Где-то вдалеке раздался печальный выкрик ночного стражника со смотровой вышки:

— Послу-у-у-у-у-ушивай!..

И тут же — отзыв с соседней, доказывающий, что напарник его не спит:

— Погля-а-а-а-а-адывай!..

Протяжная перекличка неспешной ночной птицей полетела вокруг дворцовой стены.

Невдалеке зазвенела алебарда, уроненная на камень.

— Все сюда, — решительно скомандовала Сенька, проворно свернула с дорожки, ведущей к только что покинутому ими заднему крыльцу калифского женщинохранилища, нырнула в узкое, выложенное длинными плитами пространство между роскошной клумбой и стеной, и распласталась на земле.

Маленький отряд незамедлительно последовал примеру лидера и замер.

И вовремя.

Мимо них, мимо черного хода гарема, мимо невообразимо пышных, как на картине художника, никогда не видевшего розовые кусты, клумб, неспешно прошагали пятеро стражников, возглавляемые толстым, крайне недовольного вида человеком в чалме из кольчуги — уже знакомым им сотником Хабибуллой.

— Уф-ф-ф-ф… пронесло… — с дрожью в голосе выдохнул Селим, когда коллеги его, на прощанье окинув суровыми взглядами погруженные во мрак и сон окрестности, завернули за угол.

— Они не вернутся? — взволнованно, не громче мышиного писка, шепнула Эссельте.

— Не думаю, о восхитительная гурия дальних земель, — уверенно отозвался Охотник. — Они пошли дальше. Это люди героические, в глазах их светится подвиг, и сей скучный своей обыденностью клочок стены и клумбы им неинтересен. Я бы — не вернулся.

На всякий случай беглецы посидели в своем убежище, прислушиваясь к ночным звукам, еще минут пять, но охрана и впрямь, похоже, нашла себе занятие поинтереснее и попроще, нежели обшаривание колючих кустов, число которых по всей вверенной им территории если и было не миллион, то вплотную к этой цифре приближалось.

Убедившись, что непосредственная опасность миновала, они немного успокоились, приняли сидячее положение, прижимаясь спинами к теплому еще от дневной жары камню гарема под узкими, забранными затейливой кованой решеткой окнами, и настороженно закрутили головами.

Как любил говаривать Граненыч, в таких случаях лучше перебдить, чем недобдить.

— Ближайшая калитка — там, — сориентировавшись на местности, уверенно ткнул пальцем старый стражник точно вперед. — В конце аллеи Ста фонтанов. На ночь она закрывается на замок, и караул снимают.

— Замок простой, амбарный? — деловито уточнила Сенька.

— Амбарный, о быстрая и догадливая пэри, — не без удивления подтвердил Селим. — Но дерево, из которого сделана калитка, очень прочное, железные полосы, пересекающие ее, надежны, как твердь земная, а ключ от замка всегда находится на поясе у сотника — командира ночного караула.

— Не возражаю, — пренебрежительно хмыкнула царевна, ловким движением руки вытянула из остатков прически Эссельте шпильку, воткнула себе в волосы и подмигнула опешившей гвентянке. — Вас это беспокоить не должно.

— Но почему? — уперся в непонимании юный чародей, никогда в своей короткой, образцово-показательной жизни образцово-показательного ученика и трудящегося сферы магического обслуживания населения еще не встречавший царских дочек, вскрывающих чужими шпильками амбарные замки и тырящих мелочь по карманам.

— Потому что это моя проблема, — таким скучным голосом ответила Серафима, что теперь даже Абуджалиль прозорливо понял, что дальнейшие расспросы дадут информации не больше, чем сейчас, и примолк.

— А там точно ночью нет караула, Селим? — нервно поежилась в ночной прохладе принцесса, напряженно прислушиваясь к отдаленным и смутным звукам дворца — не то удары топора рано вставшего кухонного работника, не то усилия строителей по ремонту так и не увиденного ими зимнего дворца, не то дружный марш подкованных сапог по выложенным мрамором плитам дорожек. — Даже… сегодня?

— Не должно быть, о прелестная гурия, — всё так же упрямо мотнул головой Охотник, но чуткое ухо Серафимы уловило легкую тень сомнения, черной тучей набежавшего на его доселе неприступное и непоколебимое «нет».

— Я погляжу сбегаю, — остановила она жестом готовых подняться и идти напролом товарищей по несчастью. — Заодно и замок открою, чтобы нам там всем обозом не возиться на виду. Оставайтесь здесь, сидите тихо, никого не привлекайте, никого не подбирайте. Понятно?

— А если?.. — испуганно потянулась к ее рукаву Эссельте, но Сеньки уже и след простыл — только островки розовых кустов перед ними колыхнулись коротко, как от набежавшего ветерка, и снова всё замерло.

Ждать царевниного возвращения пришлось недолго. Уже минут через десять зеленые насаждения калифа зашевелились, заставив Селима схватиться за трофейный кинжал, Эссельте — за Селима, а придворного мага — за сердце, и из неистово благоухающих цветов показалась растрепанная Сенькина голова.

Голова осмотрелась, не изменилось ли чего в их диспозиции или количестве за время отсутствия, и удовлетворенно кивнула:

— Все в порядке. Поскакали за мной. Только потихонечку.

Старый стражник послушно поднялся, снова бережно и аккуратно, как античную вамаяссьскую вазу, взвалил на плечо свою ношу и приготовился потихонечку скакать, как и было приказано, но тут Серафиму осенила какая-то мысль, и она остановилась на грани исчезновения в розах, вернулась и, рассеянно поигрывая ножом, испытующе уставилась на наложницу.

— Кстати, как она?..

— Как убитая, — коротко доложил Охотник.

— Может, ей рот завязать? Пока не покончим… с этим делом? — заботливо заглянула в лицо неподвижной девушке царевна.

И неожиданно встретилась с медленно расширяющимися от страха глазами Яфьи.

Медленно увеличивающийся в громкости вопль ужаса зазвучал над сонным калифским садом мгновением позже.

— Молчи, дура!!! — сильная, пахнущая землей, травой и ржавым железом ладонь почти сразу же захлопнула ей рот, но непоправимый урон скрытности и маскировке был уже нанесен.

Где-то далеко и не очень залаяли собаки, закричали люди, зазвенело оружие, затопали сапоги…

— К калитке, бегом!!! — яростно выкрикнула царевна, схватила за руку Эссельте, и понеслась прямиком по клумбе, не пригибаясь и не разбирая дороги.

Вслед за ней ломанулся напуганным лосем Селим со своей впавшей в ступор поклажей.

Замыкал марш-бросок шагах в десяти, и всё время отставая от ударной силы, ошарашенный и оглушенный маг.

— Быстрей, быстрей, быстрей, быстрей!!! — с каждым шагом исступленно выкрикивала Серафима, торопя арьергард, но привело это лишь к тому, что арьергард, постоянно путавшийся в длинных полах помпезной многослойной униформы придворного мага и наступавший себе же на пятки, стал спотыкаться теперь с утроенной частотой.

Слева, из-за подстриженных под башенки с куполами кипарисов за углом гарема, с той стороны, куда ушла пятерка караульных с сотником, послышался стремительно приближающийся громоподобный топот подкованных сапог и звон выхватываемых из ножен сабель.

До заветной калитки оставалось не больше двадцати метров, когда сзади вдруг донесся стук коленок и локтей, нежданно встретившихся с мрамором, и острый вскрик боли.

— К-кабуча… — неистово взвыла царевна, метнулась назад, подхватила распластавшегося на гладких плитах площади чародея за шкирку и дернула из всех сил. — Вставай, идиот!!!

— Сима?.. — оглянулась от калитки Эссельте.

— Бегите, мы вас догоним!!!

Из-за угла гарема, топоча как стадо подкованных гиперпотамов, вылетели с саблями наголо пятеро сослуживцев Селима под руководством сотника Хабибуллы.

Руководство предусмотрительно держалось в середине, дабы в зависимости от боевой ситуации либо вырваться вперед и оказаться самым главным победителем, либо окончательно слинять в тыл на перегруппировку, а лучше за подмогой в казарму на противоположном конце города.

Для наметанного глаза Хабибуллы открывшаяся картина «Серафима Лесогорская еле сдерживается, чтобы не убить Абуджалиля» выглядела как стопроцентный вариант первого случая. И, радостно гыгыкнув по такому поводу, резко взалкавший славы и почестей сотник оттолкнул локтями преграждавших ему путь к величию подчиненных, выхватил именную саблю и, грозно возопив: «Сдавайтесь, кто может!» ринулся на беззащитную иностранку и отчаянно барахтающегося среди слишком длинных и слишком широких пол казенного бурнуса главного специалиста Шатт-аль-Шейха по головокружительным удовольствиям.