Вчера ночью я предоставил графу Бергу список ингредиентов, необходимых мне для изготовления зелья. Часть получил сразу, потому что растения хранились на чердаке особняка. За частью пришлось съездить вместе с великаном-телохранителем в лес, где я с фонарем в руке обшаривал кусты в поисках очень ценных трав. Пока искал, совершенно случайно обнаружил еще одно весьма полезное растение, о свойствах которого, как узнал позже, в этом мире не ведают. Когда все было собрано, вернулись в особняк.

Оставшись один, я позвонил Хельми и попросил открыть утром магазин и посидеть за прилавком. Предупредил также, что, вероятно, в клубе ночью я не появлюсь. Хельми с готовностью согласился взять все на себя. Надо будет ему двойную премию выплатить.

Берг отдал в мое распоряжение библиотеку, где я и занялся изготовлением зелья. К полудню следующего дня оно было готово, а я рухнул без сил прямо на пол, потому что высвобождение алхимической силы лишило меня возможности даже стоять на ногах.

Провалявшись без сил несколько часов, я, наконец, поднялся незадолго до того момента, как люди Берга привезли Алину. Не знаю, как им удалось отыскать эту дрянь, но не удивительно при их связях и деньгах.

Того, что Линд применит против меня свою огненную магию, я не опасался: растение, которое я случайно нашел ночью в лесу, полностью подавляло в человеке способность к магии на несколько часов. Огромное наслаждение мне доставил момент, когда Линд с потрясением поняла, что не может выплеснуть из себя ни искорки магической энергии.

— Долго молчать будем? — с насмешкой спросила Линд. — Может, анекдот расскажешь? Или давай я?

Я взглянул на часы. Пора.

— Где Эйва? — спросил я, глядя в глаза суки.

— Что за бред ты… — начала Линд, но осеклась. — Что со мной? Что ты мне влил, козлина? — Дрянь помотала головой.

— Что, мозг будто на части рвет, да? — усмехнулся я. — Так и должно быть, не беспокойся. А теперь повторяю вопрос: где Эйва?

— Отвали, приду… Ах, чтоб тебя! — Линд крепко зажмурилась от боли.

Двигаться она не могла — прочно привязана к стулу.

— Где Эйва, дрянь?

Алина упрямо мотнула головой и поморщилась.

— Больно тебе? — мягко, почти ласково спросил я. — Ты погоди — с каждым разом будет становиться все хуже.

— С каждым разом?

— С каждым разом, когда ты лжешь или отказываешься отвечать мне.

— Что ты влил в меня, гнида? — прошипела Линд с ненавистью.

— Сыворотку правды, — ответил я. — Ее действию можно сопротивляться, но, поверь мне, недолго. Потом тебе станет нестерпимо выносить боль — и ты ответишь на все мои вопросы.

Я не стал уточнять, что действие сыворотки длится всего двадцать минут. Нельзя давать врагу ни единой лазейки ускользнуть.

— Сыворотки правды не существует, идиот!

— Тогда почему тебе так мучительно тяжело не говорить мне правду? Где Эйва?

— Я лучше сдохну, чем поддамся тебе! — с вызовом крикнула Алина и плюнула в мою сторону. — Я не знаю, кто такая Эйва, не знаю, о чем вообще речь!

— Ты убила Бирлу?

— О, на этот вопрос я отвечу с удовольствием, Ульберг. Все равно мне уже не жить, так хоть наслаждение получу перед смертью. Да, я убила твою гребаную няню! Она ведь была твоей няней, верно? Так вот — она ужасно страдала перед смертью. Я не стала убивать ее сразу, я дала ей время подумать перед кончиной. Знаешь, чтобы она успела вспомнить что-то хорошее из своей никчемной, жалкой жизни.

Я заставил себя не подскочить к ней и не придушить на месте. Я заставил себя не оскалиться в гримасе ненависти. Я заставил себя спокойно повторить вопрос:

— Где Эйва?

— Откуда мне знать, где твоя Эйва? В жизни ее не видела даже!

— Я думаю, что ты лжешь. Итак, еще раз: где Эйва?

— Я не зн… ааааааа! — закричала Алина, черты лица которой исказились в гримасе страдания. — Прекрати это делать!

— Я ничего не делаю, — развел я руками, улыбаясь. — Где Эйва?

— Не з… — Линд, не договорив, закричала. По ее щекам покатились слезы.

— Дальше будет хуже. Лучше скажи правду — тогда боль прекратится.

— Не стану я тебе ниче… Неееееет! — Линд задергалась на стуле, безуспешно пытаясь вырваться.

Я прекрасно знал, что сейчас с ней происходит: когда человек под действием сыворотки правды лжет — его череп будто дробят на куски. Это адская боль. Однажды мне пришлось испытать ее самому.

— Ты сожгла наш винодельный завод пятнадцать лет назад?

— Иди ты… — Линд снова заорала и, скуля от боли, сказала: — Да, я, я сожгла завод!

— Но как? Ты тогда была подростком. Сколько тебе вообще лет?

— Тридцать, пупсик. Я взрослая тетя уже по твоим меркам. Но по виду и не скажешь, да? — Алина попыталась улыбнуться, но губы ее растянулись лишь в очередной гримасе страдания. — Я с детства была сильно одаренным магом.

— Тебя тогда нанял Викар Нильсон?

— Да пошел… — Линд застонала. — Перестань это делать, прошу, прекрати…

— Тебя нанял Нильсон, чтобы взорвать наш завод пятнадцать лет назад?

— Пошел ты! Чтоб ты сдох, ублюдок! — завопила она.

— Где Эйва?

Если бы боль могла быть звуком, то леденящий душу вой, испущенный Алиной Линд, был бы ею.

— Где Эйва, говори, тварь?! — Я подскочил к ней и схватил за глотку. — Говори! Где Эйва, где???

— Подвал… — просипела Алина, которая уже почти теряла сознание от муки. — Подвал… Нильсоны ни при чем… это я… я одна сделала…

— Что за подвал?

— Заброшенного дома… моей матери.

— Адрес, адрес давай!

В этот момент в библиотеку ворвались граф и великан.

— Дальше мы сами, — бросил мне Берг и обратился к Алине: — Где моя дочь?

Та со стоном страдания продиктовала адрес.

— Это на окраине города, недалеко от городского кладбища, — сказал великан.

— Быстро собирай людей, выезжаем немедля! — Граф метнулся к двери.

Телохранитель Эйвы поспешил за ним. Мы с Алиной остались вдвоем. Она подняла на меня помутненный взгляд.

— Ты все равно проиграешь, урод, — из последних сил выдавила она, прежде чем потерять сознание.

Я сидел напротив графа Освальда Берга в его кабинете.

За окном занимался рассвет. Ночью граф Берг и его люди нашли и привезли Эйву. Она оказалась именно там, куда указала Алина. Эйва была совершенно цела и невредима, не считая нескольких царапин и синяков.

— Проси, что хочешь, и проваливай из жизни моей дочери, — сказал граф мне.

Само дружелюбие, однако ж.

— Господин Берг, вы же понимаете, что, даже если я уйду из ее жизни, Эйва все равно ослушается вас и станет искать встречи со мной?

— Так отвергни ее. Разбей ей сердце. Скажи, что плевать на нее хотел!

— Я не стану такого говорить, — отрезал я, глядя прямо в глаза графу.

Он с минуту прожигал меня ответным взглядом, в котором, наверное, сосредоточилась вся ярость, на которую он был способен.

— Если моя дочь пострадает из-за тебя…

— Граф, мы уже проходили этот этап, прошу, давайте пропустим его на этот раз.

— Чего ты хочешь?

— Если позволите — у меня к вам две просьбы.

— Говори.

— Мне нужно очень редкое растение. Предполагаю, что оно может расти в вашем лесу.

— Название?

Я вытащил из нагрудного кармана свернутый листок бумаги, который всегда таскал с собой.

Граф взглянул на написанное и поднял на меня изумленный взгляд.

— Да ты знаешь, сколько оно стоит? Как пять твоих особняков, наверное. Зачем оно тебе понадобилось?

— Это уже мое личное дело, граф. И неужели ценность какой-то травы для вас выше ценности дочери? — Решил я давить на единственный рычаг, с помощью которого можно было воздействовать на графа.

— Ты получишь свою траву, — сказал Берг, бросив мне листок. — Какая вторая просьба?

— Отдайте мне Алину Линд.

— Зачем она тебе? Она причастна к похищению Эйвы. Мои люди займутся ею, чтобы добыть показания против Нильсона.

— Эта тварь ни за что не выдаст его. Она не сделала этого даже под воздействием сыворотки, — уверенно заявил я.