпрянула, когда отродье изменило тактику и выбросило вперед сразу несколько неожиданно длинных стеблей, но не успела ничего сделать, как мощный поток пламени с ревом окутал порождение Излома. Горело оно знатно, мгновенно истаивая на глазах.
— Тьфу! — обнаженный до пояса тин Хорвейг даже передернулся. — Ну и гостей ты привечаешь. Стоило только отвернуться… Кира?
Охотница, слышала его и не верила, а перед глазами все еще стояло жуткое нечто.
«Я бы лучше… с медведем снова… один на один…» — всхлипнув, вышла из транса и с размаха уселась на землю — ноги совсем отказались держать, стоило представить застань ее одрадек спящей. К счастью, все закончилось так быстро, как и началось. Охотница медленно перевела взгляд с дымящихся останков на Паситу, осознавая, что это был не сон.
— Доброе утро! — Защитник привычно усмехнулся, убедившись, что она уже в порядке.
Вспомнилось: «Спи, родная. Спи, милая. Спи, любимая…»
Кира без улыбки поднялась, всматриваясь в свежевыбритое лицо, протянула мысленно: «Да не-ет, вот это точно приснилось».
— Пасита?
— Где? — Защитник наигранно осмотрелся по сторонам. — Нет, скорее еще один голодный одрадек, рассмеялся он и, вернувшись чуть назад, подобрал с земли зайца.
— Скорее змей-огняник2, — буркнула Кира и покраснела.
— О! Да ты мне льстишь, — Пасита даже всплеснул свободной рукой, довольно хлопнув себя по бедру. — Идем.
Киррана не сдвинулась с места.
— Это был не сон?! — от одного воспоминания о восхитительно спокойной и уютной ночи, что-то внутри томительно сжалось, вырвавшись наружу прерывистым выдохом.
— Нет Кира, это был не сон, — Защитник развернулся и пошел прочь, не оставляя выбора, и охотница, сдавшись, потопала следом.
— Полночь! — обогнав тин Хорвейга, она бросилась к лошади, обняла за смоляную шею, принялась гладить, хлопать, целовать бархатную морду. Смахнув слезы, которые ручьем струились по лицу, обернулась: — Спасибо!
— А я говорил, тебе понравится сюрприз. Но это еще не все.
Он вынул что-то из седельных сумок. Подошел ближе и чуть наклонился, заключая в кольцо рук. Когда отстранился, на бедрах Киры уже красовались ножны. Его сила почувствовалась так внезапно, что голова закружилась. Зажмурившись, Киррана пошатнулась и инстинктивно вцепилась него, чтобы не упасть и случайно ткнулась лицом куда-то, между плечом и шеей. Тин Хорвейг замер, и Кира услышала, как он шумно сглотнул. Медленно выпрямился, заглядывая ей в лицо зрачками, наполненными таким знакомым голубоватым отблеском, и неожиданно выдал:
— Кира, у тебя глаза странно светятся!
— Что? — Кира поспешно отшатнулась, от удивления приложив ладони к щекам.
Одновременно раздался дрожащий от гнева голос, граничащий с рычанием:
— Руки прочь от нее, ублюдок!
Злое веселье отразилось на лице тин Хорвейга. Он нарочито помедлил, прежде чем, разворачивая плечи, обогнуть застывшую на месте Киррану.
— А! Я-то все думал, чего так Алларию не люблю? Чуял вонь. Как тебе удалось, обвести всех вокруг пальца, предатель?
— Придержи поганый язык, пока я его не вырвал! Кира?
Охотница сглотнула и, зажмурилась, гася синее пламя в зрачках. Медленно обернувшись, тихо спросила, боясь взглянуть прямо на Райхо:
— Зачем ты пришел? — она старалась, чтобы вопрос прозвучал как можно равнодушнее.
Направляющийся к ней ассасин опешил, даже приостановился. Опустив голову, некоторое время разглядывал носы испачканных болотной тиной сапог. Потом, когда Кире уже стало казаться, он не ответит, заговорил снова.
— Посмотри на меня, пожалуйста, — его голос звучал тихо и спокойно, но Кира чувствовала, что-то не так, ведь волна тепла, окутавшая с головы до ног при его появлении, неожиданно исчезла.
С вызовом она вздернула подбородок. Стиснула зубы и сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не расплакаться и не броситься на шею.
— Эй, тин Рейт. Или как там тебя теперь величать? Не понял разве? Ты тут лишний. Сам исчезнешь, или проводить?
Райхо даже головы не повернул в сторону Паситы, а Кира вдруг вспомнила, как дрались Защитники в деревне. Стало не по себе. Вряд ли бой между этими двумя закончится так же. Ассасин тем временем задал вопрос прежним спокойным тоном, и лишь блестящие яростью зрачки, выдавали, что он на деле чувствует:
— Киррана, так кто из нас лишний? Решать только тебе.
— Оба! Зачем за мной потащились?! Кто вас просил?
Защитники, не сговариваясь, переглянулись, будто каждый искал у другого поддержки. И тут же скривились, недовольные собой и этим, как показалось охотнице, привычным жестом.
— Кира…
— Понимаешь, Кира…
Прозвучало одновременно, и мужчины снова переглянулись, теперь уже зло.
— Понимаешь, Кира, — Пасита все же продолжил. — То, что ты задумала — несусветная глупость, за которую не грех как следует выдрать. Полагаю, даже твой дед был бы со мной солидарен.
Брови сами взлетели вверх, когда Райхо, скрестив руки на груди, неожиданно кивнул, и продолжил:
— Ты осознаешь, что поставила под угрозу не только свою жизнь, но и благополучие Ярроса? Что случится, если ты погибнешь?
— Окажись мы в Ордене, я лично настоял бы на наказании. И, поверь, это не имело бы ничего общего, с тем, что было в Красных Горках, — ухмыльнулся Пасита.
— Что было в Красных Горках? — подозрительно прищурившись, Хепт-тан посмотрел на Защитника, но тот только многозначительно усмехнулся.
— Ничего! — Кира чуть ногой не топнула, вспомнив, как увесистая ладошка охаживала по мягкому месту, пока она точно мешок муки болталась на плече тин Хорвейга. — Ничего такого, о чем стоит вспоминать! — она выразительно глянула на Паситу.
И тот даже отступил.
— Ничего такого, — кивнул согласно. — Просто Кира умирала, а я ее спас, — это он добавил тише и без прежней удали. Скорее с горечью.
Отвернувшись, он принялся седлать лошадь.
«Да я же его обидела!»
Но тут Райхо подошел и обнял, прижав крепко-крепко. Без слов выражая, как тосковал. И Кира вцепилась пальцами в его одежду, всеми силами стараясь позорно не разреветься. Два таких противоречивых чувства раздирали в клочья душу. Безумная радость от встречи и страх — чем все теперь обернется?
