Ледяная пещера, будто затерянная в мире вечной стужи, словно капля драгоценного кристалла, скрытая от взора окружающего мира. Вход в неё обрамлен гигантскими сосульками, словно стражами, вечно стоящими на страже тайн, погребённых в глубинах. Могли ли быть здесь тайны, о которых не подозревает даже Хидеки? Скорее всего, да.

Пройдя внутрь, Эйтаро окунулся в мир сияющего холода. Ледяные стены мерцали, отражая пронзительный свет, что проникал сквозь трещины во льду. Воздух был наполнен запахом льда, которому ни годы и даже не десятилетия — века. Ощущение, что ветер времен никогда не забредал сюда от начала создания Тайоганори.

На обледеневшей земле, словно кистью по тонкой бумаге, начерчены жуткие кандзи. Странное ощущение. Эйтаро никогда не думал, что письмена могут вызывать такое чувство. Ведь это же просто какая-то глупость! Кандзи — это кандзи. Их задача передавать суть вещей. Всё.

Но тут… Форма кандзи делала их… Живыми? Будто они сейчас поднимутся с земли, продолжая плести сети тайн узорами на одеянии загадочного проклятия. Эти символы, искажённые льдом времени, шептали что-то нечеловеческими словами, манили вглубь пещеры, в темноту позади всех. Там точно что-то скрывалось.

И вот уж не скажешь, что страшнее: кандзи или тень шепота, что шелестит из тьмы, словно призраки прошлого, мудрость которых замёрзла вместе с воздухом этой ледяной гробницы. В каждом кристалле льда кажется, будто таится душа, жаждущая рассказать свою историю, связанную с тем, что скрыто в глубинах этого места.

— Какое-то наваждение, — выдохнул Коджи.

О, понял, значит, тоже. Что ж, уже приятнее. Если чувствуют все, то есть шансы, что сошёл с ума не ты, а весь мир вокруг.

Эйтаро бросил взгляд на остальных. Ордо хмур, но молчит. Шичиро будто к чему-то прислушивался, пытался прощупать окружающий мир рёку ночи. Гиртах никак не показывал своих эмоций, но на запястьях то и дело вспыхивали крохотные черные искорки.

Не его место. Не нравится.

Коджи заледенел так же, как и Хидеки. В этот момент чувствовалось, как никогда, что в них есть что-то общее. И это общее совсем не относится ни к человеческим чувствам, ни к человеческой жизни.

Магия и наука древних широй. Та, что течет у них вместе с кровью.

А вот Йонри. Эйтаро даже не сразу поверил собственным глазам, но они не могли обманывать. Йонри явно чувствовал себя хорошо. Он даже сделал несколько шагов к ледяным кристаллам и с какой-то затаенной нежностью прикоснулся к ним. Пусть он сейчас и смотрел на них, но в то же время взгляд был направлен явно куда-то дальше, вглубь себя.

«Почему кажется, что он бы остался тут навсегда? — промелькнула у Эйтатро мысль. — Будто это напоминает ему дом?»

Ответа, разумеется, быть не могло. А отвлекать друга и что-то спрашивать — просто кощунственно.

Эйтаро посмотрел на мастера Хидеки. Тот вынул из-за пояса кинжал с длинным тонким лезвием.

— Иди сюда, — сказал он. — Время начинать. Все остальные… Отойдите к стенам. Нам нужно напоить кандзи силой шиматты.

Внутри все сделало кульбит, но Эйтаро удалось удержать на лице невозмутимую маску. Что ж… И правда — пора. Он обещал, что не подведет. И время выполнять обещание.

Он почувствовал, как в спину полетели взволнованные взгляды. Что ж, Хидеки с кинжалом и правда впечатляет. Эйтаро хмыкнул и закатал рукава. Протянул руки.

— Режь.

Кто-то за спиной издал судорожный вздох. Кто бы это ни был — неважно. Потому что лезвие прижалось к коже. Запястье вспыхнуло болью. Кровь закапала вниз: прямо на черты кандзи.

Эйтаро не знал, сколько времени это продлилось. Пальцы Хидеки, сжимавшие его руку казалась ледяными, кинжал — жег как солнце.

И ничего не оставалось, кроме того, как стоять и не думать. Ни о боли, ни о крови, ни о прошлом. Рёку вместе с кровью текла вниз, напитывала силой, не давала пошатнуться. Словно откуда-то пришла сила, укрепляя мышцы и кости. Закалила решимость и мысли.

У них все получится. Потому что иначе не может быть.

Кодай-но появились внезапно.

Тонким смешком, тихим выдохом, ироничным шелестом.

Эйтаро даже не понял, всё ли они успели сделать, как в голове появился туман, а тело охватила слабость. Его резко оттолкнули, мастер Хидеки стал так, будто готов был в любую минуту дать отпор появившимся. Эйтаро пошатнулся, но его тут же подхватили.

— Не лезь на рожон, — выдохнул Коджи. — Восстановись.

Хотелось огрызнуться, но… он был прав. К тому же сейчас было на что посмотреть.

Вход в пещеру затянуло серой паутиной.

Раздался тихий смех. Женский. Вкрадчивый. Мягкий.

Звук стука спиц друг о друга. Шуршание нитей, который тянулись по земле, касаясь друг друга. Миг — они сплелись в лиловую фигуру, спустя несколько мгновений на всех собравшихся смотрела Плетунья.

— Это всё? — невинно поинтересовалась она. — Похоже на кружок самодеятельности. Мастер Хиде-е-еки. Кажется, вас именно так называют? Что же вы для нас приготовили?

Он молчал. Все остальные тоже. Одна Плетунья — слишком мало. Надо ждать. И да — не лезть. Хоть Эйтаро и хотелось сжать кулаки и швырнуть в богиню всей рёку, которая только была. Но его задача быстро прийти в себя и держать силу в написанных на земле кандзи.

— Что-то ты не горишь желанием общением, — заметила Плетунья и расстроено вздохнула.

— Может, у него языка нет? — раздался голос Трёхрукого, кто вышел из красного смерча.

Ранее Эйтаро бы отшатнулся, но теперь приблизительно понимал природу энергии Кодай-но. Хидеки рассказал, что мог. Это было похоже на рёку. Но в то же время отличалось. А уж после того, что произошло с проклятиями и изменением сути Крылатых, то и вовсе получило искаженную форму. Другой вопрос, что это хватало, чтобы эффектно появляться, управлять энергией и держаться за величие, о гнилом нутре которого никто не подозревал.

Трёхрукий возвышался над всеми. Рука, что выходила из-под ребер, готова была в любой момент ухватить любого из них. Две другие были сложены на груди. А вот на лице презрение, будто его глазам предстали мерзкие насекомые, которые надо раздавить и больше никогда не видеть.

Плетунья смотрела с ласковой насмешкой, будто на неразумных детей. Ну кто серьёзно воспримет детей, а? Что их деревянные мечи да песок?

Эйтаро замер, с удивлением обнаружил, что практически не дышит. Ещё бы. Должен появиться ещё Дайске-с-костылем. Этого паразита ни в коем случае нельзя упустить. Самый хитрый и изворотливый из этих троих.

В какой-то момент даже показалось, что он не придет. Но потом раздалось шарканье — так ходят только те, кто волочит одну ногу. Им некуда спешить. Они всегда знают, когда и куда придут.

Эйтаро осознал, что его до сих пор поддерживают. Одним движением вывернулся, кивнул в благодарность. Безмолвно. Сейчас не до слов.

Дайске-с-костылем развеял паутину Плетуньи, ступил на обледенелую землю. Обвел всех задумчивым взглядом. Усмехнулся уголком губ.

— Вот оно как. Ни чаю, ни угощений. Как-то невежливо даже.

— Угощения мы припасли, — внезапно спокойно ответил мастер Хидеки и указал на огромные кристаллы, в которые запросто мог поместиться крупный мужчина. Ещё бы и место осталось. — Каждому из вас ещё приготовлены и комнаты.

— Мы не планируем оставаться на ночь, — хмыкнула Плетунья, между её пальцами сверкнули спицы, нити зашуршали — дернулись живо и сумасшедше. Она явно хотела всех испепелить и уйти.

Но вот любопытство… Оно никому из Кодай-но не давало сделать шаг назад.

— Как любезно с вашей стороны, — заметил Дайске. — Но что правда, то правда. Мы забежали ненадолго — дела-дела. Однако…

— Однако? — повторил Эйтаро.

Дайске перевел на него взгляд. Прищурился. Сила хлынула под ноги, скрутила — но никто этого не увидит. Всё скрыто. Эйтаро сглотнул, но не пошатнулся. Не так. Не сейчас. Засунь себе в задницу свои испытания, рогатая скотина.

Дайске довольно улыбнулся, будто даже одобряя:

— О. Хорошо-о. Кажется, я даже понимаю, что она в тебе нашла.