Анализирующий окружающую действительность, Александр с каждым мгновением все более полно и объемно выстраивал внутри себя картину этого мира. В общее полотно встраивались все новые и новые детали, поступающие к нему непрерывным потоком, между ними завязывались внутренние связи. Он уже прекрасно различал суть этого мира — эгоизм и жадность, возведенные в наивысшие ценности и определяющие любое шевеление конечностями девяносто девяти процентов населения земного шара. Во всех проявлениях этого мира виделась пирамида, как символ жизни, как способ организации мира: от интересов многих к интересам немногих, от ценности всех к ценности единиц.

Здесь его аватар, Максим, был даже не винтиком этого огромного механизма или кирпичиком пирамиды. Он был пылью, пустым местом, ненужным элементом.

— В таком качестве мне ни на йоту не приблизиться к познанию тайны этого мира — магии, — прошептал Александр, понимая, что ему нужно «лезть» наверх. Только смена статуса позволит ему получить доступ к новой информации о магии. В роли уборщика единственное, что будет ему доступно, — это очередной загаженный унитаз, магии в котором, как известно, нет ни капли. — Значит, будем менять статус…

Видимо последнее парень произнес чуть громче, чем следовало. Поднимавшийся по ступенькам первым, дядя остановился и вопросительно посмотрел на племянника.

— Ты что-то сказал? Странно, а то мне что-то послышалось, — недоуменно пробормотал он. — Пришли, племяш.

Александр быстро кивнул. Мол, пошли, посидим немного, поговорим и вернемся обратно в гимназию. Его мало трогали страдания женщины, что приходилась матерью его аватара. Болеет она, и что? Правда жизни в том, что она ему никто и звать ее никак. Ему хотелось как можно скорее вернуться к тому, что занимало всего его внимание — тайна магии. Это великая тайна мироздания, открытие которой по плечу лишь интелу. Что перед этим страдания какого-то там человека?! Ничто…

Дверь со скрипом ушла в стену. Вслед за мужчиной, парень прошел внутрь стандартного жилого модуля и сразу же почувствовал тяжелый спертый запах. Находившийся здесь человек был, явно, неходячим и не мог ухаживать за собой.

— Сынок, — оживилась болезненного вида женщина, чуть привстав с мобильного медицинского ложа. На бледном, почти сером лице, появилась еле заметная улыбка. Правда, оставались тусклыми, блеклыми глаза, в которых плескалась непереносимая печаль. Знала, что медленно умирала, и это знание никуда было не спрятать. — Сегодня пораньше освободился? Что же ты не предупредил. Я бы хоть твоих любимых оладушек приготовила. Надо было позвонить. А я видишь, тут опять разлеглась.

— … Лежи, лежи, сестрица. Тебе больше отдыхать нужно, — отвлек на себя внимание дядя Миша, присаживаясь рядом с медицинским ложем и начиная разговор. — Я Максимку подвез с работы. Немного раньше освободились. Старший управляющий отпустил за хорошую работу.

Не обращая внимания на их разговор, парень начал осматриваться. И первые выводы, надо сказать, были совсем неутешительными. Его новая семья, говоря языком официальных служб, балансировала на грани социального прожиточного стандарта. Доходов едва хватало на оплату стандартного жилого модуля и еду. Судя по весьма скромной, даже убогой обстановки внутри долгое время здесь жили в режиме жесткой экономии, не покупая ничего лишнего: ни одежду, ни обуви, ни мебели. Кажется, даже наоборот, что-то им приходилось продавать.

— …Ты потерпи еще немного… Совсем немного. Я обязательно найду деньги на лекарства. Скоро пойду к старшему управляющему и попрошу небольшую прибавку. Я ему все объясню, сестренка. Он поймет и повысит зарплату…

Краем уха Александр все же ловил некоторые слова из разговора, которые очень многое объясняли. Теперь была окончательно понята причина убогости обстановки — очень многое из заработанного уходили на содержание большой женщины. Бросая быстрые взгляды по сторонам, парень замечал различные упаковки лекарств, какие-то разнокалиберные ампулы, бутыльки и флакончики. На полу лежали коробки от угловатых медицинских агрегатов с тянущимися от них проводами и трубочками. Видно было, что женщина болеет тяжело и положение ее со временем лишь ухудшалось.

Парень неуловимо качнул головой. Какая ему, собственно, разница? Ей, судя по всему, уже ничего не поможет. Его же ждет увлекательная интеллектуальная работа. Ведь он интел и это его призвание. Приняв это решение, Александр с удивлением почувствовал глубоко внутри какое-то неприятие этому. Это было нечто сродни сопротивлению организма, который что-то заставляют делать.

— Хм…, - недоуменно фыркнул он, пытаясь разобраться в себе.

Это было очень странное ощущение, которое он никак не мог рационально объяснить. Что-то непонятное внутри него «протестовало», как-то иначе определить это ощущение было невозможно. Поднималась волна стойкого неприятия.

— Что…

Наконец, Александр смог «выцепить» свою новую эмоцию и, главное, осознать ее. Результат размышлений удивил его еще больше, чем сам этого неприятия своих поступков. Оказалось, ему было жалко этой женщины! Аватар подавал совершенно четкий и однозначный сигнал — судьба умирающей женщины была для него неимоверно важна. Это было настолько явное ощущение, что у парня сильно заболел живот, а потом начали из глаз капать слезы.

— Слезы? — он протер глаза и стал рассматривать влажную ладонь.

Но почему? Этот человек для него никто! Это всего лишь один из семи миллиардов живых существ этого нового мира! Почему у него такая реакция? Ведь все абсолютно разумно, понятно и рационально. Одно живое существо прекращает свой жизненный цикл и уходит в небытие, что ни как не должно трогать эмоции интела.

Он снова и снова вытирал глаза ладонью, но слезы продолжали течь. Поднимавшаяся изнутри него тяжелая эмоциональная волна становилась все сильнее и сильнее, захватывая и парализуя весь его организм. Разум интела, оставаясь беспристрастным наблюдателем, оказывался на своеобразном острове, вокруг которого уже бушевало море сильных эмоций.

В этот момент его, непрестанно вытирающего слезы из глаз, заметили.

— Сынок! — всхлипнувшая женщина всплеснула руками. — Ты что? — медицинское ложе, подчиняясь сигналам с пульта управления, сдвинулось с места и переместилось в другой конец комнаты. — Не плачь, не плач. Что ты, как маленький… Мы же с тобой уже говорили об это. Я все равно буду рядом с тобой. Помнишь? Я никуда не уйду! Буду рядом с тобой, просто меня не будет видно. Буду смотреть на тебя, а во сне разговаривать с тобой…

Александр уже окончательно потерял контроль над своим телом. Эмоциональная волна хлынула и смыла все его рациональные установки и объяснения. Юноша сам собой согнулся и бросился к матери. Душившие его слезы, хлынули еще сильнее. Зарыдала и женщина, еще крепче обнимая сына.

— Не плачь, сынок! Пожалуйста, не плачь! Будь сильнее! Слышишь меня? Тебе нужно быть сильнее, крепче! Пожалуйста, сынок, пообещай мне…, - она схватила его за плечи и с силой тряхнула. — Пообещай, что будешь сильным… Обязательно сильным… Никому не верь! Никому! Все кругом лжецы! Верь только себе! Слышишь, сынок? Будь сильнее…

Вдруг ее хватка ослабла. Женская голова запрокинулась назад, в судорогах затряслось тело. Изо рта пошла пена.

К ней тут же подскочил брат и начал удерживать ее тело, которое едва не слетело с ложа. Рукой он нащупал дозатор с успокоительным, которое сразу же ввел.

— Уф… Что же ты, Максим, — стирая пот со лба, укоризненно проговорил он. — Я же говорил ее нельзя беспокоить. У нее сразу приступ начинается… Эх… Еще лекарства нужно. Этих совсем мало осталось… А ты как? Весь в слезах и соплях…

Кивавший Александр медленно опустился на пол. Его еще ощутимо потрясывало. Организм никак не хотел успокаиваться.

— Ничего, Максимка, ничего, — вставший рядом с ним, мужчина потрепал его по волосам. — Не плачь. Матушка права: сильнее будь. Сейчас нельзя быть слабым. Сожрут, Максимка, прожуют и выплюнут… Такая сволочная жизнь…, - с тяжелым вздохом мужчина опустился рядом, на пол. — Как скоты живем. Ни от кого помощи не дождёшься. Скорее подтолкнут, чтобы свалился… Права, во всем права твоя матушка…