Я целый день потратил на поиск в сети упоминаний о подобных симптомах, но не нашел ничего похожего. Делаю вывод, что я подвергся неизвестному на Земле заболеванию. Причина его мне непонятна, однако, если следовать логике, она должна быть связана с последней экспедицией. И так как на Горгоне органические формы отсутствуют, то, значит, болезнь не инфекционная по своей природе. Скорее всего, причины ее в неких физических или химических факторах.

Устав космофлота в случаях, подобных моему, требует обратиться в медицинскую службу. Я так и хотел поступить. Но вспомнил рассказ бортинженера Маслова о секретном секторе на Лунной базе, откуда нет возврата. Вероятность того, что именно такая судьба мне уготована, достаточно велика, а становиться бессловесным объектом исследования мне не хочется, предпочитаю роль субъекта. Понимаю всю ответственность, которую беру на себя, но все же рискну продолжить самостоятельные наблюдения. Чтобы предотвратить возможные негативные последствия происходящих со мной трансформаций, я больше не буду выходить из квартиры и подготовлю письмо в Службу Безопасности Космофлота. Письмо будет автоматически отправлено по указанному адресу в случае, если я потеряю способность управлять своим телом.

Тот же день, вечер. Температура: двадцать три градуса (это температура в моей квартире, т. е. температура окружающей среды). Пульс: тридцать два удара в минуту. Я проверил, сколько времени могу не дышать: тридцать семь минут. Всю вторую половину дня я пытался понять, что могло послужить причиной столь странного заболевания. И выявил пробелы в воспоминаниях о последней высадке в точке с условным названием «Кольцо». Видимо, очередной симптом.

Еще раз вечер. Только что у меня побывал командир Круминь. Я не хотел его впускать в квартиру, чтобы не подвергать риску, но он настаивал. И когда он сказал, что речь пойдет о «кольце», я открыл дверь. Он спросил, нет ли у меня недоразумений с памятью. Если бы он пришел утром, я уверенно ответил бы, что нет. Но именно сегодня я эти «недоразумения» обнаружил. И если Круминь спрашивает о них, значит, он и сам столкнулся с подобным.

Проанализировав это, я рассказал ему о своем самообследовании. Круминь выслушал, одобрил решение не выходить из квартиры. Пообещал сообщить, когда что-нибудь выяснит о болезни. И попросил связаться с Медведевой, если я почувствую, что перестаю контролировать происходящее. Даже проверил, есть ли у меня ее номер и почтовый адрес. Потом Круминь ушел. О письме в СБК я ему так и не сказал. Почему? Я не могу знать о его намерениях и не хочу, чтобы мои действия или бездействие навредили человечеству.

31.07

Пульс замедляется. Будет ли это продолжаться до полной остановки сердца и прекращения кровотока? Мне непонятно, как же тогда поддерживается жизнедеятельность организма? Температура, установившаяся на уровне окружающей среды, ниже не опускается. Я провел эксперимент – залез в холодильник и просидел в нем два часа. В итоге понизил собственную температуру до двенадцати градусов. После завершения эксперимента она снова поднялась до прежнего уровня. При этом я не испытывал никаких неприятных ощущений, разве что некоторую прохладу, пока сидел в холодильнике. Следовательно, термочувствительность кожи тоже снизилась. Одновременно эксперимент показал, что я могу обходиться без кислорода не менее двух часов.

Тот же день, вечер. Я наконец вспомнил, что случилось во время последней высадки. Попробую описать подробно…

…Внезапно почва под ногами завибрировала, вибрация распространилась по телу и, видимо, перешла на частоту, близкую к альфа-ритму мозга. Мощность нарастала очень быстро, я ощутил резкую боль. Пристинская тоже вскрикнула и упала. Маслов что-то кричал, но я не смог разобрать слов, так как мое сознание отключилось.

По всем признакам, мы должны были умереть на месте. Однако не умерли. Я очнулся в шлюпке, возвращавшейся на корабль…

«Воскрешение» и блокировка памяти заставили меня усомниться в природном источнике заболевания. Но если это была чья-то целенаправленная акция, то задачи ее мне непонятны. Возможно, мое тело трансформируется в нечто, отличное от человека? В существо, не нуждающееся в пище и кислороде, нечувствительное к боли, с поразительной устойчивостью тканей. А как же моя личность, мое человеческое сознание?

Я приступил к более радикальным экспериментам – изучил воздействие на кожу и слизистые высокой и низкой температур. Я использовал раскаленную стальную пластину и запас имевшегося у меня жидкого азота. В итоге получил небольшие ожоги и довольно неприятные ощущения. Следы от ожогов исчезли в течение трех часов. Затем я проверил воздействие на организм кислот и щелочей – результат аналогичен.

01.08

Сегодня я обратил внимание, что просыпаюсь каждый день позже, а спать укладываюсь раньше. Телу все больше времени необходимо проводить в «фосфоресцирующей летаргии», – это я придумал название. Слабость усиливается, с трудом передвигаюсь по квартире, пальцы почти утратили чувствительность. Тем не менее я продолжил эксперимент. Я попытался выяснить пределы устойчивости моего организма. Я отдаю себе отчет, что опыты смертельно опасны для обычного человека, но после азота и реактивов я чувствую себя неуязвимым.

Итак, начал я с самого простого – асфиксии. Никаких последствий, по всей видимости, мое тело больше не нуждается в притоке кислорода. Затем я экспериментировал с электрическим током различной силы, напряжения и частоты. Мне удалось остановить сердцебиение, но ни к чему, кроме неприятных ощущений, это не привело. И последнее, что я попробовал, – хирургический скальпель. Я понимаю, что вскрытие вен и артерий никакого эффекта не даст, так как кровоток остановлен, поэтому пытался отрезать части тела. Подробно описывать не буду, так как мне это неприятно, коротко перечислю результаты. Единственное, что мне удалось, – отрезать небольшие части кожи. Вскрыть брюшную полость и отделить несколько фаланг пальца я не смог: мышцы под кожей оказались необычно прочными, крепче закаленной стали.

Проведенные опыты дали большой материал для размышлений. И прежде всего о том, какова же природа защитного механизма? Я легко могу срезать у себя кусочек кожи, выдавить несколько капель крови. Эти частички моего тела реагируют на температуру и химические реактивы вполне адекватно: горят, обугливаются, растворяются. Защитный механизм действует не на клеточном, а на уровне индивидуума в целом. То есть мой организм обладает функцией, которую нельзя вывести из функций его составных частей. Функцией, не биологической по своей природе? Но не биологическая функция не может принадлежать биологическому организму. Следующий шаг в цепочке рассуждений, и приходим к тому, что человеческий разум, личность не есть функция биологического организма. Возможно, я как никогда близко подошел к ответу, который ищу всю жизнь? Если после того, как сознание перестанет управлять телом, тело вернет обычные человеческие качества, значит, я был прав! Моя теория о самодостаточности разума верна!

Вопрос в том, как отделить сознание от тела. Буду думать.

Тот же день, вечер. Звонил Маслов. У нас получился странный разговор, но мы поняли друг друга. Он спросил: «С тобой то же самое?». Я ответил: «Да». – «Есть идеи, как прекратить это?» – «Отделить сознание от тела». – «Как?!» – «Пока не знаю…» Маслов выключил связь. Сможет ли он найти способ? Я перебрал множество вариантов, но каждый предполагает воздействие на тело, а оно у меня неуязвимое.

02.08

Тот же день, вечер. У меня появилась идея! В кратере все началось с инфразвука, что, если попробовать его? Причем во время «фосфоресцирующей летаргии». Очень интересный эксперимент! Завтра посмотрим, чем он закончится.