— Какой отличный день! — с широкой улыбкой на лице Рафи шутливо поклонился двум симпатичным гимназисткам, спешащим на занятия. Две очаровательные светлые головки с косичками тут же независимо вскинули подбородки, но через мгновение весело прыснули в ответ. — И вам, госпожа, отличного дня! — поймавший кураж, парень уже кланялся степенной даме с кружевным зонтиком и крошечной болонкой на руках. — И песику тоже…

Дама в ответ прищурилась, словно пыталась узнать в нем знакомое лицо. Когда же это не получилось, просто кивнула. Мол, и вам, молодой человек, хорошего дня.

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся Рафи, чувствуя, как его распирало изнутри. Хотелось, прыгать, бегать, в конце концов. — Жизнь-то, похоже, налаживается после всего этого дерьма…

А этого самого пресловутого дерьма у него, действительно, в последнее время хватало. Скажем даже, иногда через край выплескивалось, грозя не просто запачкать, а с головой залить. Пальцев не хватит, чтобы перечисть все мало-мальски важные проблемы, что вставили перед ним. Это и похищение сестры, и ее лечение, и вызревающий конфликт в гимназии, и разборки со Старшими из воровского сообщества города. На все на это накладывались странные видения о другом мире, где у него была другая жизнь. Поэтому и неудивительно, что сейчас, когда большую часть проблем так или иначе решил, он едва не подпрыгивал от облегчения.

— Да-а, пошли все эти проблемы к черту! Все! Теперь только хорошее! — фыркнул Рафи, бодая головой воздух. Словно молодой барашек, пытавшийся забодать свою тень. — Только хорошее! Хватит, нахлебался…

Уже представлял, как через пару дней на выписку сестры из больницы устроит для нее праздник — шумный, веселый, с вкусными угощениями, с самодельными фейерверками, с красочными играми. Даже мягкие игрушки для нее приготовил — белого котейку с большими глазками и пухлого, словно шар, медвежонка с большими ушками. Сначала их купить хотел. Но, когда не нашел ничего похожего, сам сделал из кусков ткани и обрезков меха.

А еще его ждал пасхальный прием в императорском дворце! Это ли не настоящая удача и не чудо⁈ И если ему удастся удивить высший свет, а лучше саму императрицу, то можно, вообще, забыть обо всех неприятностях. У него будет самый настоящий золотой билет, страхующий его от всего возможного и невозможного.

— Только хорошее…

Вот с таким настроением и широкой улыбкой до ушей Рафи и вошел в холл гимназии, встретившей его обычным шумом и гамом. Классной дамы нигде не было видно, оттого все и «стояли на ушах». «Малышня» неслась вперед, ничего вокруг не видя и не слыша. Гимназисты постарше тоже не отставали, с воплями толкаясь и прыгая. Лишь «старшаки», особенно отпрыски знатных семейств, вышагивали степенно, снисходительно, а то и презрительно, посматривая вокруг.

Словом, все было, как и всегда. Начинался новый учебный день.

— ОЙ!

Этот возглас прозвучал особенно жалобно, словно раненная птица вскрикнула. Вздрогнув, Рафи тут же «сделал стойку». Опять что ли какая-то жесть случилась? Гимназия, как он давно уже понял, был еще тот серпентарий, где могло что угодно случиться.

— Такое настроение испоганили, уроды, — со вздохом пробурчал парень. — Головы бы оторвал…

Чувствовал, как бесследно исчезает недавнее ощущение внутреннего подъема. Вместо этого «заныло где-то под ложечкой», словно предупреждая о чем-то плохом.

— Не дай Бог этот черт опять решил в свою долбанную игру сыграть, — скрипнул зубами Рафи, сразу же вспомнив князя Сабурова и его жестокое развлечение. Сильно захотелось «почесать кулаки». — Не посмотрю на его родовитость…

Зло усмехнувшись, пошел в ту сторону, откуда донесся тот странный вскрик. Дошел до конца коридора и свернул к лестнице, где все и увидел.

— Ого-го! — вырвалось у него от увиденного. — Это я удачно зашел.

Прямо на него «смотрела» округлая девичья попка, туго обтянутая синей форменной юбкой. И вместе со стройными ножками в черных чулках это было просто убойное зрелище, напрочь сносящее подростковые мозги.

— Ой, как больно, — и жалобно прозвучавший голос был под стать этим очаровательным ножкам. Был таким же таинственным, завлекательным, обещавшим такое, отчего голова шла кругом. — Кажется, ногу подвернула. Наступать больно.

«Баюкая» ногу, девушка повернулась, оказавшись более чем симпатичной особой. Очаровательные темные кудряшки, большие зеленые глаза, смотревшие с надеждой, чуть вздернутый носик и ямочки на щеках. Совсем не роковая красотка, а скорее беззащитная жертва, которой требовалась помощь от «рыцаря». И, естественно, такой рыцарь нашелся.

— Не дергайся! Лежи смирно! Если открытый перелом, то только хуже сделаешь! — Рафи решительно придержал ее, предостерегая от попыток подняться. К своему собственному удивлению, он, оказывается, знал, как нужно оказывать первую помощь при переломах и ушибах. Похоже, знания прошлой жизни снова напомнили о себе. Перед глазами у него оказался весь порядок действий, едва ли не пунктам расписанный. — Спиной облокатись на перила. Это немного разгрузит позвоночник. Легче сидеть станет.

Сам же начал осматривать правую ногу, на которую он с жалобным видом показывала. Не обращая внимания на немного задравшуюся юбку, осторожно коснулся ее колена. Нужно было понять, где точно болит. Ведь, внешних повреждений, к счастью, не было видно.

— Здесь болит? Нет? А здесь? Хорошо. А тут? Вроде бы? Это как? Есть боль или нет? — его пальцы поднялись по ноге чуть выше. — Странно…

Какая-то «непонятка» получалась. Перелома у нее точно не было: ни закрытого, ни тем более открытого. В противном случае было бы все видно или орала бы, как резанная. С ушибом, правда, было не все так однозначно. Боли особой нет, но строит из себя «умирающего лебедя». У него даже мысль мелькнула, что это его так «склеить» решили.

— Ты толком можешь сказать, где у тебя болит? — чувствуя какой-то подвох, Рафи уже не стеснялся. Крепко сжал ей ногу, уже окончательно убеждаясь, что никакой болью здесь и не пахло.

Чувство тревоги, едва появившись, уже «ревело» в полный голос. Ведь, таких совпадений или случайностей просто не могло быть. Красотки в коротких юбках и ажурных чулках просто так на дороге не валяются. А если и валяются, то, значит, это кому-нибудь нужно. Но, к сожалению, здравые мысли имеют привычку опаздывать, приходя в голову тогда, когда уже слишком поздно. Именно это и случилось.

Едва Рафи скривил лицо и начал подниматься, как сидевшая на ступеньке девица вдруг оглушительно взвизгнула. Просто на глазах начала преображаться из беззащитной жертвы в неистовую фурию: лицо покраснело, запылав огнем; засверкали глаза и зло изогнулись брови. Прямо волшебство, по-другому и не скажешь.

— А-а-а! Прочь! — от ее вопля парень едва не свалился с лестницы. Хорошо успел в перила вцепиться. — Подлец…

Тут же в плечо Рафи крепко вцепилась чья-то рука и резко развернула его назад. А там его уже ждал крайне недовольный классный надзиратель господин Вольф со своим неизменным стеком в руке. Высокий и чрезвычайно худой, черном гимназическом мундире и сверкающим стеклом монокля в глазу, он смотрел на Рафи так, словно тот был изначально виновен в чем-то очень и очень ужасном. И парень, хоть и не чувствовал за собой хоть какую-то вину, сразу же почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

— Что здесь происходит? Потрудитесь мне объяснить, господин Мирский! — классный надзиратель ткнул стеком сначала в сторону поправлявшей юбку девушки, а потом прямо Рафи в грудь. — Пока я вижу вопиющее непотребство, господин гимназист! Скажу больше, это самое настоящее предосудительное происшествие, которое просто не может быть оставлено без последствия. Своими действиями вы не просто оскорбили даму…

Слушавший все это, Рафи даже не пытался вставить слово. Просто стоял и диву давался от того бреда, который слышал. Ведь, ни слова правды не было. Про какие-то оскорбления говорили. В конце, вообще, прозвучало чуть ли не про насилие.

Но это были цветочки. Впереди его, как оказалось, ждали такие ягодки, что слезы из глаз выбивали.