И нет, говоря о том, что Эйва образцовая жена, я вовсе не ее периодическое торчание на кухне имел в виду. Графиня всегда была за меня. Всегда на моей стороне. Даже если я ошибался, даже если был не прав, она могла указать на это, выразить свое неодобрение — но продолжала оставаться моей главной поддержкой и помощницей. Теперь я всегда, каждую минуту своей жизни знал, что скорее земля подо мной разверзнется и поглотит меня, чем жена меня предаст. Ее верности не было, казалось, границ. Это меня изумляло, это заставляло меня благодарить Небеса за спутницу жизни, которую я ценил превыше всех сокровищ мира. Явись я к себе прежнему в Джамалон со словами, что полюблю женщину и буду счастлив с ней в браке, тот прежний Акрам покрутил бы пальцем у виска.

Мы с Эйвой и герцог Морген как-то обедали в ресторане и вели светскую беседу, когда возле нас возникла фигура Викара Нильсона.

— Вы куда тщеславнее и честолюбивее, чем я предполагал, Ульберг, — сказал мне граф, поздоровавшись лишь с Моргеном. — Удивительно, как быстро вы обрастаете выгодными для вас связями. Будьте аккуратны, господин Морген, боюсь, вы проявили благосклонность к весьма опасному субъекту.

Герцог лишь ухмыльнулся на «предупреждение» Нильсона. Кстати говоря, Моргены разорвали помолвку между наследником дома и Каей Нильсон. Воображаю, как последнюю, а особенно ее отца едва не разорвало от бешенства.

— Графиня Берг, будьте и вы предельно осторожны, как бы с вами не случился несчастный случай однажды, и все ваше имущество не оказалось в руках этого…

Я резко, рывком поднялся, опрокинув свой стул. Все мое нутро дрожало от ярости.

— Будьте добры, господин Нильсон, уйдите прочь, иначе я не ручаюсь за себя, — прошипел я, с трудом сдерживая клокочущую в груди ярость.

— Вы, однако же, не отличаетесь сдержанностью, как пристало графу. Впрочем, какой же вы граф… — Нильсон усмехнулся и, не договорив, удалился с гордо поднятой головой.

Меня всего лихорадило от избытка чувств. Больше всего я злился на себя — я позволил этому ублюдку вывести себя на эмоции.

— Вы нас простите, господин Морген, но я, боюсь, не в лучшем настроении, чтобы продолжить наш обед, — обратился я к герцогу.

— Я вас понимаю, граф, все в порядке. И еще… — Он поднялся и протянул мне руку: — Не доставляйте всяким уродам удовольствия видеть вашу боль.

Я пожал протянутую руку, и мы с Эйвой отправились домой.

В один из тихих безмятежных вечеров возле ворот нашего особняка появился незнакомец. Охрана доложила мне, что выглядит тип странновато и требует впустить его ко мне.

— Прогоните, проходимец, наверное, какой, — велел я.

— Родной, может, человеку нужна помощь? — Эйва просительно тронула меня за руку.

— Спросите, что ему нужно, — уступил я мягкосердечной жене.

Спустя несколько минут я получил ответ.

— Старик утверждает, что поможет сокрушить ваших врагов.

— Бред какой-то… — пробормотал я, но все же велел: — Впустите, поговорю с ним.

Некоторое время спустя в гостиную вошел пожилой мужчина, опираясь на палку. Тело его было немощным, некогда высокий, теперь он сильно горбился, будто все тяготы мира придавливали его к земле. Длинные седые волосы рассыпались по плечам. Лицо покрывали глубокие борозды морщин. Всем своим существом человек воплощал старческую немощь и бессилие, и только благодаря взгляду создавался странный контраст: большие его глаза сосредоточили в себе столько энергии, столько настойчивости… и какой-то почти безумной ярости, что становилось слегка не по себе.

Эйва вежливо приветствовала гостя и предложила угощение и чай. Но старик даже, кажется, не услышал ее.

— Ты — Ульберг? — указав на меня дрожащим пальцем с длинным грязным ногтем, спросил незнакомец.

— Верно, граф Аксель Ульберг. — Я кивнул на кресло. — Присаживайтесь, господин, и рассказывайте, что за дело привело вас ко мне.

— Я видел вас… я проходил мимо… — бессвязно начал рассказывать гость. — Ты ссорился с ним… с этим подонком…

— Простите, господин, но я в толк не возьму, о чем речь, — я начал закипать от нетерпеливого раздражения. — Вы, вероятно, перепутали меня с кем-то.

— Ты — Ульберг? — повторил вопрос странный собеседник.

— Именно.

— Тогда ты мне и нужен. Я видел, как вы ссорились с Викаром Нильсоном, — имя графа старик произнес, дрожа от ненависти, — и я понадоблюсь тебе, когда ты решишь уничтожить его…

— С чего вы взяли, что я хочу уничтожить его? — нахмурился я.

— Иначе и быть не может. Ведь он взорвал ваш завод пятнадцать лет назад.

Сказанное им было столь неожиданно, что я опустился на кресло.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Я знаю! Вы должны верить мне! — Старик начал мне «вы-кать».

— Верить? Вы шутите? Вы говорите, что пятнадцать лет назад было совершено чудовищное преступление против моего рода, и вы хотите, чтобы я опирался лишь на ваши слова?

— Вам нужны доказательства? Я их вам предоставлю! — старик повысил голос, на этот раз он задрожал у него от нетерпеливого упрямства. — Викар Нильсон отдал приказ взорвать ваш винный завод, он — ваш заклятый враг, вы должны уничтожить этого мерзавца! Или вы недостойны быть сыном своего отца Генриха Ульберга? — Старик взглянул на меня с такой злостью, будто бы я сделал ему невероятную пакость.

Он назвал меня сыном Генриха Ульберга. Кажется, я понял, в чем дело. Этот старик — сумасшедший. Ну или просто его ум ослаблен из-за старости или болезни.

— Господин, я вас понял, но, боюсь, дальше этот разговор продолжаться не может. Я прошу вас покинуть мой дом.

— Не веришь мне? — вскричал гость, снова переходя на «ты». — Я тебе докажу свои слова!

— Хорошо, хорошо, но сейчас вам лучше идти домой.

— Быть может, ему нужна помощь, — шепнула Эйва. — Господин, вам вызвать врача?

— Какого врача⁈ Вы должны убить Нильсонов! Они — исчадия ада. Твой отец понимал это, Генрих был умен, о, он был очень умен, а ты, тебе хватит мужества совершить возмездие? — Старик снова ткнул в меня пальцем.

— Позови Ранда, — шепнул я Эйве, после чего обратился к гостю. — Без доказательств я не могу вам поверить, простите, господин…

Старик не унимался, пока Ранд и еще один боец не увели его.

— Он походил на безумца, — задумчиво протянула Эйва, когда мы остались наедине.

— Вероятно, так оно и есть.

На следующее утро Эйва прибежала ко мне в кабинет вся запыхавшаяся и какая-то взволнованная. Она ходила прогуляться. Я сидел и корпел над документами.

— Милый, думаю, новость тебя заинтересует!

— Что стряслось? — поднялся я к ней навстречу.

— Старика нашли мертвым!

— Какого?

— Который вчера к нам приходил! Аксель, его убили!

— Ты уверена? — Новость — Эйва была права — встревожила меня.

— Да. При мне обнаружили его тело. Неподалеку от нашего дома. В темном закутке между двумя домами. Уж не знаю, почему я решилась сегодня пройтись там, но это позволило мне стать свидетелем весьма интригующей сцены. Старик получил несколько ножевых ранений, потерял много крови. Какой-то прохожий обнаружил его тело случайно. Ты же знаешь, у моего отца были полезные связи, и теперь я могу так же пользоваться ими. Так вот, я подождала некоторое время, после чего разузнала кое-что: полиция полагает, что его убили ночью, ограбления не было, да и что взять у нищего старика… Им удалось установить его личность! — Эйва остановилась на пару секунд, чтобы отдышаться. — Так вот: он сбежал из психиатрической клиники, в которой лежал последние пятнадцать лет!

— Пятнадцать лет? Ты права — эта ситуация очень интригующая. Спасибо, милая, что узнала все это. — Я поцеловал жену. — Мне нужно обдумать все, дорогая. Ты узнала, как зовут старика?

— Конечно. Рун Орхус. Не из знатных.

— Спасибо, милая. Я обдумаю это.

Эйва оставила меня одного. Я поискал в интернете информацию про Руна Орхуса, но ничего не нашел. Точнее, нашел: какой-то спортсмен, молодой и ныне здравствующий, и какой-то художник, живший сотню лет назад. Про нашего Руна информации не было.