Она засмеялась, явно наслаждаясь растерянностью пленницы. Елена в самом деле была ошеломлена. Либо в шлюпке погибла сестра-близнец её конвоирши, либо… эксперимент с креатроном уже провели, причём успешно, и сейчас перед ней сидит результат этого эксперимента. Первая версия не годилась, так как девушка утверждала, что в шлюпке была именно она, и напарник обратился к ней — «Дженни». Второй противоречило утверждение о смерти. Конечно, окончательно сбрасывать ни одну из версий нельзя, не исключено, здесь специально для неё разыгрывается какой-то спектакль…

— Что, мозги заклинило от перенапряжения, не поймёшь, как такое возможно? Эх ты, землянка! Я из «Генезиса», понятно? У меня семь жизней как у кошки. Из-за вас погиб мой предыдущий клон, пришлось активировать нового. Как видишь, он ничуть не хуже предыдущего.

— Клон?! Ты… вы — клон?

— Не я клон, а это тело. И давай не «выкать», у нас это не принято. Все люди — братья и сёстры, понятно? Я говорю о настоящих людях, а не биомассе. Но ты вроде настоящая, раз гиперкорабли пилотируешь.

— Понятно… — пробормотала Елена. И тут же тряхнула головой — ничего не понятно! — Клонирование человека запрещено во всех странах! Это неэтично!

— Да ладно тебе! У вас в Евроссии разве не выращивают органы для трансплантации? А мы создаём тела целиком. Почему вырастить человеческое тело по кускам, а затем собрать, это этично, а создать сразу целым — неэтично? Как по мне, так наоборот.

— Ну знаете! Заменить почку, сердце, конечности — это не то самое, что дать жизнь новой личности.

— Тьфу ты! Кто говорит о личности? Меняется тело, а личность восстанавливает доминант по сохранённой ментоматрице. Это сложно объяснять, я не специалист. Станешь одной из нас…

Сирена внезапно смолкла, заставив девушку замолчать, а Елену вмиг забыть о вопросах этики. Навалившаяся тишина казалась не менее зловещей, чем пронзительный вой. «Всё закончилось, Георгию не удалось прорваться к станции? «Солнечный Ветер»… погиб?» — она могла лишь строить догадки.

Конвоирша снова взялась за визифон, набрала несколько номеров.

— Странно. Дали отбой тревоги, а по-прежнему никто не отвечает. И Дик не возвращается, — она с сомнением посмотрела на Пристинскую, словно хотела посоветоваться и не решалась.

— Десять минут прошло. Может, пора «действовать по обстановке»? — напомнила Елена. — Для начала попробовать выбраться отсюда?

Дженнифер хмыкнула. Вскочила, подошла к двери слева, попробовала замок. Тот щёлкнул и поддался.

— О, разблокировали! Чего сидишь? Пошли!

Елена послушно встала, прошла в распахнувшуюся дверь. И замерла. Перед ней открывался длинный коридор. Пастельно-голубой цвет пластика на стенах и потолке, толстая, лазорево-изумрудная ковровая дорожка, таблички с именами на десятках дверей. Жилой сектор.

— Иди, иди! Это в самом конце, — конвоирша легонько подтолкнула в спину.

Елена сделала шаг и посторонилась, чтобы девушка тоже увидела. В трёх десятках шагов от них коридор исчезал, будто обрубленный завесой из густого как сметана тумана. Но цвет у «сметаны» был неправильный. Алый.

Сирена выла и выла, не давая заснуть. Месяц, проведённый на станции, Андрей только и делал, что спал. Да ещё ел. Иногда, редко, размышлял. Свободного времени было сколько угодно. Всё его время было свободным. После стольких лет мучений на Вашингтоне у него появились комфортабельное жилище, мягкая постель, вдоволь пищи, лекарства, книги и фильмы на любой вкус. Даже компьютер, адаптированный к потребностям литератора.

Когда-то давно, в прошлой жизни на Земле он был писателем. Нет, писатель — это слово слишком ко многому обязывает. Так его называли другие, те, кто любил и читал его романы. Сам он предпочитал именовать себя скромнее: «литератор». Но это не мешало чувствовать себя крылатым, сильным, независимым. Могущественным творцом иных миров и времён. А вот стать героем сюжета не менее фантастического, но гораздо более жестокого и трагичного, сил не хватило. Болота Вашингтона, где каждый день требовалось бороться за выживание, сломили его. Там он понял, что не рождён быть героем. И желание писать там исчезло. Оно не вернулось и здесь, одного комфорта для этого недостаточно. И предоставленной свободы недостаточно, потому как ограничивалась она стенами этой комнаты. А ещё Белки не было рядом.

Нет, Леночка как раз была близко — спала в стасисе в одном из соседних отсеков. Об этом сразу же, едва он пришёл в себя, сообщила миловидная миниатюрная женщина-японочка с глазами, похожими на замороженные миндалины. Чтобы у него и мысли не возникло что-нибудь с собой сделать. Откуда она знала о том, что их жизни неразрывно связаны? Случись что-то с ним, и Белочка уйдёт в ничто, как когда-то ушли её товарищи.

Ту женщину он больше не видел. Никого не видел, кроме охранников, регулярно приносящих еду, свежее постельное бельё и одежду. Они не любили отвечать на вопросы, но за месяц пребывания здесь Лесовской всё же кое-что выяснил. Он находился на планетарной станции, на Горгоне, в том самом Кольце, где случилась беда с Белочкой и её товарищами. За тридцать лет многое изменилось, теперь это место выглядело мирным и безопасным. Но ведь без причины планетарные станции не возводят и людей с чужих планет не похищают. Здесь явно затевалось нечто грандиозное. И зловещее.

Наконец-то сирена смолкла. Андрей перевернулся на другой бок и рот открыл от изумления. Противоположная стена комнаты со встроенными шкафчиками для одежды исчезла. Вместо неё от пола до потолка красовалась алая завеса. И она двигалась! Медленно, но неуклонно поглощала комнату. Если бы он не знал, где находится, то долго бы ломал голову над происходящим. А так — понял мгновенно. То самое «облако», о котором рассказывала Белка. Значит, опять началось. Андрей прикинул — при такой скорости распространения алой напасти спустя три-четыре минуты он будет отрезан от двери. Но что толку, она всё равно заперта!

Он быстро поднялся, нажал кнопку вызова. Нет, «облако» доберётся раньше, чем кто-то соизволит откликнуться. В коридоре послышались шаги. Лесовской забарабанил в дверь, что было силы:

— Эй вы там, откройте!

Дверь поддалась. В первый миг он замер от неожиданности. В следующий — выскочил из комнаты. Прежде ему не доводилось покидать свою комфортабельную камеру. Куда идти дальше? Алый пено-туман был и в коридоре. Переборки отсеков для него словно не существовали, он просачивался сквозь них, расползался по станции, повинуясь своим внутренним закономерностям. Андрей подёргал ручку соседней комнаты. Заперто. Возможно, именно здесь они держат Белочку. А может, и нет. В любом случае, рискуя собой, он ставил под удар и её. Следовало спасаться.

С одной стороны коридор заканчивался кабиной лифта, с другой — лестничным пролётом. Лестница была дальше, и туман наступал именно с той стороны. Потому Лесовской поспешил к лифту. И ошибся — лифт не работал. Он давил кнопку вызова, стучал по металлическим створкам двери — бесполезные усилия. Коридор яруса грозил превратиться в такую же ловушку, как и его комната, разве что чуть более просторную. Андрей решился. Быстро как мог бросился к лестнице.

Он почти достиг её, когда снизу раздался испуганный вопль и тут же — звериный рык. Лесовской остановился от удивления — что это? Вопли не умолкали. Он осторожно подошёл к лестничному пролёту, заглянул вниз. Он ничего не увидел — пролёт заканчивался всё той же лениво клубящейся алой массой. Зато услышал хруст корёжимого металла, и крик стал громче. Очень нехороший крик: кому-то было страшно и больно. Затем крик оборвался. Из «облака» донёсся топот ног и прерывистое, захлёбывающееся дыхание. Кто-то бежал вверх по лестнице, спотыкаясь и падая.

Это была женщина, молодая, не старше тридцати. Но возраст определить было трудно, настолько ужас перекосил её лицо. Она вывалилась из «облака», бросилась к Лесовскому. Он отшатнулся невольно и понял — женщина бежит не к нему. Может, она его и не заметила? Промчалась в двух шагах. Ноги Андрея сделались ватными — белый халат женщины на спине был разорван и пропитан кровью. Будто огромная когтистая трёхпалая лапа пыталась вцепиться в жертву, но не удержала, только вырвала клочья плоти.