В Красных Горках они задержались на две с половиной седмицы, и концу охотница чуть не завыла от тоски и безделья. Брат пошел на уступки и показал ей город, а потом она вопреки его запретам и приступила к тренировкам. Сначала с опаской попробовала медитировать. К счастью, ее не унесло в Излом, вдобавок улучшилось самочувствие, а Нааррон отметил, что связи стали восстанавливаться быстрее. Через несколько дней охотница попробовала заниматься на заднем дворе возле конюшен, но привлекла слишком много внимания, за что ее отчитал Пасита.

Этот момент было стыдно вспоминать. Защитник утащил ее орущую и сопротивляющуюся, перекинув через плечо. Да еще и наподдал по мягкому месту при всем честном народе, за то что она яростно дрыгала ногами и непристойно ругалась.

Весь следующий день Киррана провела в комнате, даже не вышла на обед, было стыдно показаться людям на глаза. Она не могла понять, что такое твориться. Усидеть на месте стало просто невозможно. Кира то принималась мерить шагами комнату, то начинала упражняться, насколько позволяло пространство. После накатывала слабость, и тогда она медитировала, восстанавливая силы. А потом все повторялось по кругу.

Вечером, голодная и злая как целая Стая, она набросилась на Нааррона:

– Или мы едем завтра же в ваш треклятый Орден, или я возвращаюсь в Орешки. Одна!

Настоятель Махаррон смотрел в окно, наблюдая, как над водой с криками носятся чайки. Он любил море и любовался им каждый день, если выдавался момент. Бухта, на которую открывался чудесный вид из его спальни, изобиловала отмелями, и поверхность то и дело рвалась бурунами, создавая впечатление кипящей воды.

Настоятель хмурился.

Неспокойно было море.

Неспокойно было и на душе.

Сегодня утром у самого горизонта появились паруса кораблей Акианского союза, а в столичной гавани пришвартовался быстроходный клипер «Леди Иелла», с борта которого сошёл посол Анакассия. О чём он собирался вести разговор с Князем, было и так понятно. Вдобавок вечером доложит Затолан, он должен присутствовать на этой встрече. Махаррон не ожидал хороших новостей. Акианское королевство давно претендует на Ожерелье Киаланы – цепь островов богатых рудами разных металлов, среди которых не только серебро, золото и платина, но и рений. Именно из него выкованы мечи Защитников, запертые до поры в главном хранилище цитадели. Рений поддаётся обработке, только в пламени орденского горна, который сам по себе является артефактом. Но лишиться единственного месторождения никак нельзя. Если не удастся прийти к соглашению или откупиться, войны не миновать.

Со вздохом Настоятель потёр короткую седую бороду и отошёл от окна. Вынув из кармана записку, развернул кусочек жёлтого пергамента и, в который уже раз, перечитал два слова: «Везу сестру». Ни подписи, ничего больше, но это и не требовалось. Аккуратный узнаваемый почерк принадлежал Нааррону. Голубь с запиской прилетел день назад, и сообщение несколько выбило Настоятеля из колеи. Эти два слова вселяли не меньшее беспокойство, чем паруса акианцев. Может, на деле и волноваться не о чём? Просто мать ищет для дочери лучшей жизни, вот и попросила пристроить кому-нибудь в услужение если не в Ордене, то в столице? Но что-то подсказывала Махаррону, что это не так. То самое чувство, что позволяло ему принимать правильные решения все эти годы, просто кричало: случилось то, чего он боялся.

Стены цитадели Защитников, поражая своей неприступностью, приближались и росли по мере продвижения. От Красных Горок до Ордена всего день пути, но маленький отряд не спешил. Нааррон беспокоился за здоровье сестры, и Пасита был с ним согласен, потому к южным воротам цитадели они прибыли к полудню второго дня.

Кира задрала голову и, щурясь, осматривала возвышающуюся перед ними громадину. Ярко светило солнце, отражаясь от белых, ослепительно сияющих стен. Их высота поражала, да и размеры внушали уважение. Подковы лошадей застучали по широкому каменному мосту, перекинутому через расщелину, которая заменяла ров с этой стороны. Западная часть зубчатой стены проходила по самому краю обрыва, где далеко внизу шумело невидимое отсюда море. На углах и над воротами расположились круглые башни с остроконечными, выкрашенными голубой краской крышами. Они выступали вперёд и казались приклеенными, не иначе, их удерживала какая-то магия. Орден напоминал небольшой город. Вон и крыша храмов Керуна и Киаланы виднеется: «Это же какая высота?! Или там внутри холм, к примеру, и храм построен на нём?» Кира не могла взять в толк, откуда здесь взялась такая прорва белого камня, ведь вокруг только серые скалы?

Пасита, ехавший первым, обернулся, и она со вздохом накинула на голову башлык плаща, который ей вручил Защитник незадолго до того, как свернули с тракта: «Чтобы не было преждевременных вопросов», – в этом брат и тин Хорвейг тоже сошлись.

Они размеренной рысью проскакали под сводом замковых ворот. Охотница ехала второй, удивляясь, почему стража на стенах не обратила на них никакого внимания. Она обернулась. Позади, не выказывая беспокойства, скакал Нааррон. Ну раз брат спокоен, наверное, так тут заведено.

Встречный люд спешил по своим делам, провожая их равнодушными взглядами. Впрочем, насколько Кирране удалось рассмотреть, равнодушие постепенно сменялось любопытством. Молоденькие служанки беззастенчиво принялись строить Защитнику глазки, некоторые обращали внимание и на брата, чем не мало того удивили.

Нааррон уверенно сидел в седле расправив свои, как оказалось, немаленькие плечи и выпрямив спину. Долгое путешествие его сильно изменило. Походная одежда, щетина, покрывающая подбородок, остриженные волосы, сияющие спокойствием светло-голубые глаза на загорелом лице, делали его похожим на отца как никогда. Казалось, не Хранитель Знаний, а Защитник возвращается с задания.

Кира, приподняв глубокий, спадающий на глаза башлык, во всю вертела головой, жадно рассматривая все вокруг. Она обернулась, проследив один такой взгляд и, зыркнув на брата, подмигнула.

– Накройся! – рявкнул Пасита. – Эти шавки сейчас раззвонят повсюду, что я вернулся, да ещё девку какую-то привёз, у входа в Северную башню будет не протолкнуться. А что, если все Защитники разом почуют твою силу?

Он удовлетворенно кивнул, когда Кира поспешно натянула башлык чуть ли не до подбородка. Защитник всю дорогу прислушивался к себе, но больше не чувствовал того довлеющего желания неотступно быть рядом, хотя желание обладать осталось. Потенциал Киры достиг былого уровня, и он снова мог видеть беспорядочные завихрения силы, а вот прежнего эффекта она на него не оказывала. Пасита и радовался, и немного беспокоился одновременно, но подозревал, что причина в «лечении».

«Если так, то это даже хорошо. Я приумножил свой потенциал и в то же время избавился от изматывающей зависимости. Только ради этого стоило потерпеть и даже пожертвовать своим самочувствием», – внутренний голос добавил: «И поступиться низменными желаниями». Защитник не стал с ним спорить, тем более что и для этого наступит своё время. «Я не собираюсь отказываться от девчонки. Рано или поздно, она станет моей, – он искренне надеялся, что все случившееся должно породить между ними незримую связь, как случается с людьми, которые вынуждены хранить общую тайну. – А то что она не тает, растекаясь лужицей, при виде моей персоны, только добавляет в наши отношения перца», – он подмигнул пробегающей мимо смазливой прислужнице, и та зарделась, потупив взор, хотя тут же озорно стрельнула глазами. Пасита, хмыкнув, тут же забыл про неё, продолжая размышлять о Кире, наслаждаясь уже только тем, что это его собственные мысли, не подкреплённые влиянием силы. Впереди ждал непростой разговор с Настоятелем, и хорошо бы подготовиться, а в голову то и дело лезли воспоминания. Защитник понимал, что теперь уже как раньше не будет, и, скорее всего, ему придётся стать более осторожным и учтивым. Вряд ли Махаррону понравится если он, к примеру, прилюдно отшлёпает его внучку по заднице. Тин Хорвейг против воли улыбнулся, вспоминая недавнее происшествие. Не обязательно было это делать, но так гораздо интереснее.