Пусть становится уважаемым господином при жене и куче деток. Хочу любимых племянников!

Кто бы сейчас узнал о моих мыслях, знатно бы поразился. Но Аска Шенгай не лишена сентиментальности, она готова одинаково любить и змеиных детей, и человеческих.

Ко мне вдруг заглянула Цайну:

— Ты тут чего одна сидишь?

— А у нас есть дела? — насторожено спросила я.

Она улыбнулась и протянула мне руку:

— Пошли. Зажигать фонарики на удачу.

Я моргнула, но не стала возражать. Это что-то однозначно интересное. Поэтому дала утянуть себя на задний двор. Там уже чета Чжанихиро и поварихи шустро развели костер достали несколько бумажных фонариков с нарисованными пионами.

— Ши! — позвала госпожа Чжанихиро и поманила меня к себе. — Иди к нам! Чем больше человек, тем сильнее удача.

Я не стала говорить, со мной можно запросто все испортить, ибо вечно что-то идет не так, однако… не стала. Они все были такими счастливыми, что невозможно было отказать.

Поэтому едва я приблизилась к костру, как мне вручили в руки фонарик. Он оказался сделанным из желтовато-розовой бумаги, очень приятный на ощупь. Внутри появилось необъяснимое теплое чувство, еле ощутимое такое, как огонёк на ветру. Но при этом яркое.

— Что надо делать? — тише, чем собиралась, спросила я.

— Сейчас будем запускать, — улыбнулась Цайну. — Надо загадать желание, отпустить фонарик и прошептать молитву.

— Кому? — невольно сорвалось с моих губ.

— Каждый молится тому, кому считает нужным, — раздался голос господина Чжанихиро. — Нельзя молиться тому, к кому не лежит душа. Тогда это будет ложь и разочарование.

Я замерла, мягко придерживая фонарик. Какие простые и мудрые слова. Ведь отец Цайну совершенно прав. Но об этом не задумываются, а служителям богов это и вовсе не выгодно. Ибо если каждый будет обращаться к тому, к кому хочет, то кто же будет нести подношения в конкретный храм.

Я помрачнела. Что буду делать, когда вернусь? Ведь там по-прежнему почитают четырёх богов, но их истинная суть…

Тяжкий вздох сорвался с губ. Цайну обеспокоенно посмотрела на меня.

— Ши, что-то случилось?

— Нет, всё нормально, — встрепенулась я. — Даже если не сейчас, то обязательно будет дальше.

Фонарики начали взмывать в ночное небо под потрескивание костра. Закусив губу, я глянула на нарисованный пион.

— Ну что ж… — прошептала одними губами. — Желаний у меня много, но, пожалуй, самое горячее: вернуться домой, чтобы защитить своих близких.

Произнесла это настолько тихо, что никто не смог расслышать. После чего отпустила фонарик в небо, который плавно поднялся над землей.

В этот момент я прекрасно понимала, что всё зависит не от каких-то богов, а от меня самой. Но немножко удачи никогда не помешает.

На площади было много народу — не только юное поколение, участвовавшее в отборе на обучение к Крылатым, но и полно зевак.

— А как нас перенесут на Небесные острова? — просила я Цайну, придерживая котомку.

В таком столпотворении лучше следить за своими вещами. Вряд ли, конечно, кто-то покусится на мои пожитки, но допустить, чтобы оторвалась ручка — та ещё идея. Я просто протискивалась следом за Цайну, стараясь не упустить её.

— О, у них есть потрясающие летающие колесницы, — улыбнулась она. — Не думала, что когда-нибудь смогу на таких покататься.

— Уж неплохо, — проворчала я. — Ибо я бы просто не выдержала, если б нас они перетаскивали на себе.

— На себе? — изумилась она. — Хочешь сказать, как в поэме «Возлюбленная синеглазого ветра»?

— Э… Ну… Да.

Понятия не имею, чем там занимался ветер со своей возлюбленной, но, заметив, как заалели щеки Цайну, поняла, что сказала это зря. Ладно, цуми с ней этой сиджартской любовной поэзией. Колесница — звучит обнадёживающе.

И стоило только об этом подумать, как послышался гул, а небо вдруг заволокло ярко-голубым свечением. Поначалу показалось, что можно разобрать очертания огромного облака, но потом я поняла, что это огромная колесница из неизвестного мне металла.

Она медленно опускалась на площадь, место, которое было достаточно далеко от нас, и изначально я туда даже не смотрела.

Столбы яркого белого пламени вырывались из её основания, и погасли только тогда, когда она оказалась на плитах площади. Я стояла, не в силах поверить увиденному.

Что ж… Говорить можно что угодно, но в Тайоганори не было ничего подобного. А вот Крылатые и правда освоили науку, о которой мы можем только мечтать. Такая штука… это же… Ох, у меня даже слов нет. Но я бы точно не отказалась иметь такую в хозяйстве. Во-первых, по-императорски солидно, во-вторых, практично, в-третьих… ни одна сволочь не посмеет напасть.

Колесница запросто могла вместить сотню человек. Нас же было около сорока. На площадь вышло несколько Крылатых. Все такие высокие, красивые — аж противно. И смотрят по-доброму. Точнее… Так родитель смотрит на ребенка, который ещё совсем несмышлёныш. Вроде бы ничего плохого, но меня задело. Может, всё дело в том, что я познакомилась с поздними версиями Кодай-но, поэтому не верила ни взглядам, ни улыбкам. Или же… просто чувствовала то, что было неподвластно остальным сиджартцам.

— Приветствуем вас, будущие ученики Крылатых, — сказал тот, что был одет дороже всех. — Мы благодарны людям, что доверили нам своих детей, и обещаем, что после обучения они вернутся достойными гражданами своего города, дабы развивать его и делать жизнь лучше.

Я слушала вполуха и, прищурившись, выискивала учителя Коджи. Он сейчас выглядит непривычно, но это неважно. Беда, что пока что его нигде не было.

Подростки тем временем двинулись, поднимаясь на колесницу. Родители махали им, кричали, что будут ждать. Господа Чжанихиро тут тоже были, но мы потеряли их из виду. Ничего, поднимемся — будет возможность взглянуть сверху.

Пришлось только ухватить Цайну за руку, чтобы не потеряться. Почувствовав в ответ легкое пожатие, я несколько расслабилась. Кажется, ей не по себе от всего. Да и, признать откровенно, я тоже себя чувствую неуютно.

Стоило подняться по гладким ступеням, как стало дышать полегче.

— Прошу вас близко не подходить к перилам, — сказал Крылатый и вдруг пристально посмотрел на меня.

Его лицо мне было незнакомо, однако взгляд совсем не понравился. Знаете, такое, когда тебе ещё человек не сделал ничего плохого, а руки тянутся его придушить… Очень настойчивое чувство.

Тем не менее мы с Цайну уважительно поклонились и шмыгнули к ребятам, которые уже поднялись. Окинув взглядом стоящих внизу людей, я заметила вишневое одеяние господина Чжанихиро и помахала рукой. Мне тут же ответили. Цайну рядом пискнула и замахала двумя ладошками. Госпожа Чжанихиро присоединилась к супругу.

Ещё некоторое время колесница была на земле, но как только все поднялись, снова послышался гул.

— Мы сейчас будем подниматься, — прошептала Цайну, бросив взгляд на сверкающую верхушку колесницы.

Как-то само собой получилось, что мы так и держались за руки. Не то чтобы мне было страшно, но сердце не на месте. Я не знала, чего ждать от чуда техники Крылатых. Хотя люди смотрят спокойно, страха ни у кого на лице нет.

Значит, ничего из ряда вон выходящего.

Колесница дрогнула. Внизу раздался гул. Пришлось ухватиться за поручни у стены. Мы взмыли в воздух. Толпа начала уменьшаться, их голоса уже не слышались.

Остальные ребята тоже похватались кто за что. Некоторые зажмурились, некоторые старались делать вид, что ничего не боятся, но на дне широко распахнутых глаз читалось всё, как в раскрытой книге.

Периферийным зрением я заметила, что за нами внимательно наблюдают Крылатые. Ишь, какие! Проверяют, кто как реагирует? Мне очень хотелось посмотреть прямо в синие глаза, но пришлось себя одернуть. Не надо привлекать лишнее внимание. Пусть смотрят и сами делают выводы.

— Ши, о чем ты думаешь? — вдруг спросила Цайну, вцепившись в перила.

— О том, что мне бы такая колесница очень бы пригодилась!