Селим внезапно посуровел.

— Какая от кого тут польза — не мне решать! Вот предстанете пред ликом его сиятельного величества, у него и спросите, если уж вас это так волнует! И вообще — разговорились вы тут что-то, я смотрю! Лицо при исполнении отвлекаете! Вместо того чтобы по инстанциям перемещаться!

— Что у тебя тут, Селим, за собрание? — вслед за скрипом рассохшихся ступенек донесся снизу, из лестничного проема, слегка подозрительный и более чем слегка недовольный хриплый голос.

— Воздушные путешественники по важному делу к его сиятельному величеству калифу Ахмету Гийядину Амн-аль-Хассу, господин сотник! — рьяно отрапортовал стражник, вытягиваясь во фрунт.

— Воздушные?.. — из квадратного проема люка показалась сначала кольчужная чалма начальника Селима, потом грозно насупленные брови, почти закрывающие мечущие громы и молнии глаза, затем — крючковатый мясистый нос над искривившимися в высочайшей степени неодобрения толстыми губами. — А почему ты до сих пор ко мне их не направил? А, подлец? Сказки им тут рассказываешь? Сплетни распускаешь? Слухи мусолишь?

— Никак нет, господин сотник! Описывал им место вашего нахождения, господин сотник! Только что подлетели, господин сотник! — во все пересохшее от страха горло отрапортовал Охотник и испуганно замер, как кролик перед удавом.

— Зна-аю я тебя, Охотник… — ничуть не умиротворенный, протянул начальник караула, ухватился за перила и тяжелым рывком полностью извлек себя на смотровую площадку. — Соврешь — недорого возьмешь… Всё тебе неймется, блоха ты верблюжья… Стихоплётец… Все вы такие… трепачи безмозглые… распустились… языки распустили… бездельники… дармоеды…

— Кстати, о бездельниках. Мы как раз собирались отправляться на твои поиски, — поспешно вклинился в обвинительную речь командира конунг, дипломатично выгораживая попавшего в немилость разговорчивого, но невезучего охранника дворцового порядка.

— Он так замечательно объяснил, где вас можно найти, что и ночью безлунной, наверное, отыскали бы, — елейно хлопая глазками и усердно кивая, поддержала его Серафима.

— И ни слова лишнего — речь чеканная, как шаг на параде! Левой-правой! Равняйсь-смирно! Руби-коли!.. — старательно вплел в общий хор спасателей и свой убежденный голос Кириан.

— Он — настоящий воин! — хвалебным мажорным аккордом завершила речь защиты Эссельте.

— Угу… настоящий… — перекосило брюзгливо сотника, всем своим видом дающего понять, кто у них тут настоящий воин, а кто — верблюжья колючка прошлогодняя.

Но, оглянув сладким глазом кокетливо обмахивающуюся пучком пальмовых листьев северную принцессу, Хабибулла лишь продемонстрировал исподтишка застывшему подобно деревянному истукану Селиму волосатый кулак, и дискуссию на этом закрыл.

— А вообще-то, — заносчиво скрестил руки на груди и проговорил чародей, — мы прибыли сюда с другого конца Белого Света для того, чтобы встретиться с калифом Ахметом Гийядином по очень срочному и важному делу!

— Срочному? Важному?

Позабыв на время про притихшего, как мышь под веником, Селима, сотник окинул путешественников оценивающим взором, задумчиво пожевал длинный напомаженный ус, неспешно потер кулаком подбородок, потом шею, и, наконец, кивнул.

— Ну, хорошо. Я провожу вас.

— К калифу? — доверчиво спросила Эссельте.

— К его превосходительству визирю правой руки, — многозначительно и напыщенно выговорил название высокого чудесного титула сулейманин. — В это время они обычно изволят разбирать счетные книги на ковре у фонтана во внутреннем дворике центрального дворца. Они и решат, важное ваше дело, или лепешки коровьей не стоит. Летите за мной!

— Полетели?

— А-а-а!!!..

Начальник караула вдруг с ужасом почувствовал, что действительно взлетает, но не успел он как следует включить звук, как оказался усаженным на ковер, а могучая рука, оторвавшая его от пола башни, уже отпустила ворот его халата и успокаивающе, словно гвозди заколачивала, захлопала по спине, выбивая пыль и спесь.

— Закрой рот и показывай дорогу, настоящий воин.

Сосредоточенные стражники у дверей покоев калифа при виде визиря вытянулись по стойке «смирно», вскинув головы и ревностно прижав к плечам устрашающего вида алебарды.

— На данный момент его сиятельное величество пребывают во внутренних покоях, — легким наклоном головы визирь правой руки указал на изукрашенную инкрустацией из драгоценных пород дерева и слоновой кости дверь. — Подождите здесь, в Октагональном зале, пока я о вас доложу.

— Конечно, подождем, не беспокойтесь, — дружелюбно улыбнулся Иванушка, и чиновник, одарив его странным взглядом, приоткрыл одну створку и юркнул внутрь.

— Мог бы и присесть предложить усталым путникам, — оглядываясь по сторонам в поисках скамеек или диванов, и находя лишь усыпанные подушками ковры на полу и возвышениях вдоль стен, да резной бортик изящного фонтана посреди зала, брюзгливо прокомментировал Кириан. — Специально все стулья повыносили, что ли?

— Еще не насиделся? — фыркнул Агафон.

— Во народ… как спали вповалку, так бросили всё и уперлись куда-то… — осуждающе покачал головой отряг при виде живописного беспорядка. — Перед гостями бы постыдились…

— А лучше бы остались и попить чего-нибудь предложили. И побольше, — обмахиваясь шляпой и интенсивно потея, пробурчал волшебник. — Я уже седьмую фляжку выдул — и всё равно как с Нового года ни капли во рту не было…

— От излишней выпитой жидкости потоотделение в такую жару только увеличивается, — поучительно сообщил Иван, утирая покрасневшее под южными лучами лицо закатанным до локтя рукавом рубахи.

— Где бы ее еще взять — излишнюю… — скроил кислую мину маг.

— В фонтане великому магу на раз попить хватит? — с ехидной заботой предложил бард.

— Ах, в фонтане… В фонтане — хватит.

Чародей задумчивым взором уставился, словно что-то подсчитывая (Интересно, здесь больше трехсот литров, или меньше?), на круглую мраморную чашу фонтана, посредине которой отплясывала танец живота толстая, веселая и не менее мраморная рыба, потом закусил губу, прикрыл сверкнувшие хулиганскими искорками глаза и быстро зашевелил пальцами, лежащими на посохе.

Сейчас я тебе устрою попить из фонтана, мучитель дудок…

Журчание воды резко прекратилось.

Друзья и стража ахнули.

Агафон насторожился слишком поздно.

И поэтому могучий толчок Олафа отбросил его в дальний угол на подушки абсолютно ошалелого, ничего не подозревающего, с закрытыми глазами и приоткрытым в произнесении незаконченного заклинания ртом.

В то же мгновение сверху на него приземлились очумелые стражники и Сенька с Эссельте.

А на то место, где только что стоял маленький отряд, куда распахнулись вычурные двери — мечта любого дворца, и куда собирался поставить ногу визирь правой руки, с грохотом низверглась розовая чаша фонтана вместе с рыбой, ее постаментом и двенадцатью сотнями литров ледяной воды.

Ударная волна цунами из воды и осколков мрамора накрыла рассыпавшихся вокруг путешественников, сбила с ног визиря и стремительным наводнением растеклась по мозаичному полу зала, смывая в импровизированные запруды подушки, ковры и оставленные придворными безделушки.

— Я так п-поняла… его калифство… нас ж-ждет?.. — высунула голову из-под мокрого платья гвентянки царевна и встретилась слегка расфокусированным взглядом с изумленно-укоризненным взором осевшего на порог визиря.

— Ж-ждет, — слабо кивнул тот, и с чувством выполненного долга обрушился без чувств на мокрый ковер покоев своего повелителя.

— Ему надо воды! — озабоченно отодвинул Кириана и вскочил Иванушка.

— Во дворе я видел еще один фонтан… — любезно сообщил, шатко приподнимаясь на карачки, менестрель.

Чем честно заработал полный кипящего яда взгляд его премудрия.

Его калифство и вправду их ждало.

Приподнявшись на локте на подушках, вытянув шею и напряженно сузив глаза, будто кроме прибывших с шумом и помпой гостей никого во всех палатах и духу не было (В то время как вокруг него было духу дюжины танцовщиц, семерых музыкантов, шести опахальщиков, пяти придворных льстецов правой руки, пяти придворных подхалимов левой руки, пяти придворных заспинных подпевал, четырех девушек, ответственных за очистку и вкладывание в монарший рот охлажденных фруктов, и три визиря — по одному на каждую руку и один просто великий), Ахмет Гийядин Амн-аль-Хасс производил впечатление человека то ли чем-то удивленного, то ли испуганного.