Холодные пальцы разжались и Шахрион смог отдернуть руку, а мертвец сел, положив меч на дно саркофага, огляделся и, видимо, оставшись довольным увиденным, оперся на каменные стенки, после чего — поднялся во весь свой немаленький рост и выбрался из гроба.

Несколько мгновений они — Черный Властелин и его далекий предок — смотрели друг на друга, после чего Шахрион Первый клацнул зубами.

Рад, что могу лицезреть тебя во плоти. Прошлый император не сумел добраться до гробницы.

— Безумец?

Он самый.

Повисло тягостное молчание, которое, наконец, прервал император.

— Владыка, пожалуйста, скажи, у меня есть шанс вытащить эту тварь из головы?

Шанс — есть. Не очень большой, но все же. Но для этого тебе придется убить бога. Последнего из оставшихся в живых.

Челюсть Шахриона медленно начала опускаться.

— Не хочешь же ты сказать, что Тень — это Мать Тишины? — прошептал он, ощущая, как ноги становятся ватными.

Как же сильно она ослабила твой разум… Не понять столь очевидной вещи можно лишь находясь под влиянием очень мощных чар.

Черный Властелин сглотнул.

— Расскажи мне все, молю, — попросил он.

Мертвец кивнул и подошел к стене, положив на ту ладонь. Открылась потайная дверь, ведущая в длинный тоннель.

Идем, — произнес он, первым ступая внутрь.

Шахрион, не тратя ни секунды, последовал за своим предком.

Некоторое время они двигались в полной темноте, затем вдалеке забрезжил слабый, едва различимый свет. С каждым шагом тот все разгорался, наполняя собой тоннель без стен, пола и потолка. Еще несколько шагов… и они оказались посреди равнины из самого первого видения.

Вместо мертвеца рядом с ним стоял высокий статный мужчина средних лет, одетый в черные, как ночь доспехи. Его роскошный плащ разевался на несуществующем ветру, а гордое, будто бы высеченное из мрамора лицо, до боли походило на десятки изображений, увековечивших великого предка.

Не было ни трупа, ни неясной клубящейся фигуры, закутанной во мрак. Лишь истинный Черный Властелин, тот, кто создал Империю Тьмы, поглотившую большую часть континента.

Шахрион Первый двинулся вперед, и Шахрион Третий пошел следом. И вновь его взору открывалось действо жертвоприношения.

— Когда все это началось, — заговорил, наконец, Шахрион Первый, — мы все были простыми кочевниками. Жили тем, что пасли скот, да путешествовали по равнине, которую теперь именуют Стоградьем. Во времена моей молодости на ней не было ни единого города.

Он невесело усмехнулся и уточнил:

— По крайней мере того, что вы назвали бы городом. Десяток деревень, обнесенных земляным валом и частоколом — вот и все, что можно было отыскать, да и то, для этого пришлось бы скакать несколько дней подряд…

Он задумчиво зажмурился, глядя на то, как два трясущихся юнца протягивают шестерым существам, призванным из-за Кромки, окровавленное тельце младенца.

— Но мы такие были не одни, как ты понимаешь. Множество иных общин занимались тем же самым.

— Вы проиграли войну? — спросил Шахрион.

— Войну? — в голосе императора древности появилась насмешка. — Никто никому не объявлял ее. Вся наша жизнь являлась одним сплошным сражением, не прекращающимся ни на секунду. Но — да — племя проигрывало, а значит, лучшее, что нас ждало — это быстрая смерть. Кочевникам, знаешь ли, рабы ни к чему. Их не прокормить.

— И тогда вы решились на это? — Шахрион указал на обряд.

— Да… — прошептал Шахрион Первый и повторил за потомком, — на это… В самом центре Стоградья есть одно место…

Он взмахнул рукой, видение исчезло, а равнина начала стремительно меняться: медленно вырос холм, затем подле него — эльфийская роща, которую сменила церковь, в свою очередь ставшая руинами.

И у Шахриона мурашки пошли по спине. Он узнал это место. Не хватало только многолучевой звезды, выложенной при помощи золотого песка, да двух фигур в балахонах черных и алых тонов.

— Узнал? — безмятежно поинтересовался древний император.

— Да, — одними губами прошептал Шахрион. — Именно здесь…

— Вы с личем произнесли Безымянное заклинание. В тот момент вы уже плясали под мелодию нашей богини. В этом месте граница между мирами истончена до предела, так всегда было и так всегда будет. Люди, да и не только они, издревле знали об этом, приносили здесь жертвы богам, общались с племенными духами, короче говоря, заглядывали в бездну. Но мы пошли дальше, о да. Отчаяние — это страшная сила, позволяющая творить такие глупости, на которые никогда не решился бы при иных обстоятельствах.

— Вы принесли жертву.

— Не просто жертву. Мы убили собственного первенца, нарушив все возможные и невозможные табу, потому как в этом месте издревле под страхом смерти было запрещено проливать кровь разумных.

— Почему?

— Кто знает. Полагаю, это правило оставил безымянный мудрец прошлого, сумевший заглянуть за Кромку и разглядеть во тьме очертания чудовищ. Разве это важно?

— Не думаю.

— Верно. Кровь была пролита, и она привлекла несколько… сущностей, назовем их так. Существа эти отличались невероятным могуществом, но были совершенно чужды нашему миру. И все же, они пришли. Пришли и поделились со смертными своей силой.

— Не бесплатно?

— Конечно же, — ухмыльнулся император, и в это самое время долина поплыла, подернулась дымкой и стала меняться.

Спустя несколько секунд Шахрион узнал второе свое видение — штурм крепости.

— Мы склонились пред ними и назвали богами. Эти твари — Шестеро, — продолжал император древности. — Как видишь, мы с женой, а также — четверо сильнейших избранных — получили магические силы, но не только. Помимо обретения дара мы все были отмечены шестеркой.

И вновь повторялись картины штурма, однако на сей раз за ними последовало нечто иное, то, чего раньше Шахрион не видел: победители начали выводили пленных воинов за пределы стен и ставили тех на колени.

— Первое время мы просто радовались, — продолжал император, — но затем настало время платить. За обретенное могущество нас обязали даровать жертвы. И мы их даровали.

Шестеро начали ходить перед пленными и что-то шептать им в уши. Кто-то — кивал, и тогда его оставляли в покое, кто-то — нет, и их судьба решалась тут же — людей, ответивших отказом, тотчас же выволакивали вперед и рубили им головы.

— Как видишь, в те времена нашим богам не требовались ни храмы, ни жрецы. Они обходились прямыми жертвоприношениями, не особо заботясь о наличии посредников. Думаю, мне не нужно тебе объяснять, сколь много энергии можно извлечь из жертвенной крови.

— Из боли мучимых до смерти можно получить куда как больше.

Шахрион Первый кивнул, и они оказались посреди безумного ночного празднества.

— Мучимых так вот?

— Да.

— Что ж, ты прав, так — куда больше. Но это, — древний император обвел рукой кошмарную мистерию, — случилось куда позже. Примерно спустя сотню лет после прихода Шестерых в этот мир. Мы тогда железной рукой объединили все людские племена на части земель нынешней Исиринатии, южной Радении, Империи Тьмы и даже — части Прегиштании, после чего — уперлись во владения орков и эльфов, в страну дварфов. Тогда все они были в расцвете сил, а потому война вышла долгой и кровавой. К этому моменту наши боги уже прочно укоренились в мире, но в первые годы своей жизни… — он зажмурился и вновь изменил видение, вернув образ казни пленников… — им просто хотелось как-то выжить, а потому мы не мудрствовали и рубили головы.

— Стало быть, аппетит наших богов, — эти слова давались Шахриону все еще с некоторым трудом, — рос во время еды?

— О да! Чем больше людей им поклонялось, тем большего они жаждали. За две сотни лет, прошедших с момента призыва, мы извели десятки, если не сотни тысяч душ. Алтари Шестерки алели от крови, им поклонялись миллионы, но этим тварям всегда было мало! Они — ненасытные чудовища — желали новых верующих, новой крови, новых страданий. Ритуалы становились все изощренней, пытки — все кошмарней, мучения — все продолжительней.