Чуток отдышавшись и придя в себя, Митроха снова затаил дыхание и прислушался – но все напрасно. Кроме шума в его же собственных ушах и стука сердца, как будто бригада торопливых кузнецов взялась выполнить пятилетний план за неделю, других звуков как не было, так и не было.

И тогда на подгибающихся от непривычной нагрузки злопамятных ногах, не упускающих ни одного шанса напомнить хозяину о его глупом пробеге, Граненыч, прижимаясь к стене и проползая под окнами, двинулся в библиотеку.

Едва он закрыл за собой дверь и просунул в ручку швабру, из-за стеллажей выскочили взволнованные Дионисий и Елена.

– Что случилось? Как ты добрался? Куда ты подевался? – набросились они с вопросами, как будто он вернулся не из дворцовой кузницы, а из пешего похода в Вамаяси.

– Все в порядке, – едва не валясь с ног от усталости, отмахнулся и нашел в себе силы ухмыльнуться он. – Ты видел, Дионисий, как я от тебя улепетывал? Видел? Если б это было на царских бегах, я бы первый приз взял…

– От меня? – остановился библиотечный и на мгновение позабыл про свои треволнения. – Это ты от меня так убегал?!.. Но зачем?!

Граненыч покраснел и стыдливо скосил мутные очи куда-то вниз и налево.

– Да когда ты в чулане ведром брякнул, мне в голову всякая ерунда полезла… Будто там засада устроена… и всякое такое прочее… Ты ж на заветные слова-то не отозвался, вот я и подумал…

– Так если бы ты предупредил, что заветные слова говорить будешь, я бы их хоть выучил! А то ты говоришь – а я ответ-то запамятовал, хоть плачь! – не менее смущенно принялся оправдываться маленький хозяин библиотеки. – Они у меня на бумажке написанные в кармане лежали – царица написала, спасибо ей… Так вот я их доставать-то полез, да бумажку-то и уронил. Начал ее на полу нашаривать, да все там и порушил… веники, швабры, ведра, совки… удивляюсь, как весь дворец не перебудил только…

– Эх, мы… Подпольный обком… – как будто извиняясь перед кем-то, протянул Граненыч, стараясь не смотреть на Елену. – В трех словах запутались и швабры испугались…

– Ничего страшного, – Елена Прекрасная ласково взяла подпольщиков за руки. – Мы будем тренироваться, и у нас все получится. Шапкин-Невидимкин писал, что с первого раза редко кто все правильно делает, и советовал настойчиво практиковаться. Сейчас я пойду, еще что-нибудь полезное вычитаю…

– НЕТ!!! – в один голос выкрикнуло оборонное командование.

– П-почему? – испуганная такой бурной реакцией на свое безобидное предложение, царица захлопала глазами.

– А-а… Э-э… Н-не сейчас, мы имели ввиду… – поправился Дионисий.

– Да, не сейчас, голубушка, – поддержал его Митроха. – Лучше потом. Когда-нибудь.

– Но почему? – не переставала удивляться Елена.

– Потому что сейчас нам будет некогда, ваше величество. Теперь у нас есть всё для побега пленников из Меховой башни, и откладывать наше предприятие смысла нет, – торжественно произнес библиотечный.

– Ты хочешь сказать, что сегодня?.. – всплеснула руками царица.

– Ага, – довольно подтвердил Митроха. – Сейчас кошку приспособим – и всё. Записка написана?

– Написана, – подтвердил Дионисий.

– Тогда ждем часов до двух, пока все угомонятся – и вперед!

– …Все готово? – мятным шепотом сурово пробасил Граненыч.

– Все, – подтвердил Дионисий. – Записка примотана к стреле самой толстой ниткой, какую я только смог отыскать – не оторвется. Внутри кусок коробка и несколько спичек.

– Бечевка?..

– Крепко привязана. На бантик.

– На бантик! – фыркнул истопник. – На два узла перевяжи!

– Сейчас…- торопливо завозился библиотечный.

– Шнур? Веревка? Все смотано, как полагается? Не придется распутывать? – продолжил Митроха проверку перед запуском.

– Нет, все лежит аккуратно, – доложила дрожащая не то от холода, изливающегося из открытого окна, не то от волнения Елена.

– Тогда – стреляю!

Взволнованная царица хотела было еще раз спросить его, не убьют ли они кого-нибудь нечаянно своим выстрелом, если вообще попадут в окно, но подумала, что ни уверенности, ни меткости напоминание о возможном летальном исходе их стратегу вряд ли добавит, и не стала.

Граненыч, решительно нахмурившись и поджав губы, вскарабкался на подставленный к подоконнику стол, наложил стрелу на лук, моментально прицелился и отпустил тетиву.

В любом соревновании даже самых косоглазых лучников у него не было бы ни единого шанса поразить мишень, и даже тот факт, что большое окно зияло темнотой на сером фоне всего в тридцати метрах от его позиции, не повышало процент успеха ни на йоту. Но вмешался нечастый в последнее время гость Лукоморска – везение – и, ко всеобщему изумлению, с первой попытки стрела разбила истерично дзенькнувшее стекло и влетела в чулан, ставший тюрьмой родителям ее мужа и бедной, ни в чем не повинной девице боярышне Серафиме.

Облегченно переведя дух, что первый этап их плана прошел гладко, оборонное командование сосредоточилось на ожидании.

Бечевка была крепко зажата в ручках библиотечного, ничего больше пока поделать было нельзя, и им оставалось только набраться терпения, но как раз именно это и было выше его оккультных сил. Он не мог спокойно простоять на месте и секунды – то и дело он переминался с ноги на ногу, привставал на цыпочки, вытягивая по-гусиному шею и вглядываясь во тьму, из боязни пропустить условное подергивание, если оно вдруг будет недостаточно сильным.

Елена готова была к нему присоединиться, если бы не сознание того, что она здесь все-таки царица, а царицы так себя не ведут.

По крайней мере, когда их видят.

Граненыч наугад вытянул со стеллажа за спиной толстенную книгу, открыл ее посредине и стал в полной темноте невозмутимо рассматривать картинки. Или просто пытаться определить их наличие в данной книжке.

Ждать пришлось недолго.

Через несколько минут после выстрела в глубине чулана как будто засветился и погас крошечный огонек, а еще через несколько минут, показавшимся заговорщикам часами, Дионисий подпрыгнул, как будто веревочка была привязана к его рукам и ногам, а он был марионеткой:

– Они дернули!.. Они дернули!.. Три раза!.. Как условились!.. Они согласны!..

– Елена? – обернулся истопник к царице как генерал на поле боя к своему капитану, зажав книгу в подмышке.

– Все готово! – срывающимся шепотом тут же отозвалась она. – Дионисий, дергай!..

Библиотечный изо всех сил дернул ответные три раза свой конец бечевки и моментально почувствовал, как она поползла у него из рук.

– Шнур потянулся! – отрапортовала Елена Прекрасная через минуту, и Граненыч удовлетворенно кивнул головой.

Еще минута – и она доложила, что пошла веревка, а с ней – кошка и подвесная люлька – хитроумная конструкция из ремней и веревок, в которой пленники должны были в целости и невредимости достичь библиотеки.

Спустя еще несколько минут веревка остановилась.

Не говоря больше ни слова, Граненыч стал быстро наматывать ее вокруг колонны.

Елена, нервно прикусив губу и сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, до рези в глазах вглядывалась в темное окно напротив.

Какой нелепый, какой ненадежный план – почти каждый его шаг висел на каком-нибудь "если", "вдруг" или "наверное", но это все, что они смогли придумать и подготовить за несколько дней. Если кто-нибудь еще восемь дней назад сказал бы ей, что она в компании истопника Митрохи и неизвестного науке домашнего духа – некоего библиотечного – будет спасать жизнь родителям своего мужа и юной боярышне от злобного колдуна, захватившего власть, она бы не рассмеялась тому в лицо исключительно из-за хорошего воспитания…

Ну почему на ее месте должна была оказаться именно она?!.. Ведь если бы здесь сейчас была бы бедовая супруга Иона Серафима, то уж она-то изобрела бы что-нибудь такое невероятное, сногсшибательное, что никому другому и в голову бы не пришло! Но где она теперь – кто его знает… Может, ей сейчас еще хуже, чем им всем, вместе взятым…Хотя вряд ли Серафиме сейчас могло быть хуже чем ей, Елене. Ведь если что-нибудь пойдет не так – оборвется веревка, застрянет люлька, лопнут ремни, развяжется какой-нибудь узел, увидит враг – даже не задумываясь, она могла привести с десяток причин, по которым их план мог рухнуть и погубить всех – то виновата в этом будет только она.