Сейчас первые страницы этого устроителя были исписаны красивым ровным почерком колдуна (вот прослезился бы его школьный учитель чистописания, убивший на исправление скачущих каракулей своего ученика большую часть своей жизни и нервных клеток).

Чернослов с почти осязаемым удовольствием открепил от корешка золотое перо, отвинтил колпачок непроливайки, аккуратно обмакнул острие в чернила, полученные из вымирающего вида океанской каракатицы, как гласила надпись на сосуде, и ровной линией зачеркнул верхнюю строку: "2 октября. 18:00. Развязать кровавый террор".

На очереди было: "2 октября. 18:30. Обеспечить верность дворцовой прислуги".

– Эй, Надысь, – повернулся он к одному из оставшихся солдат. – Кольца у тебя?

– Так точно! – указал тот на черный мешок в углу.

– Будь готов.

– Всегда готов!..

Как все было просто… Хорошо, что он не послушал царя Костея и не взял с собой тысячу, как тот настаивал. Сотня хорошо обученных солдат и полмешка золота – всё, что потребовалось, чтобы пройти насквозь и подчинить эту непонятную, нелепую страну. Меньше затрат, меньше сил – больше чести. Царь обещал учесть его искусство и изобретательность при раздаче завоеванных провинций. Надо будет придумать, что ему выбрать – Шантонь и Лотранию, или Сулейманию. А, может, Вамаяси?..

Ладно, приятные планы оставим на потом. Сейчас надо еще немного поработать.

Не удержавшись от искушения, он еще раз обмакнул кончик пера в чернила и, едва дыша от усердия, помогая себе языком, вычеркнул и вторую строчку в устроителе.

Ведь обеспечить верность – раз плюнуть. Все равно, что уже сделано. А как приятно смотреть и оставлять пометки на белой рисовой бумаге!..

Тщательно промокнув черную линию пресс-папье, он убрал весь роскошный комплект обратно и вернулся в окружающую его действительность.

Верность, верность… Никуда от тебя не денешься…

Из обломков мебели он развел на каменном полу костер. Из заплечного мешка достал с десяток полотняных мешочков с порошками и травами, затем – небольшой закопченный котелок. Не без труда отыскав в груде павшей посуды все еще целый и вертикальный кувшин с водой, колдун наполнил из него котелок и, дождавшись, пока вода закипит, сел перед ним, скрестив ноги по-сулеймански и стал по очереди высыпать в нее содержимое мешочков, читая нараспев монотонное заклинание.

Когда фиолетовые опилки, покрытые желтой плесенью из последнего мешочка оказались в кипятке, из котелка шершавыми клубами повалил серовато-белесый пар, и в нос ударил запах гнили и сырости.

– Готово, – самодовольно ухмыльнулся узурпатор, кряхтя, поднялся на ноги и стал размахивать руками, выгоняя послушные мерзкие испарения в коридор, потом в разбитые окна, не прекращая читать заклятье.

Прошло две минуты, три, пять, десять – а мутные клубы продолжали валить из котелка, который по всем законам физики должен был уже давно выкипеть и расплавиться. Казалось, они заполнили собой весь зал, коридор, комнаты, комнатки и просто чуланы и продолжали выливаться по лестницам в подвалы и во двор, заполоняя погреба, конюшни, амбары, кухню, сараи и даже собачьи будки. Через двадцать минут во всем дворце не осталось и клочка чистого, не отравленного зловонием воздуха, и тогда миазмы на мгновение остановились, повисли, а затем развернулись и заструились обратно туда, откуда вышли, сделав свое дело.

С собой они приносили всех обитателей дворца, не посаженных еще под замок и не зачарованных колдуном по прибытию.

Один за другим, бледные, с закрытыми глазами и вытянутыми вперед руками, тыча в спины и наступая на ноги себе подобным и тихо подвывая загробным голосом в ритм своих шагов, в зале пиров стали появляться слуги.

Магический, никак не догоравший костерок на полу нашел свою смерть под ногами ничего не ощущающих и не понимающих людей.

Был растоптан и раздавлен никак не ожидавший такого вот конца котелок.

Оставшиеся на посту солдаты были притиснуты к стенке и могли сопротивляться не более, чем черепахи под катком.

Чернослов залез на стул, потом на стол, с него – на подоконник, и уже перебирал уме два варианта – перепрыгнуть ему на головы вошедших, или сразу выскочить в окно, а горничные, кухарки, конюхи, шорники, кузнецы, плотники, садовники, лудильщики, бондари и прочий рабочий люд дворца все прибывал и прибывал…

Наконец, когда колдуну стало казаться, что он переборщил с дозировкой ингредиентов, и теперь в крошечном зале пиров царского дворца пытается собраться вся столица Лукоморья, толпа перестала расти, остановилась и стала меланхолично раскачиваться в такт одним им слышимой музыке.

– Все ли собрались? – подпрыгивая и пытаясь разглядеть, где кончается толпа, выкрикнул Чернослов.

Толпа перестала раскачиваться и насторожилась. Неподвижные лица открыли пустые глаза и повернулись в его сторону.

– Все, – удовлетворенно кивнул он. – А теперь слушайте меня и запоминайте…

Елена Прекрасная тихонько застонала, пошевелилась, открыла глаза, и первое, что она увидела перед собой – чьи-то огромные круглые выпуклые очи, неотрывно следящие за ее пробуждением.

– ОЙ!!!

– Тс-с-с-с!!!

В поле ее испуганного зрения появился маленький морщинистый палец и обнаружились бледные губы за ним.

– Тс-с-с-с!!! – повторили губы для вящей убедительности, а громадные глаза два раза моргнули. – Быстрее вставай, время не ждет!

– ВставайТЕ, ты имел в виду, – строго предположила Елена. – Кто бы ты ни был, ты разговариваешь с царицей Лукоморья.

Она быстро села, тут же вызвав вокруг себя книгопад средних размеров, и подозрительно оглядела стоящего рядом с ней человечка.

На то, что это был именно человечек, прозрачно намекал его рост – едва ли полметра с беретом. Огромные глаза при ближайшем рассмотрении оказались вполне нормальными голубыми глазами за самыми толстыми стеклами самых большущих из когда-либо ей виденных очков. Светлые спутанные волнистые волосы спускались ему до самых плеч и странно контрастировали с черными завитыми усами и бородкой клинышком.

– Нет, ты ошибаешься, царица, – покачал головой человечек. – Я имел в виду, что ты должна быстрее встать и следовать за мной без разговоров. Заклинаю тебя – последуй моему совету как можно скорее!

– Следовать куда? – оставила на время уроки придворного этикета царица. – Почему я вообще должна куда-то за тобой следовать? Кто ты? Я сейчас позову Матрену, слуг…

– Позвать ты их, безусловно, сможешь, – сухо кивнул головой человек, – но они не явятся на твой зов. Глас вопиющего в пустыне привлечет больше внимания, чем твой призыв.

– Почему? Что случилось? – видя, как смертельно серьезен незнакомец, Елене стало не по себе.

– Вставай же, царица Елена, и иди за мной, пока не поздно, – угрюмо нахмурившись, человечек протянул ей руку.

– Я, между прочим, нахожусь в своем собственном дворце, если не ошибаюсь, и я никуда не собираюсь…

– Увы и ах, но ты ошибаешься, царица Елена. Дворец уже не твой. Его захватил злой колдун, и он убьет тебя, если найдет, или продаст в рабство. Я же хочу помочь тебе – спрятать тебя от этого негодяя и его жестоких солдат, способных на любое зверство. Пойдем скорей же, царица, пока они не обнаружили тебя, – торжественным тоном чтеца-декламатора со стажем проговорил человечек и выжидающе взглянул на Елену.

– Колдун? Солдаты? Захватили дворец? Это… шутка?..

– Никогда не думал, что на самом деле это все так сложно, – воздев очи горе, пробормотал человечек, помолчал, и вслух задал себе вопрос: – А, может, это потому, что я не представился?

– Да, хорошая мысль, ты все-таки кто? – опираясь на руины табуретки, Елена, наконец, встала.

– Меня зовут Дионисий. И я – библиотечный.

– Библиотечный кто? – непонимающе нахмурилась царица.

– Библиотечный библиотечный. Бывает банный, бывает домовой, бывает овинный. А я – библиотечный.