Моник увеличила скорость до максимума. Нужно спешить, Ната в любую минуту может заметить её отсутствие, начнёт искать. «Не заметит», – она постаралась успокоить себя, – «её же опять вызвали на экстренное совещание, успею вернуться!»

Внизу проскользнула гряда холмов, а вон и серебристая лента блеснула между деревьями. Она развернула машину на запад. Река текла не спеша, выписывала широкие петли по долине. Несла свои воды куда-то за горизонт, к Большому Озеру. К Илье. Илюше. Нет, сейчас он не дома, он спешит к ней навстречу! Моник бросило в жар – это ведь их первое свидание! Страшновато. Хоть всё о себе рассказали за полгода, а страшновато.

Она ждала, когда появится озеро, но всё равно увидела его неожиданно. И большой холм на северном берегу. Там, на опушке леса, отчётливо виднелось красно-сине-белое пятнышко. Моник глубже вздохнула и направила флайер вниз.

Илья ждал, радостно махал руками. Ей показалось на минуту, что она не сможет сесть, уронит машину, разобьётся, так бешено застучала кровь в висках. Но нет, обошлось, опоры мягко коснулись земли. Альментьев бросился было к двери, но стушевался, замер. Почему же он такой стеснительный?!

Моник выпрыгнула наружу, шагнула к нему.

– Здравствуй.

– Здравствуй.

Стоит, переминается с ноги на ногу. Сунул руки в карманы, выдернул. Не знает, что делать со своими сильными руками. Да протяни же их, обними! Она улыбнулась. Придётся начать первой, она ведь опытнее и старше на целых четыре года! Как странно и непривычно – быть старшей. Самой решать, что должно произойти в следующую минуту.

Моник сделала ещё шаг, перехватила его руки, готовящиеся вновь спрятаться, прижала к груди.

– Илюша, я прилетела к тебе. Как обещала.

В голубовато-серых глазах она увидела радость и восхищение, робость и страх, что это только сон, что женщина, вдруг ставшая самой дорогой и желанной, исчезнет. «Не исчезну!» – мысленно пообещала, чувствуя, как тёплая волна поднимается изнутри и уносит, уносит…

…Волна экстаза отступила, но голова ещё немного кружилась. Моник оглянулась в поисках красно-сине-белой точки. Нет, не разглядеть. Неужели эти полтора часа были явью, а не сном? Да, да, всё было наяву! Тело помнит ласку и тепло. Но впереди – снова разговоры украдкой и надежда на новую встречу.

Она нашарила в кармане куртки кругляш коммуникатора, привычно прилепила к виску. И в тот же миг в мозг ворвался взволнованный голос Наты, заставил вздрогнуть: «Моник, ты где?! Моник!» О боже, совсем вылетело из головы! Значит, её отсутствие обнаружено. «Моник, почему не отвечаешь?» Что делать? Она ведь не успокоится, будет звать и звать. Заблокировать канал? «Моник, почему ты молчишь?» Нет, так нельзя, Ната ни в чём не виновата.

Она облизнула пересохшие, ставшие непослушными губы. Только Холанд умела говорить по комму, не произнося ни звука. Когда-то давно Моник поинтересовалась – в чём фокус? Клер улыбнулась в ответ: «Зачем сотрясать воздух, если коммуникатор реагирует на нервные импульсы? Думай слова, которые хочешь сказать». Моник пыталась научиться – не вышло. А как бы ей хотелось ответить сейчас мысленно. Врать вслух почему-то трудней.

– Ната, у меня всё в порядке.

«Моник, ты где?!»

– Что-то случилось?

«Ты не видишь, что происходит в городе? Ты где?!»

Джабира прикусила губу. Что происходит в городе? Кажется, она попалась, теперь не вывернешься. Постаралась собрать в кулак всю свою смелость.

– Я же говорю, со мной всё в порядке! Зачем ты пытаешься контролировать каждый мой шаг?

Гилл растерялась, сразу сбавила тон.

«Я волнуюсь за тебя. Когда ты сможешь прийти в лабораторию?»

– Приблизительно через полчаса.

«Будь осторожна».

Связь отключилась. В голосе подруги была такая боль, что Моник почувствовала раскаяние. Но в чём она виновата? Лишь в том, что желает быть сама собой? Она ведь давно не та двадцатичетырёхлетняя девушка, что влюбилась в начальницу. Она вправе распоряжаться собственной жизнью!

Ворота шлюза привычно распахнулись навстречу машине. Но внутри ангара было не так, как всегда. Необычно многолюдно. Едва Моник выбралась из флайера, как в её сторону направились трое. Два парня и девушка с буро-зелёными повязками на рукавах. Шагах в десяти они остановились, разглядывая бедж на её куртке. Один из парней ухмыльнулся, что-то шепнул на ухо подруге. Та хихикнула, вызывающе уставилась на Джабиру. Моник вопросительно обвела глазами троицу. «Какая-то проблема?» Ей не ответили, молча проводили взглядами.

Этих троих можно было принять за компанию, собирающуюся на экскурсию за город. Но ближе ко входу в ангар планетарного транспорта всё выглядело серьёзней. Парни и девушки здесь были старше, лица – жёстче, многие вооружены пульсаторами. И все – с одинаковыми повязками на рукавах. Останавливать Джабиру никто не пытался, но внимательные, даже подозрительные взгляды буквально ощупывали её.

За воротами история повторилась, но вместо парней и девушек здесь стояло человек двадцать мужчин в форме службы порядка. Хмурые лица и такие же подозрительные взгляды. В городе явно творилось нехорошее. Успокаивало, что боевого оружия Моник ни у кого не заметила.

Добираться до института нужно было через весь город. Пустынные улицы контрастировали с толчеёй в районе космопорта, коробило от встречающихся то и дело полицейских. В обычное время служба порядка предпочитала не мозолить глаза обитателям Альбиона.

Перед входом в лабораторию Моник задержали. Остановили её с просьбой предъявить пропуск, но проводили досмотр нарочито скрупулёзно, балансируя на грани явной издёвки. Один охранник медленно водил сканером вдоль беджа, чуть ли не тыкал в грудь, хоть расстояние в тридцать сантиметров было вполне достаточным. Второй стоял молча, разглядывал в упор. Когда проверка закончилась, полицейские подчёркнуто вежливо поблагодарили за сотрудничество. Однако насмешливо-презрительные взгляды шарили по Моник до тех пор, пока не захлопнулась за её спиной дверь вестибюля.

Лаборатория встретила подозрительной тишиной и пустотой. Но минуту спустя в комме раздался голос Ивон: «Моник, ты на месте? Подходи в зал совещаний». В зале собралась вся лаборатория за исключением руководителя. С удивлением поняв, что Наты нет, Джабира села в пустое кресло, тихонько спросила соседку, химичку из своего отдела:

– Что происходит?

У той удивлённо округлились глаза.

– Ты что, не знаешь? Где же ты была последние два часа? – Кивнула на большой экран городского инфора: – Вон, смотри, что делается!

Шла трансляция выступления заместителя губернатора. Уайтакер высказывала то же, что говорила на закрытом совещании две недели назад. Она что, с ума сошла? Разглашение будет стоить ей должности. И как вообще такое показывают? Моник удивлённо покосилась на коллег. Те слушали внимательно, сосредоточенно. Многие с сомнением. Но были и такие, в чьих лицах читалась явная поддержка решению не выпускать секретное оружие с Альбиона. О боже, – ужаснулась Моник, – Уайтакер даже информацию о пушке сделала всеобщим достоянием! Она что, не боится последствий?

Нет, не боится. Уайтакер держалась уверенно, с достоинством. «Мы не мятежники. Но сейчас, когда Имперское Правительство и Вооружённые Силы демонстрируют неспособность обеспечить защиту колоний, мы имеем право – и должны! – позаботиться о собственной безопасности и безопасности наших детей. В истории человечества не раз бывало, что результаты труда людей науки политиками и военными превращались в инструмент уничтожения. Мы не можем допустить, чтобы такое случилось в наше цивилизованное время. Лишь мы, люди науки, способны разумно распорядиться своими открытиями. Не руководствуясь сиюминутными корыстными соображениями, а действуя во благо всего человечества!»

При последних словах сидевший в председательском кресле Мюррей не выдержал, презрительно фыркнул. А на экране возникло другое лицо – незнакомый мужчина лет тридцати с повязкой на рукаве. «Временный Совет Альбиона обращается ко всем согражданам! Нас не устраивает политика, проводимая Имперским Правительством. Политика, направленная на сохранение статуса научной колонии. Мы располагаем ресурсами для превращения Альбиона в самодостаточное государство. У нас под боком огромная естественная теплица, способная прокормить при надлежащем развитии агротехнического комплекса миллиардное население. А нас вынуждают ввозить продовольствие из других миров. Наш научный потенциал…»