— Я… обязан, — с видимым трудом прошептал тот.

— Мы найдем способ!

— Не найдем. Оно… слишком… сильно.

— Но чего вы хотите добиться, откладывая проблему на сотни лет?

— Ослабить… эту… тварь… Время безжалостно… ко всем…

Сказав это, чародей отодвинул говорившего и сделал шаг внутрь пещеры.

— Прощай, владыка, — из глаз мужчины потекли слезы.

— Прощай, Марлитион.

Полноватый человечек — великий первый советник Шахриона Первого, как вспомнил Черный Властелин — поклонился уходящему в черный зев мужчине в пояс и продолжал рыдать, глядя на то, как его силуэт растворяется в темноте.

Шахрион последовал за своим проводником, быстро догнав того и идя чуть поодаль. Первый Некромант двигался медленно, аккуратно ставя ноги, и старательно держа равновесие, как человек, который хорошо перебрал с крепким вином и теперь не может идти ровно. Вот только он не был пьяным!

Черный Властелин вдруг заметил нечто, что клубилось за левым плечом Первого некроманта, то появляясь, то исчезая, а еще спустя пару секунд он услышал яростный лихорадочный шепот своего тезки.

— Ты не победишь, тварь, ты отправишься туда же, куда и все твои братья с сестрами, пусть для этого и понадобится тысяча лет. Не победишь. Не победишь… Не победишь…

Он шел, шатаясь из стороны в сторону, и продолжал шептать лишь эти два слова. А спуск вел вглубь Гор Смерти, древний, как сами горы. Все ниже, ниже и ниже.

Наконец, Первый Некромант оказался подле прохода в небольшое помещение. С трудом — точно некая сила тащила его назад — чародей переступил через порог, шаг его обрел твердость и уверенность, бормотание пропало, и мужчина зашагал вглубь помещения, словно с плеч спала огромная тяжесть.

Шахрион попытался последовать за своим проводником, но неожиданно тяжелая каменная плита упала с потолка, отсекая одного императора от другого. Черный Властелин попытался было пройти сквозь нее — все-таки это было видение, а значит, он имеет право делать в нем что угодно, разве нет?

Глухой стук головы о камень, помноженный на новый — яростнее прежнего — приступ мигрени, сообщил: нет, не что угодно.

— И я добровольно сошел в могилу, — раздался голос за спиной и Шахрион, обернувшись, кивнул своему собеседнику. — Я оставил эту жизнь. Все ради одной цели — уничтожить последнюю из тварей, призванных нами в мир.

— Что мне делать? — прошептал Шахрион.

— Приди ко мне.

— Как?

— Я спрятал тело в секретном месте, найти которое сможет лишь тот, кого обнимает Тень. Тот, кто почти лишился тела и души. Тот, кому осталось всего несколько дней. Приди ко мне и узнаешь всю правду. Приди ко мне, и обретешь шанс. Приди ко мне, чтобы закончить дело, начатое сотни лет назад…

Как только эти слова были произнесены, странная двойственность неожиданно исчезла, и император обнаружил, что стоит возле рабочего стола. Желудок подскочил к горлу и Шахриона вырвало желчью.

И все же, он — пускай и с трудом — мог стоять на ногах.

«Я должен идти»! — подумал Шахрион и в тот же миг на него обрушился ментальный удар кошмарной силы. Казалось, от него лопнут глаза, а мозги вскипят кровавой кашей.

Не позволю!!!

Тень больше не ерничала, не издевалась и не шутила.

«Она в ярости»! — понял вдруг Шахрион.

И это понимание прибавило императору сил.

Не было и речи о том, чтобы выбираться через парадный вход — его обнаружат, и что произойдет в этом случае, Шахрион предсказать не брался.

«Одно из двух, или я просто отключусь от боли, или усею свой путь трупами, но все равно не доберусь, куда надо… А куда надо-то»?

Он примерно представлял, где находится место из видения, но не мог дать определенного ответа, сколько именно придется туда идти, но был убежден в одном — нужно двигаться вперед, иначе — конец.

Император с трудом дошел до стола, взял перо, обмакнул его в чернила и нацарапал на ближайшем подвернувшемся куске пергамента несколько команд — в дополнение к тем, что уже успел подготовить — затем, шатаясь из стороны в сторону, подошел к стене, нажал на незаметную кнопку и исчез в отворенном зеве.

Осветив черноту потайного хода простеньким заклинанием — даже это сейчас потребовало неимоверных усилий и отозвалось новой волной боли, а также очередным приступом тошноты, который Черному Властелину удалось подавить лишь мощным усилием воли.

«Не надейся, тварь», — мысленно прокричал он Тени, — «я не отступлю и не сдамся. Не подниму лапки кверху»!

В ответ ему Тень — вот ведь неожиданность — прорычала нечто нечленораздельное и натиск на разум лишь усилился, но император пока что держался. Он шагнул вперед.

Шахрион брел медленно, пошатываясь, то и дело останавливаясь на передышку, но, тем не менее, ни на секунду, не ослабляя барьеров воли, потому что понимал — времени больше не осталось. Именно сейчас решится, превратится ли он в безвольную марионетку, чьим телом завладеет тварь из-за грани реальности, или останется самим собой. На худой конец, хотя бы умерев человеком.

Минуты складывались в часы, путешествие с черепашьей скоростью не способствовало быстрому преодолеваю расстояния, но, тем не менее, он выбрался за пределами Черной Цитадели, когда солнце уже стояло в зените. Правда, Шахрион не был уверен в том, что это — еще тот же день, потому как от сумасшедшей боли совершенно потерял счет времени.

Он лишь передвигал ногами, уверенный в том, что движется в правильном направлении. Откуда подобная убежденность пришла, император не смог бы ответить, наверное, и самой Матери. Он просто шел, невзирая ни на что.

Потайной ход вел за город, в безлюдные предгорья, откуда дальше можно было направиться по тайным тропам вглубь Гор Ужаса, и Шахрион знал все эти тропы, как свои пять пальцев — долгие годы подготовки к Войне Реставрации были потрачены им отнюдь не только на создание хитроумных планов и просиживание задницы на троне или в рабочем кабинете.

«Если я помню правильно, чтобы добраться туда, откуда открывается похожий вид на Старый Город, придется двигаться на северо-северо-восток, а значит, идем во-он по той тропинке».

Даже такое — казалось бы — простое умственное усилие потребовало от императора невообразимого напряжения всех сил, и в этот самый миг Тень вдруг появилась перед ним, все такая же безликая и антрацитово-черная, бесформенная масса, колыхающаяся на несуществующем ветру иных миров.

Сдайся уже, смертный. Ты слаб. Всегда был слабаком, а потому и возжелал силы. Почему не хочешь платить за нее?

— Не тебе, тварь, — прохрипел Шахрион пересохшим горлом, ступая на горную тропку.

А кому, о несравненный император, — в голосе чудовища вновь проскользнули до боли знакомые глумливые нотки. — Кому, поведай мне?

— Разве не очевидно?

«Шаг, другой. Переставляй ноги».

Не очень, — тварь по привычке обвилась вокруг его плеч и склонила голову к лицу Черного Властелина, — поведай же мне, о император.

— Моей стране.

«Не думай, не ощущай. Отрекись от боли и тогда она не подействует на тебя.»

— Моим товарищам.

«Шаг, другой».

— Моей жене.

«Шагай, шагай, шагай».

— Моему сыну!

Последние слова он прокричал, пытаясь таким образом хоть чуть-чуть ослабить тиски, сошедшиеся вокруг висков.

— Я не подчинюсь тебе, монстр!

Ну-ну, поглядим. Тот — другой — тоже говорил нечто подобное. И как же он кончил?

— И сколько ты, порочная тварь, командовала Безумцем?

Недостаточно долго. Он не был и вполовину также силен, как ты, а все потому, что испугался использовать ритуал Неназываемого Заклинания с должным размахом. Но ты — ты другое тело. Когда я полностью подчиню тебя, Черный Властелин, этот мир содрогнется! Легионы нежити обратят его в пустыню, а я буду пировать на грудах останков.