Прочность: 500 000/500 000. Не зачарован.

Фемида с трудом могла поднять этого монстра среди мечей. Только когда она надела живой доспех и использовала усиление тела, ей удалось проделать разминочный комплекс мечника.

Меч получился ростом с саму Фемиду, с грубыми формами и катастрофическим уроном для окружающих. Ради эксперимента попросил ударить дерево, выросшее на месте моего сна. Раскидистый дуб уже накрыл своими ветвями два соседних дома, а ствол не могли охватить два взрослых человека.

В один удар она вложила весь скопившийся гнев. Меч ушел в дерево по самую рукоять и расщепил его ствол надвое. Ушел в землю и остановился только у Фемиды под ногами.

— Ты за что кустик обижаешь! Я же просил меч проверить, а не разрушать все подряд.

— Сам дурак! Я же не в полную силу била. Просто меч опустила, и все.

Господи, Айзек. Что ты сделал? Мечту лесоруба? Она же нас всех в салат порубит. А ты-то чего радуешься, консерва?! Твою черепушку первой вскроют!

Когда мы покидали кузницу, Айзек поклонился старому мастеру. В этом жесте не было ничего, кроме благодарности. Воспоминания, опыт, радость, яркие эмоции. Я смог понять все то, что Айзек не мог высказать. Кузнец так же кивнул, но делал это с огромным уважением. Словно перед ним был любимый учитель, а не случайный странник. Я прекрасно помню этот момент, эту удивительную гамму эмоций. Словно встретились взрослый сын и постаревший отец. Тогда я понял, как сильно Айзеку не хватает родительской любви.

Мы шли по улицам Кхора, и каждый думал о своем. Фемида крутила в руках огромный меч. Айзек молчал, что было крайне необычно. А я погрузился в воспоминания о своей деревне и коротком детстве. Улыбка мамы и похвала за успехи в готовке и шитье. Сдержанная радость отца от развития в навыках рыбалки, охоты, ловушек. Каждую эмоцию, улыбку, прикрытие глаз и даже приятную тишину за семейным обедом. Я все это помню, кажется, будто я чуял запах каши с кухни. Запах сена с моей лежанки в детской комнате. Скрип двери, напевание мамы у плиты, плеск воды в озере у дома. Может, дело в ЭлДжее, а может, в том, что я начал меняться, но теперь и сами эмоции, и воспоминания, с ними связанные, лучше поддавались пониманию. Сейчас я понимал Айзека, его желание помучить Фемиду, постоянные шуточки. Он искал внимания и понимания в людях, которым доверял. Когда кузнец признал в нем мастера, Айзек был по-настоящему счастлив. Вежливые поклоны были так же важны, как и приветствие. Айзек безумно одинок, и Фемида это понимала, но не могла стать ему другом. Именно такое представление у меня сложилось.

— Ау! Очнись!

Фемида остановила меня посреди дороги.

— Чего?

— Куда дальше? Куда мы сейчас направляемся?

— Сейчас мне нельзя идти в Академию, там точно будет ловушка. Завтра последний день сбора на испытание охотников. Отправляемся в Гимзу, шахтерский город на юге континента. Надо прихватить еды в дорогу, и можно отравляться. Тут нам больше нечего ловить.

Мы были в десяти минутах от южных ворот столицы. Уже сейчас были видны дозорные башни белой стены. Пристроившись к потоку повозок торговцев, шедших на юг караванами, мы тихо покинули пределы города и вышли к торговым рядам у ворот. Вдоль дороги, уходившей вглубь континента, стояли лавки с едой и повсюду сновали мелкие перекупщики. Запах мяса, овощей и ароматных фруктов манил к себе, в желудке призывно заурчало. У одного из прилавков не было покупателей, но аромат стоял такой, что рот наполнился слюной. Тут мы купили еды в дорогу, нам предстоял двухдневный марш-бросок. Сев на землю рядом с лавкой, мы перекусили перед дорогой, и Фемида что-то задумала!

Театрально помедлив, она задала вопрос.

— Почему ты нормальный?

— Это мой выбор. Так удобней жить среди людей.

— Я спрашиваю, почему ты остался нормальным, несмотря на Ад, убийство родителей у тебя на глазах, психбольницу, кровавые ритуалы и прочее? Ты же был ребенком! Это должно было шокировать тебя.

— Фи, если задуматься, то нормальность переоценивают. Я мог стать психом, маньяком, убийцей или социопатом, но я достаточно умен, чтобы это скрывать. Не смотри на меня так! Я знаю, что и ты притворяешься нормальной. Все люди хранят секреты, даже не подозревая об этом. — Фемида неопределенно пожала плечами. — В аду меня спасали воспоминания о родителях, рыбалке с отцом, завтраке в кругу семьи, тепле маминых рук и о моем коротком детстве. Убивать? Приносить в жертву? Стать демоном? Уже тогда я четко решил для себя, что пойду на все, чтобы вернуться в семью.

Рядом проехала группа игроков верхом на маунтах. Фемида проводила их насмешливым взглядом. Еще бы! Мы полмира оббегали на своих двоих!

— А смерть родителей? Прости, мне не следовало об этом говорить.

— Да ладно! Я и так знаю, что тебя это нисколько не трогает. Скорее, ты беспокоишься о моем нормальном отношении к тебе. Насчет родителей… тут все сложнее, чем кажется на первый взгляд. Прошло полгода с момента моего пробуждения от комы. ЭлДжей, именно он переживал самые сильные эмоции утраты, одиночества, пустоты. Сейчас он… как бы это сказать… сторожит покой моего разума. Он появляется, когда я засыпаю, и предупреждает об опасности. В бою интуитивно реагирует быстрее, чем я сам. С точки зрения психологии, он мой компенсатор нормальности и гасит любые спонтанные отклонения в поведении.

— Э-э-э-э, Са… у тебя что, раздвоение личности?

— Нет. ЭлДжей скорее субличность. Он часть моего сознания и выступает как щит от эмоциональных встрясок. Он никогда не доминирует в моем сознании и не принимает никаких решений. Не говорит, а только передает эмоции и свое отношение к различным событиям. Ложь, обман, страх, гнев, опасность, помощь — у нас уникальный язык общения, построенный на эмоциях. Фи, тебе нечего бояться. Моя личность цела только благодаря ему.

День переходил в вечер. Ручеек из повозок и пеших игроков превращался в реку, а нам пора было в дорогу. Мы отправились в путь, на самую границу Империи Дарин. Прошли по краю Летнего леса эльфов. Огромные деревья величественной стеной сторожили границы лесного народа. Пробежали баронские земли с их многочисленными замками и постоянными войнами. Пересекли малое соленое море с его уникальными обитателями. В нем могли жить только каменные элементали и только те, кто был устойчив к солям.

Прошли поверх восточных гор гномов и застали перелет целой стаи виверн. Они двигались к линии экватора, туда, где живности еще больше и не так холодно. Есть пришлось в дороге, сон — отложить до прибытия в город.

Через тридцать шесть часов бега мы сняли номер в таверне Гимзы, где будет проходить испытание, спали до следующего дня. Фемида вылезла из живого доспеха и сказала, что не сделает и шагу, пока не примет душ и не поест. Хуже голодной Фемиды только Слендер, подсматривавший за ней в душе. Каждый раз он старался ее напугать и всегда в этом преуспевал.

Айзек написал помадой на двери ванной: «Секс, наркотики и рок-н-ролл». Фемида, ругаясь, как портовый грузчик, выскочила из ванной в одном полотенце и потянулась за мечом. Слендер спрятался в тени раньше, чем начался погром.

Живой доспех прикинулся вешалкой, а все домыслы о происхождении надписи, угрозы, обвинения в вуайеризме и пожелание скорейшей смерти достались мне. Айзек наслаждался видом полуобнаженной Фемиды и тем, что ему все сошло с рук. Из ванной выглядывал довольный Слендер, и только я сидел на прорастающей половице.

— Все идут лесом и ждут тут! За тобой, Фи, я вернусь, когда закончится испытание. Вешалка! Не выпускай ее из номера!

До начала испытания оставалось еще два часа, и, решив больше не ждать, я отправился к бармену. Это уже третий раз, когда мне удавалось заметить охотников в повседневной жизни, и каждый раз они работали в тавернах. Два официанта обучали третьего, как правильно перемещаться и ставить ногу, чтобы не издавать звуков. Кажется, я понял, какое обучение нам предлагали после прошлого испытания охотников. Бармен, заметив, куда устремлен мой взгляд, лишь улыбнулся и спросил, не желаю ли я чего-нибудь. Назвал кодовую фразу, и он лично отвел меня в подсобку с памятным малым мобильным порталом.