— Никуда, совсем ушла. Все когда-нибудь совсем уходят. Разве у вас не так?

Пристинская неожиданно догадалась, куда «совсем уходят» из мира, в котором все всегда «здесь». Сразу стало зябко от этой догадки. И сообразила не только она. Бардаш спросил прямо в лоб:

— Мати, твоя мама умерла?

Елена перехватила укоризненный взгляд Ленарта, адресованный товарищу. Но девочка ничуть не расстроилась. Она не поняла, о чём её спрашивают! Бардаш попытался растолковать:

— Ты знаешь, как рождаются дети?

— Конечно! Я много раз видела. А когда у меня будет муж…

— Вот-вот. У тебя родятся дети, вырастут, у них появились свои дети. А дальше что с тобой будет?

— Я уйду, как мама, — вопросы жизни и смерти Мати ничуть не волновали.

— У нас это и называется «умирают», — вздохнул Ленарт. — А почему мама «ушла», с ней что-нибудь случилось? Она заболела?

— Мама заболела? Как это? — Мати возмущённо фыркнула. — Когда я полезу на скалы и ударюсь об камень, у меня заболит нога или рука. А как может заболеть мама? Марк, ты смешной! Но ты мне нравишься. Оставайся с нами, следующим летом ты можешь взять меня в жёны, если захочешь.

Она оглянулась, и лукаво посмотрев на экзобиолога, облизнула розовые губки. А Елена почувствовала, как внутри тревожно тенькнуло. Это был не взгляд наивной девчушки. Она вдруг увидела юную проводницу в ином свете: влажные чувственные губы, задорно торчащие грудки, узкая талия, начинающие набирать женственную пышность бёдра. Мати, казалось, излучала сексуальность.

Пристинская посмотрела на мужчин. Ленарт смущённо потупился. Бардаш, тоже заметивший призывный взгляд девушки, тихо засмеялся.

— Евгений, и ты оставайся! — мигом предложила ему Мати. — У нас много женщин, Лоис, например. Елена, и ты оставайся! Тебя обязательно кто-нибудь возьмёт в жёны, ты же не старая.

— Не старая, — подтвердил Евгений. И тут же спросил: — Мати, сколько тебе лет?

Взгляд девочка сделался растерянным.

— Тринадцать? Четырнадцать? Или больше? — попытался подсказать Бардаш. Выставил перед собой ладони, растопырил пальцы: — Сколько пальцев у меня на руках? Ты можешь посчитать?

Девочка смущённо потупилась. С понятием счёта она явно была не знакома. Пристинская вновь удивилась — в конце-то концов, это же не дикарка из каменного века! Это дочь косморазведчиков, почти взрослая. Следовало поискать объяснение. А лучше — спросить напрямую у того, кто способен дать чёткий, понятный ответ.

— Мати, ты отведёшь нас к своему папе?

— Нельзя, я же вам говорила. Но мы с Лоис скоро опять понесём ему еду и спросим.

— А Мидори, Кена, Гордона можно увидеть?

— Не знаю. Гордон в прошлом году приходил, остальных я не видела. Наверное, они ходят на другую поляну.

— У вас много полян мам?

— Две. Но вторая — возле моря, далеко, я там никогда не бывала. Море — это большое озеро с солёной водой. Его нельзя переплыть и с одного берега другой не видно. Правильно я объясняю?

— Правильно, — вздохнула Елена. — Очень большое озеро. Точно так же, как это дерево — очень большая травинка.

То, что цель путешествия достигнута, они поняли, услышав детские возгласы и смех. Несмотря на рассказы девочки о жизни аборигенов, Пристинская ожидала увидеть на поляне мам какое-то подобие хижин, хотя бы навесы. И в первый миг ей показалось, что так оно и есть. Но затем, присмотревшись, она с удивлением поняла — на поляне нет ничего, построенного человеком. Кустарники с широкими листьями, невысокие деревья с раскидистыми кронами, ожерелья лиан, переплетаясь, создавали экзотические жилища.

Бардаш присвистнул, крутя головой по сторонам:

— Ну и ну! Не верю, что вся эта красота выросла сама собой в таком виде.

— Не верь, не верь, — саркастически хмыкнул экзобиолог. — Кстати, в отчётах Коноике ничего подобного нет. Значит, это позже здесь появилось.

Елена прикинула возраст деревьев. Да, вполне возможно, что «деревня» выросла уже после того, как на планете поселились люди. Или из-за того — как ни дико это звучит.

— Идите сюда! — Мати призывно замахала рукой и побежала к одному из «шатров».

Земля под ним была устлана толстым ковром пушистых круглых листиков, будто огромной зелёной периной. Солнечные лучи просвечивали сквозь «потолок», усиливая ирреальность картины. За свисающими до земли живыми занавесями сидела обнажённая смуглая женщина и кормила грудью ребёнка. Вторая малышка мирно посапывала рядом на пушистой «перинке». Внешность хозяйки не оставляла сомнения в том, что это старшая сестра Мати.

— Привет! Заходите, присаживайтесь, — женщина дружелюбно улыбнулась пришельцам. Выглядела она нисколько не удивлённой их визитом.

— Это Сюзан, она сейчас старшая мама на поляне, — пояснила Мати, плюхаясь на «перинку». — Я подумала, вам с ней интересней будет разговаривать, чем со мной.

— Вы прилетели с Земли? Замечательно! А это Сара и Джейн, они пока не умеют здороваться, — женщина засмеялась. — Вы давно прилетели? Быстро нас нашли? Вам у нас нравится?

Пристинская улыбнулась. Интересно, гостеприимство и разговорчивость — это семейные черты Танемото или племенной обычай? Ответила:

— Нравится. Только мы пока мало знаем о вас и вашей жизни. Сюзан, когда ты нас увидела, ты что, совсем не удивилась?

— Почему я должна удивиться? Мама с папой рассказывали о Земле, вот я и поняла, что вы прилетели оттуда.

— Всё же мы появились довольно неожиданно. У вас много лет не было чужих людей.

— Что означает «чужие»?

— С другой планеты, не с Дзёдо.

— Папа и мама тоже жили на другой планете. Оставайтесь, и вы будете с Дзёдо. Дзёдо — самое лучшее место для людей.

Да, древняя легенда крепко укоренилась в головах аборигенов.

Сюзан честно пыталась отвечать на вопросы гостей, подробно рассказывать о жизни на Дзёдо. Но выходило у неё не многим вразумительнее, чем у младшей сестры. И у неё все всегда были «здесь», днями напролёт ели вкусности, валялись на траве, гуляли да любили друг друга. Женщины разнообразили свой «досуг» тем, что рожали детей и кормили их грудью.

В конце концов Бардаш предложил:

— Командир, а давайте я схожу на разведку, сам взгляну, что здесь и как. Если наша прелестная хозяйка не возражает.

Сюзан не возражала. Кажется, «табу» у аборигенов вообще не существовало. Свобода без ограничений, без каких-либо обязанностей и обязательств? Рай. Идиллия. Голый счастливый человек на счастливой земле. Но ведь недостаточно человеку для счастья есть, спать и совокупляться! Иначе не добрался бы он до этого самого «Дзёдо»…

— Ладно, вам не нужно заботиться о пропитании, — вновь взялась за расспросы Пристинская, — еда растёт прямо на деревьях. Вам не нужны жилища и одежда — тепло круглый год. Тогда тем более у вас есть уйма времени для изучения этой прекрасной планеты, для путешествий. Почему вы всё время сидите на одном месте? Мати говорила, что никогда не видела море, а ведь до него всего три дня пути! А ты видела?

— Видела. Однажды мы с Гордоном и Джил гуляли туда. Но здесь везде хорошо, зачем куда-то идти?

— А на другие планеты посмотреть, на Землю, например? Неужели не интересно?

— Нет, — Сюзан улыбнулась и покачала головой. — Дзёдо — самое лучшее место!

Под шатром повисло молчание. Пристинская попыталась представить, как это может быть: отпуск длинною в жизнь, проведённый на диком острове. Пусть на самом прекрасном-распрекрасном — но вся жизнь?! Чушь какая-то получается. Любой нормальный человек околеет с тоски через пару-тройку лет. Но вот же, рядом с ней сидит женщина, молодая, красивая, вполне адекватная. И прекрасно себя чувствует в этом раю для бездельников!

— Сюзан, а тебе сколько лет? — Ленарт опередил с вопросом, который так и вертелся у Елены на языке.

— Сколько? — аборигенка виновато посмотрела на экзобиолога. — А, я поняла. Это называется считать. Когда я была маленькой, папа учил это делать. Там надо загибать пальцы... Ой, что же я заболталась! У меня тут сладкие бананы есть, Элли принесла. Элли — это моя дочь…