Вдруг женщина на сцене встрепенулась. То ли мимолётный луч чиркнул в темноте, то ли чуждая нота случайно нарушила тоскливую мелодию. С чего она решила, что одна кружит в этом мороке? Может, рядом есть кто-то такой же покинутый и одинокий, ждущий и почти не надеющийся? Стоит только решиться и протянуть руку в неизвестность, в темноту… Музыка больше не казалась унылой. И стало светлее. Неуловимо знакомая фигура мелькнула в темноте. Кто же он, кто? Она сделала робкий шаг — наперекор мелодии, наперекор судьбе. Человек всё ближе, его пока невозможно разглядеть, но уже ясно — он тоже стремится навстречу, влекомый надеждой…

Музыка смолкла внезапно, в зале вспыхнул свет. Будто туго натянутая струна оборвалась внутри. Обессиленная, Пристинская откинулась на спинку кресла. И боковым зрением увидела, что место справа пусто. Сознание, разрываясь между двумя реальностями, запоздало ойкнуло: «Марина?!» Елена с трудом высвободилась из-под власти действа, повернулась. Девушка сидела в своём кресле и с удивлением смотрела на неё.

— Лена, ты плачешь?

— Плачу? — Пристинская коснулась пальцами лица. Странно, щёки действительно мокрые. — Наверное, да. Это спектакль так на меня подействовал. Точно всё со мной происходит. А тебе понравился?

— Понравилось.

— И что ты ощущала?

— Для тебя это важно?

Пристинская пожала плечами. Ей очень хотелось обменяться впечатлениями, но не навязываться же?

— Не хочешь — не говори.

— Не хочу, — подтвердила девушка. Поднялась: — Мы идём?

В гостиницу они возвращались пешком. На центральных бульварах было людно и шумно, полчаса до полуночи — для Столицы самый разгар вечера. Но Елена специально выбрала путь по тихим боковым улочкам, где нет круглосуточных магазинов и ночных клубов, а крошечные семейные кафе уже закрыты. Только шорох шагов и мягкий свет фонарей. Идеальное место для прогулки перед сном. И откровенного разговора.

— Марина, скажи, ты ведь знаешь, что на самом деле случилось на Горгоне? Родители тебе наверняка рассказывали.

Девушка неопределённо качнула головой.

— Не рассказывали, но я знаю. Информация не появляется ниоткуда и не исчезает в никуда. Она есть всегда: о прошлом, о будущем, о настоящем. Нужно уметь её отыскать. Люди не умеют, и это хорошо — для людей.

Пристинская ждала продолжения, но спутница шла молча, склонив голову на бок. Вслушивалась то ли в звуки города, то ли в информацию, заполняющую мироздание. Елена вновь попыталась вернуться к теме разговора:

— Моя мама умерла на Горгоне… или на Земле, вернувшись из экспедиции? Где именно? Из-за чего? Я спрашивала у Берга, но он уходит от ответа. Говорит, что это секретная информация без срока давности. Но тебя ведь наши государственные тайны не касаются?

— Не касаются. Но есть и другие. Я не понимаю, почему ты не увидела меня на Горгоне, не увидела туннель. Я ведь не пряталась! И даже то, что увидела, ты потом забыла. Не понимаю, что остановило тебя. И почему оно не остановит их? Объяснение одно — Путники не ушли из нашей Вселенной, оставив «в подарок» Горгону. Они здесь, рядом, везде. Продолжают эксперимент. Мышь должна бежать по лабиринту всё быстрее и быстрее, выбирая правильный путь. Для чего? Всё слишком запутано. Я не знаю, чем закончится наша экспедиция. Зато чересчур хорошо знаю, что случится, если мы не вмешаемся, — она быстро взглянула на Елену. — Но и об этом я рассказать не имею права. Любое моё слово способно остановить маятник вариаций. Так что не расспрашивай. Все рассказы — после возвращения. Договорились?

— Договори…

Елена запнулась на полуслове. Из неприметной подворотни наперерез им шагнули трое парней. Рослые, крепкие, стриженные «под ёжик», в одинаковых штанишках до колен и тёмных майках. Они смахивали на сотрудников какой-нибудь частной охранной компании, возвращающихся со смены. Пристинская не обратила бы на них внимания, если бы из переулка, который они с Мариной миновали, не вышли ещё двое таких же.

— Девушки, вы не заблудились случайно? — поинтересовался один из передних.

— Мы можем проводить, — подхватил второй. — Или организовать экскурсию по ночному городу. Впервые в Столице? Здесь есть такие развлечения, о каких вы и не подозревали. Но вам наверняка понравится.

Разговаривали они на русском уверенно, но с еле уловимым акцентом. Пристинская покачала головой:

— Спасибо, мы знаем дорогу. И развлечений на сегодня нам достаточно, мы идём в гостиницу.

Парни перегородили неширокую улочку, но агрессии не выказывали. Елена двинулась в зазор между ними. Но едва поравнялась, как третий, тот, кто пока молчал, положил руку ей на плечо. Уверенно и цепко.

— Отказ не принимается. Мы любим гостей издалека.

Елена напряглась от бесцеремонного прикосновения. И ещё больше напряглась, когда сообразила вдруг — у парней не только одежда одинаковая. У них лица словно у близнецов. У близнецов с атрофированными лицевыми нервами. И означать это могло одно — на незнакомцах маски.

— Ребята, шли бы вы развлекаться в другое место, — она попыталась решить вопрос миром. — Зачем вам искать неприятности?

— Место вполне подходящее, — парень и не собирался убирать руку.

— Это тебе не стоит искать неприятности, — хрипловато хохотнули сзади. — Так что лучше расслабься и приготовься получить удовольствие.

— Вы что о себе возомнили?! Только попробуйте — через полчаса максимум полиция наденет на вас наручники!

Пристинская попыталась сделать шаг назад, выскользнуть из непрошенных объятий, но в ту же секунду двое схватили её за плечи, за руки, больно вывернули, завели назад, заставив согнуться чуть ли не пополам. А третий, не иначе вожак, взял за волосы, оттянул голову вверх.

— Полчаса — это вряд ли. А через час мы будем далеко отсюда. И твоя подружка тоже. Что делать с тобой, решай сама. Согласна отрабатывать дорогу — возьмём с собой. Нет — не обессудь, используем тебя одноразово.

— Не трогать её! — тихо, но внятно приказала Марина.

Тот, кто держал Елену за волосы, обернулся.

— Стой, где стоишь. До тебя очередь не дошла.

— Последний раз предупреждаю: уходите!

Голос девушки неуловимо изменился, даже дрожь пробежала по телу. И нападавшие это услышали. Вожак выпустил волосы Елены, повернулся.

— Заткните её! Быстро!

Стоявший перед Мариной парень молниеносно ударил девушку ногой в лицо, Пристинская и вскрикнуть не успела… Он промахнулся, потому что Марина стояла в двух шагах позади него. Как?! Второй ринулся в атаку, и его удар тоже поразил пустоту. Вожак выхватил нож. Елена не столько увидела это, как ощутила бритвенно-острое лезвие на коже.

— Ещё одно движение, одно слово, и я твоей подруге горло перережу! Сядь и не рыпайся!

Всё было как при замедленном просмотре видео. Сознание Елены, бессильное обработать поток информации, лишь фиксировало события.

Глаза Марины вспыхнули солнцами, и державшие Елену бандиты повалились навзничь, увлекая её за собой. Вторая вспышка — и нож серебристой птицей улетел далеко в сторону, а его владелец скорчился на керамопластовых плитах улицы. Пристинская ещё падала на спину, когда четвёртый бандит прыгнул на девушку сзади. И с воплем отлетел на два метров в сторону, будто наткнулся на бетонный столб.

У последнего из нападающих в руке блеснул металл. Две вспышки прорезали темноту одновременно. Бандит рухнул как подкошенный, Марина на ногах устояла, лишь пошатнулась и вскинула руку к груди.

Высвободившись из обмякших рук, Елена вскочила, подбежала к девушке.

— Ты в порядке? Он в тебя не попал?

— Попал.

Девушка разжала руку. Вся ладонь была испачкана тёмным и липким, и такое же пятно расплывалось на светлой ткани джемпера как раз под левой грудью.

— Боже… Больно? Садись, я службу спасения вызову. Повезло, что пуля сердце не задела.

— Да? Странно, я думала, у всех людей сердце в одном месте находится, — хмыкнула Марина. — Именно в сердце он и попал. Метко стреляет, молодец.