К сожалению, в одной из подобных вылазок Фэрт потерял нижние конечности, столкнувшись со стихийным роем. Удивительно, что вообще выжил. Ему удалось задействовать артефакт переноса и убраться с пути насекомых, околдованных энергией жизни и сметающих все и вся. Его чудом спасли, но восстановить ноги не удалось.

– Одна из последних разработок сияющих. В медицинских журналах писали, что они даже способны передавать ощущения, правда, не у всех приживаются, – шепнула Тилья.

– Не проще ли восстановить ноги магией? – тихо уточнил Сандр.

Тилья повела плечами, показывая, что сейчас не время для этой беседы, а я уважительно на нее посмотрела. Уверена, из подруги получится отменный врачеватель.

Магистр устроил перекличку, которая немного затянулась. Все же присутствовали сразу все три специальности. Звучали новые для меня имена, мелькали лица. Наконец, дошло дело и до меня.

– Оэльрио Яррант.

По правилам Академии преподаватели не называли нас полными именами, а тезок среди первокурсников не было. Я откликнулась:

– Здесь.

Удостоилась короткого, цепкого взгляда, и магистр Фэрт с хлопком закрыл журнал.

– Сегодня мы немного повторим основные знания о Чаще. Я один из тех, кто сталкивался со многими ее странностями и проявлениями непосредственно. Чаща – достаточно агрессивная среда, которая живет по своим правилам и законам, и чтобы мир оставался таким, каким мы его знаем, ежедневно, ежечасно, ежесекундно требуется очень много усилий друидов-природников.

Стоит лишь на день-другой оставить город или деревню без присмотра и на окраинах появляется молодая поросль, которая через неделю превратится в подлесок. Через две в нем заведутся обитатели. Через месяц вряд ли в подобном месте можно будет нормально жить, – магистр отошел к доске и начертил схему, состоящую из большого круга и нескольких маленьких.

– Это город, – указал он на большой по центру. – Это окружающие деревни, – ткнул в те, что поменьше, отметив их соответствующей буквой. – Это, – он нарисовал соединяющие их линии, – транспортные пути. Как вы знаете, каждый населенный пункт окружен охранным периметром, не позволяющим проникать опасным живым существам и явлениям снаружи и выходить людям просто так изнутри, если только нет особенности в настройке контура. Самые надежные защитные периметры сплетены из энергии трех видов жизни, теней и света. Так уж сложилось, что не все себе могут позволить столь серьезные магические конструкции, а потому случаются прорывы. Барьер может быть взломан магом, обладающим достаточным потенциалом, знаниями и арсеналом артефактов. Либо стихийными выбросами направленной энергии любого из трех видов, что редко, но случается в Чаще. Известно несколько подобных случаев. Залог существования человечества – это совместные усилия магов всех трех направленностей. Я – живой пример того, как обычный человек, не обладающий талантом управлять магической энергией, используя достижения современной магии, смог успешно исследовать Чащу. Отдельная история – дороги. В прошлом тратилось много сил и средств на то, чтобы охранять пути большой протяженности. Сообщение между населенными пунктами то и дело прерывалось по разным причинам, а когда его удавалось восстановить, оказывалось, что больше незачем. К счастью, с появлением порталов, такая необходимость исчезла, а потому маленькие города и деревни теперь предпочитают вкладываться в установку и обслуживание портальных площадок и располагать хорошим друидом. Хотя, конечно, совсем о дорогах забывать не стоит.

Фэрт принялся вдаваться в подробности и приводить примеры из личной практики. Было интересно, магистр ожидаемо оказался хорошим рассказчиком, но материал был по большей части знаком. Да и все мое существо жаждало прочесть письмо от Верда. К середине занятия это желание стало невыносимым. Не выдержав, я тихонько потянула конверт из сумки и переложила во внутренний карман пиджака, что не осталось незамеченным.

– Что это? – переспросила одними губами Тилья.

Я мотнула головой, не желая сейчас вдаваться в подробности, и подняла руку.

– Студентка Яррант? – удивил Фэрт своей способностью запоминать людей и лица, хотя относительно меня, это скорее закономерность.

– Могу я выйти, магистр?

– Моя лекция вам наскучила? – криво усмехнулся преподаватель, поправляя очки.

– Нет, – лучезарно улыбнулась. А, была не была! – Мне очень нужно, – сделала я жалостливое лицо, как когда выпрашивала у няни сладости.

– Идите. У вас есть ровно пять минут. Но не задерживайтесь, иначе я поставлю вам неуд за сегодняшнее занятие, так же, как и всем отсутствующим без уважительной причины.

Вот вам и лесные бесы! Молча проглотила угрозу и кивнула, выдавив еще одну улыбку. Похоже, мне открылась новая сторона этого человека, о которой нигде не было написано. Магистр Фэрт совершенно не терпел невнимания к своему предмету. Короткий разговор оставил неприятное послевкусие.

– Чего медлите? Время пошло, – недовольно поторопил он, и я поспешила в уборную.

Пахнуло свежестью, когда гигиенические листья, которыми обильно обросли стены маленькой кабинки, всколыхнулись. Запершись, устроилась на мягком и чуть теплом краю гриба-унитаза, напоминающего огромную лисичку. Наверху тускловато замерцали желтые шары грибов-светильников.

Симбиоз, лесные бесы!

Как человечество ни пыталось бороться с Чащей, но столько ее порождений видоизмененными вошли в наш обиход. Это для моей пятой точки, привыкшей к дорогому фаянсу, все в диковинку, а для кого-то – повседневность. Впрочем, удобно. Особенно в общественных уборных. «Лисичка» одновременно выделяет антисептическое вещество и поглощает отходы жизнедеятельности, так что туалет без особых усилий остается чистым, к слову, в нашей комнате – такой же.

Сунув руку во внутренний карман пиджака, с трепетом извлекла конверт. Сердце забилось быстрее, не то от волнения, не то от страха. Впервые у меня была возможность нормально его рассмотреть. Девственную чистоту конверта не портила ни одна надпись, а потому я не стала тянуть время и вскрыла маленькую защитную печать.

Никаких пахнущих сиренью или чем-то еще записок, просто сложенный вдвое лист бумаги.

Леди Оэльрио…

Начиналось послание официально и чинно, но вскоре буквы заплясали, стали тверже, как будто были написаны позже и уже совершенно в другом настроении.

К бесам условности!

Льяра, ты ворвалась в мою размеренную жизнь, и теперь, с тобой или без, она уже не станет прежней. Жалею лишь об одном, что сам едва все не испортил. Как бы я хотел, чтобы последняя фраза, брошенная тобой в моей комнате, была сказана не всерьез.

Когда я тебя обнял, мне показалось, что держу в руках целый мир, такой прекрасный и хрупкий, и страшусь его ненароком сломать. Но, Льяра, за свой мир я привык бороться!

Пожалуйста, прости меня.

P. S. Хотелось сказать неизмеримо больше, но лучше сделаю это при встрече».

Короткое послание продолжилось так, как я и ожидать не могла, и… Удивительно, но я испытала благодарность за то, что Верд не промолчал. За то, что сделал шаг, за то, что не воспринял мои слова слишком серьезно, и за то, что намекал на встречу. А еще за то, что не просил дать ему шанс, а обещал быть настойчивым.

Эх, вот ведь противоречивое я существо. Вон Галэн тоже настойчивый, но меня это только бесит. Воспоминания о принце файбардском вызвали непреодолимое желание плюнуть в унитаз, что я с наслаждением и сделала.

Нет, где-то внутри я еще немного злилась на Верда, но, как бы там ни было, однажды я уже заглянула ему в душу, и увиденное мне точно понравилось.

От этих воспоминаний испытала некоторое сладкое томление, как в тех романтических историях, которыми я зачитывалась по ночам. К томлению примешался легкий страх перед будущим и предвкушение чего-то прекрасного. Обижаться и сердиться больше не хотелось, но все же расставить некоторые акценты необходимо, чтобы впредь не делал поспешных выводов, не спросив ответы у меня лично.