— И мы сможем им управлять? Как Иорико?

— Ещё эффективнее. Она была одна, а креатрон — инструмент для коллективного разума. Ваш инструмент. Идите и сделайте…

— Никуда они не пойдут и ничего не сделают! — внезапно прогремело у неё за спиной.

Диана обернулась. Хрустальный мост перегораживали трое. Посередине — крепко сложенная женщина. Каштановые волосы связаны в «конский хвост», тёмно-бежевая блузка, прямая юбка в тон. Возраст её определить было невозможно. И невозможно разглядеть черты лица — так яростно сверкали глаза-солнца. По левую руку от неё стояла босоногая девушка в коротеньком платье цвета морской волны. Фигурой — точная копия старшей женщины, в глазах — жёлтые искорки, не иначе, тоже готовые полыхнуть фотонным выхлопом. Позицию справа занимал молодой мужчина. Хоть он возвышался над спутницами как башня, выглядел на их фоне статистом. Однако такой статист стоит сотни актёров.

— Никуда они не пойдут! — повторила Медведева. — Их место здесь! А для тебя места нет вообще, ты — не человек. Ты ошибка в программе, мусорный код, впитавший обломки чужих сознаний и возомнивший себя личностью.

— Да, — согласилась Диана, — я ошибка. Непредусмотренная Путниками паразитическая ссылка, позволяющая использовать созданные ими объекты вопреки замыслу. Зато ты превратилась в их орудие легко и с удовольствием! Ты ведь всегда верила, что имеешь право стоять над человечеством эдаким «третейским судьёй» — и Путники осуществили твоё желание. Ты позвала землян на Горгону, прекрасно понимая, что остановить «Генезис» они не смогут. Рейд «Солнечного Ветра» требовался, чтобы доминанты Лабиринта зашли дальше, чем планировали, чтобы подтолкнуть их в нужном направлении. Тебе это почти удалось: Лена Пристинская слегка нарушила планы. Теперь тебе придётся уничтожить меня, обнулить ссылку, будто её и не было. Лена улетит со станции ни с чем, вернётся на Землю, проживёт долгую счастливую жизнь, а Лабиринт, познавший Истину Путников, начнёт Восхождение. Знаешь, что случилось на Земле сто пятьдесят тысяч лет назад? Путники подложили информационное яйцо в гнездо нарождающейся человеческой цивилизации. Теперь птенец вылупился, начал быстро расти. Ему тесно в гнезде, он спешит вытолкнуть прочь конкурента, затоптать. Клонирование собственного коллективного сознания — это способ размножения Путников, способ их распространения по вселенным! Они не умеют по-другому. Точно как ты клонируешь своё сознание, чтобы потешить материнский инстинкт. Сколько раз ты «воскрешала» свою Марину заново, а? Наверное, и внуками планируешь обзавестись? Ментальными.

— Молчать! — взгляд Медведевой полоснул не слабее плазмомёта. — Не тебе судить о моих планах! Тем более, о планах Путников. Пристинская подцепила болячку, сунувшись куда не следовало, и притащила её к людям. Глупый Мышонок не захотел слушать предостережений и натворил беды.

— Ошибаешься, — Диана из последних сил удерживала защиту. — Лена — не мышонок. И человечество — не мышонок. Они — не мышата!

Диана ткнула рукой в сторону Корневых, испуганно сбившихся в кучку. На Горгоне она думала, что испытала крайний предел боли. Нет, крайний пришёл сейчас. За которым боли больше нет. И жизни нет. Ничего нет.

Тело вспыхнуло костром, чернея, распадаясь на угли. В золу. Над хрустальным мостом повисла тишина. Долгая.

— Она умерла? — спросил маленький Олаф.

— Её не было, забудь, — Медведева постаралась улыбнуться. Далось ей это с трудом. Крупные черты лица её словно окаменели, превратив его в маску.

— Это неправильно, — вдруг сказала девочка Эллис. — У людей должен быть шанс.

— Вы и есть люди, настоящие! Именно для вас создана эта Вселенная, вам она должна принадлежать! А не той мрази, что правит Землёй, и быдлу, готовому этой мрази подчиняться!

— Нет. Если мы начнём так думать, то мы не люди.

Эллис пошла к мосту. Они все пошли, продолжая жаться друг к другу. Им было страшно идти навстречу испепеляющему взгляду женщины, но они шли.

— Стойте! — закричала Медведева. — Вы что, не поняли? Сбой ликвидирован, скоро порождённый им вариант будущего исчезнет. Вы о нём ничего не будете знать. Никто ничего не будет знать!

— Я буду.

Седрик решительно пошёл навстречу детям. Спрыгнул с моста на зелёную поляну, подхватил маленького Олафа на руки. Обернулся. Большой, он прикрывал собой всех детей разом.

— Ты? А кто ты такой? — рявкнула на него Медведева. — Случайный встречный, нужный лишь для…

— Он — мой любимый, — миг, и Марина оказалась рядом с Седриком. — Да, я твой ребёнок, мама, твоё творение. Но я не клон твоего сознания. И я с тобой не согласна!

Она взяла за руки двух младших девочек, повела к мосту. Следом — Седрик с малышом на руках, затем — Эллис, остальные. Медведева попятилась.

— Куда вы идёте?! Вы не знаете, что вас там ждёт!

— Не знаем, — подтвердила Эллис. — И это хорошо.

Глаза-солнца погасли. Плечи Медведевой опустились, будто придавленные неподъёмным грузом. Она отвернулась, побрела прочь. Растаяла. Хрустальная дорога в бесконечность была свободна. Дети ступили на неё.

Джакоб Бова шёл последним. В полушаге от моста он остановился. Расстегнул матерчатую сумку на длинном ремне, вынул небольшой пузырёк. Откупорил, высыпал содержимое. Тяжёлый серый песок упал в черноту креатрона.

Не упал. Взвился алым облаком, вязким, плотным. Облако стало закручиваться, менять форму… обретать форму.

Диана чихнула, поёжилась. Сообразила, что стоит нагая перед мальчишкой, инстинктивно прикрылась. Джакоб Бова и бровью не повёл. Молча вынул из сумки аккуратно сложенную белую рубаху, протянул. Диана поспешно оделась. Вновь ощущать собственное тело было непривычно.

Лес позади них умирал. Листва становилась ядовито-яркой, расползалась бесформенной кашицей. Ветви теряли упругость, обвисали безвольными плетями, отваливались. Стволы пучило, кора вспухала волдырями, лопалась, сочилась буро-жёлтой сукровицей. Вязкие озерца гноя собирались вокруг комлей, делались глубже, обширней. Ветви, падая в них, не тонули, а плавились, обращаясь в углеродный раствор.

Диана задрала голову, посмотрела туда, где должны располагаться верхние ярусы Лабиринта.

— Они все умерли? — спросила, не уточняя, о ком речь.

— Нет, они живы. Здесь, — Джакоб Бова постучал себя пальцем по лбу. — Я же доминант доминатов.

Диана внимательно посмотрела на мальчишку. Улыбнулась.

— Значит, мы построим для них новую Вселенную?

— Да, идеальную Вселенную. Они заслужили. Все, кого я помню и люблю.

Джакоб Бова взял её за руку и шагнул на мост. Прежде чем ступить за ним, Диана оглянулась. Крикнула в мир умирающей планеты:

— Ленка, прощай! Ты лучшая!

Жерло креатрона захлопнулось за их спинами, разделяя вселенные навсегда.

От гравитационного удара мёртвая планета лопнула, словно мыльный пузырь, рассыпалась на миллиарды осколков. Взрыв в мгновение ока слизнул орбитальные спутники, догнал, расшиб в труху космические корабли. Преонные пушки вывалились из исчезнувших точек либрации, кувыркаясь, посыпались на лишившееся единственной планеты светило. Сгорели.

Напоследок гравитационная волна догнала пустой шаттл, ударила наотмашь. Разбросала ещё дальше от плоскости эклиптики пять мёртвых тел в скафандрах с индивидуальными маяками. Вернее, шесть тел, но у шестого не было маяка, потому оно затерялось в межзвёздном пространстве.

Когда в локальное пространство A00005310 вошёл Объединённый Звёздный Флот, гравитационный шторм уже стих. Вместо планеты вокруг белого гиганта вращался пояс астероидов. Что случилось с Лабиринтом, на Земле не узнали, но каждая из великих космических держав сломя голову бросилась на поиски уцелевших обрывков наследия «Генезиса». Каждый хотел стать первым, обогнать конкурентов, заполучить самые важные тайны. За годы «золотой лихорадки» земляне не нашли ничего существенного. Но кто в это поверит? Хрупкое равновесие рухнуло окончательно. Однако напасть, отобрать тайну, стало слишком страшно. Вдруг конкурент, — какой там конкурент, враг! — успел воссоздать неведомое оружие и ждёт повода, чтобы его испытать? Куда надёжнее бежать — дальше, дальше, дальше. Отгородиться парсеками и орудиями якорных станций, оборвать связи, закуклиться. Человечество начало дробиться, расползаться по Галактике. На месте единого целого возникли десятки, затем сотни отдельных человечеств. Каждое выбирало собственный путь. Он мог стать ошибочным, тупиковым, гибельным. Но мог оказаться и верным! Просчёт одного больше не угрожал гибелью остальным. Ведь звёзд, галактик, вселенных бесконечно много, хватит на всех. Дорога без конца.